Закон контролера - Дмитрий Олегович Силлов

острастки развесили на шестах головы тех, кто к ним приходил за тем же – или убить, или, взяв живыми, замучить до смерти, чтоб другим неповадно было идти против группировки, за красно-черными это не задержится. Соответственно, в случае плена и мне, и кузнецам придется умирать долго и больно.

Потому во избежание этой неприятной перспективы мне пришлось постараться.

Невысокая фиолетовая трава, конечно, мешала задумке, но я примерно представлял, где у «щитового» должны быть носки его берцев – туда я и всадил наугад несколько пуль прямо через траву, обильно брызнувшую во все стороны лиловым соком, когда через нее пронесся горячий свинец.

Даже не знаю, что должны придумать спецы-конструкторы по защите пехотинца, чтоб обезопасить это уязвимое место. Ботинки разве что сконструировать металлические, как у глубоководного водолаза, с носком из броневой стали. Правда, в таких штиблетах, да еще и с пятидесятикилограммовым щитом, ходить будет проблематично, а в Зоне – практически нереально. Какой бы ты шкаф ни был, в такой экипировке далеко не уйдешь. Потому у «щитового» берцы были обычные, сквозь которые пуля проходит легко и непринужденно, при попадании еще и начиная вращаться, превращая пальцы ноги в кашу из мяса и мелких осколков костей.

Боль от такого ранения, думаю, чудовищная. Сам я такое, к счастью, не ловил и врагу не пожелаю – если, конечно, он не тащит щит, за которым прячутся головорезы, жаждущие моей крови. В общем, судя по тому, какой нечеловеческий крик раздался из-за щита, в своих расчетах я не ошибся и хотя бы один из моих выстрелов не пропал впустую.

А потом стальной лист, к которому был пристегнут человек, его несущий, упал, и мне открылась макушка «щитового», а также его плечи с захлестнувшими их широкими лямками. Понятное дело, что пятьдесят кило далеко в руках тащить не выйдет, потому такие щиты крепятся к человеку специальным подвесом, который очень быстро отстегнуть от себя не получится – особенно когда боль разрывает ногу на части.

Ну, я человек сердобольный, не люблю, когда люди страдают, даже если это мои враги. Потому я одну пулю всадил в затянутую балаклавой макушку, словно в черный центр учебной мишени, после чего шарахнул гранатой из подствольника в тех, кто лез в портал вслед за «щитовым».

Их как раз полторы боевых единицы вылезло. Один наймит целиком и второй наполовину – голова, плечо, рука с автоматом наперевес и нога. Причем целый наймит сразу стрелять начал после того, как упал «щитовой»…

И прицельно, сволочь, начал.

Две пули одна за другой долбанули мне в левую руку чуть ниже плечевого сустава, и, судя по тому, что я ту руку сразу перестал чувствовать, попал наймит хорошо.

Для него, разумеется.

А для меня, можно сказать, фатально…

Но граната уже летела, несмотря на то, что пули наемника сбили мне прицел, – и попала не туда, куда я метил. В каску второго наймита угодила. Точнее, лишь чирканула по ней, выбив искру из металла, нырнула в зеркальную гладь портала, и, судя по тому, как та гладь озарилась изнутри ярким светом, рванула…

А потом случилось странное.

Раздался хлопок – и портал исчез, словно его и не было. Схлопнулся, как я понимаю, после чего на траву посыпались голова с плечом и половиной корпуса наймита, его нога и половина автомата. Значит, вот как оно работает. Стало быть, в Чернобыльской Зоне сейчас валяется на траве зеленого цвета наемническая задница и нога, сокращающаяся в предсмертной судороге.

Правда, оставался еще один наемник, который, вместо того чтоб продолжать стрелять, совершил критическую ошибку – обернулся посмотреть, что это за его спиной так громко и неожиданно хлопнуло.

И это он сделал, конечно, зря, так как в следующее мгновение его голову начисто снес топор, брошенный из-за моей спины.

Хороший бросок, можно сказать, отличный. Я б так точно не смог. Хотя хрен его знает, что я теперь смогу в боевом плане, ибо весьма для меня паскудно выстрелил при жизни теперь уже обезглавленный труп. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: самое оптимальное для меня – это сейчас перетянуть жгутом конечность выше обширной раны, а все, что ниже, отрезать на фиг. Ибо даже при наличии рядом хорошего госпиталя и грамотного хирурга вряд ли он вернет на место то, что сейчас болталось ниже моего плеча на обрывке рукава и лоскуте кожи. По-хорошему, тут и отрезать нечего. Можно взять кусок мяса, несколько секунд назад бывший моей рукой, и просто оторвать, приложив не особо большое усилие.

Само собой, кровь из меня хлестала соответствующе, мощными толчками покидая мое тело, и я уже успел прикинуть, что мгновений через тридцать-сорок отрублюсь с такой кровопотери, а через пару минут благополучно склею ласты. Что ж, ну и отлично. Можно сказать, ушел красиво, с оружием в руках… кхм, в руке. Так что если правы, например, древние скандинавы, то валькирии уже седлают небесных коней, и скоро я буду объяснять лихим бородатым варварам, что не умею хлестать как не в себя неважное средневековое пиво и вообще кизиловый морс люблю больше всего на свете.

Но тихо-мирно отъехать в Вальхаллу мне не дали.

Мощные грабли, которые язык не поворачивается назвать руками, будто клещами сдавили мне огрызок конечности в районе подмышки, а другие грабли сноровисто перетянули остаток той конечности обычной веревкой, отчего я взвыл словно корабельная сирена – боль от ранения до мозга еще не дошла, зато зверски перетянутое мясо среагировало немедленно.

– Нормально, – раздался густой бас над моей головой. – Если так орет, значит, жить будет.

– А оно надо кому-то, чтоб он жил? – проговорил другой бас, погуще первого. – Я тут навел справки: этот сталкер будто проклятый. Одни беды всем от него.

– Знаешь что, Шаман, – отозвался первый бас. – Я тебе так скажу. Помогать ему нас никто не заставлял, сами согласились, причем не бесплатно. Потом из борговского плена кто нас вытащил? Он.[1] Бесплатно, заметь, и за то ничего не потребовал. И сейчас чернобыльские наемники к нам не на чай с баранками шли, а зачищать нас с тобой. И кто нам помог?

– Да ладно, ладно, – с досадой проговорил Шаман. – Умеешь ты, Медведь, повернуть наковальню так, что я всегда сволочь распоследняя, а ты самый умный.

– Ну, среди нас двоих, думаю, так и есть, – хмыкнул Медведь. – Я самый умный, это факт, зато ты самый здоровый.

– И тупой как валенок, ага, – буркнул Шаман. – Сила есть, а ум – попозже.

– Уважаемые братья, – подал я голос снизу, усилием воли