Дикая Софи - Хартман Лукас

— Ты что, убить ребенка хочешь? — закричал на жену король. — Он чуть не грохнулся и не сломал себе ногу или руку!

— Ян учится ходить, — ответила Изабелла, с трудом сохраняя спокойствие. — И пока не научится, еще не раз упадет на попу. Так бывает со всеми детьми.

— Но не с Яном.

— А как же иначе? Ему что, теперь всю жизнь на карачках ползать?

— Нет. Но если он споткнется или потеряет равновесие, с ним не должно ничего случиться. — Фердинанд крепко задумался. — Придумал! — наконец воскликнул он. — Я назначу первого и второго рядомходящего. Первый будет ходить справа, а второй — слева от принца. И еще назначу следомходящего и впередиходящего. И эта четверка будет сопровождать принца во всех его передвижениях на ногах и ловить его, если он начнет падать.

Изабелла просто лишилась дара речи. Зато нянька откашлялась и сказала:

— С вашего позволения, ваше величество, но как вы себе представляете, что будет, когда ребенок захочет пройти через узкую дверь? Им что же, втроем протискиваться?

Король нахмурился:

— В моем замке нет узких дверей. А если такая и найдется, то я прикажу ее сделать шире.

— Муж! — сказала королева. — Ты и вправду стал абсолютно невыносим. Еще четыре должности при дворе? Какая глупость! Пошевели-ка мозгами. Какой прок от впередиходящего? Он же вообще не видит, что происходит у него за спиной.

— Значит, впередиходящий будет идти спиной вперед, — нашелся король, — и не спускать глаз с принца.

Изабелла вновь попыталась заставить мужа отказаться от его неразумного плана. Но министры опять были против нее и послушно талдычили то, чего от них хотел король. Несколько дней подряд Фердинанд и Изабелла спорили за завтраком, обедом и ужином. Потом королева сдалась. «Вот когда Ян научится как следует говорить, — думала она, — уж он за себя постоит».

Чтобы платить жалованье очередным опекунам принца, королю потребовалось еще больше денег, и теперь ему не оставалось ничего иного, как поднять налоги. Люди было зароптали. Но глашатая сопровождала вся королевская армия, это усмирило подданных, и они отдали то, чего требовал король.

— Еще тридцать банок сверху ему подавай! — возмущенно рассказывал Отто, придворный поставщик сливового варенья, своей жене. — И платить за них он не собирается! И все из-за этого избалованного мальчишки!

— Не кипятись, Отто, — успокоила его жена Герда. Она как раз купала их дочку Софи в ушате на дворе. — Принц ведь тут не виноват. Подумай, он же лишь немного старше нашей Софи.

Герда подняла девочку из ушата и стала вытирать ее полотенцем. Софи хихикала от удовольствия. Потом она вырвалась и подбежала к отцу. Он, смеясь, посадил дочку себе на плечи, заржал конем и побежал с нею по огороду.

— Отто, — беспокоилась мать, — ты ее уронишь.

— У нас тут не дворец, — отшутился отец и лихо перемахнул через грядку.

Глава 3, в которой король Фердинанд запрещает большую Е и нанимает буквореза

Принц Ян подрос и стал бледным, пугливым мальчиком, вечно окруженным опекунами. Играть ему разрешалось только с одним маленьким мячиком. Мячик был круглый и гладкий, и Ян все время его ронял. Со временем он стал довольствоваться тем, что катал мячик своим слугам, а те легонько катали его обратно.

Вдобавок к насекомолову, путеуборщику, двум рядомходящим, следомходящему и впередиходящему король нанял еще двух носильщиков по лестницам, одеждосогревальщика и распорядителя рыбьим жиром. Фердинанд снова поднял налоги, но так как он заодно увеличил армию на трех солдат, никто не посмел возмущаться.

Изабелла старалась смириться с непреодолимым самодурством мужа.

«Мальчик все равно вырастет, — утешала она себя. — Надо же ему учиться думать своей головой».

Ян рано научился читать и писать. Но отец разрешал ему брать в руки только тонкие книжки: толстые могли упасть мальчику на ноги и ушибить пальцы. Сначала Фердинанду вздумалось, чтобы его сын изучал только буквы без углов: если Ян привыкнет к угловатым буквам, рассуждал король, то он наверняка забудет о связанных с ними опасностях. Так что Станислав сперва познакомил воспитанника только с буквами З, О, С, Ф, Э. Наставник писал их мелом на грифельной доске, а Ян внимательно наблюдал и устно составлял буквы в слоги СО, ФЭ, ЗОС и так далее. Но через пару недель даже король признал, что из этих букв невозможно сложить ни одного осмысленного слова. К тому же он заметил, что у 3, С, Ф и Э есть опасные острые кончики и вообще-то из больших букв в алфавите должна остаться только О. Но что же можно выразить одной буквой О? Скрепя сердце Фердинанд разрешил сыну выучить весь алфавит — кроме буквы Е. Большая Е, заявил король, в точности похожа на вилку, и его бросает в дрожь от мысли, что его дитя может напороться на это смертельно опасное орудие в начале предложения или в каком-нибудь имени. Вот поэтому он и завел придворного буквореза. Его звали Максимилиан, прежде он был портным и привык шить мелкими стежками. Теперь он должен был вырезать из книжек принца большие буквы Е. Своими маленькими ножницами Максимилиан справлялся с этим делом быстро и аккуратно.

Как только Ян научился читать по слогам, он полюбил читать книжки, ведь из них он узнавал о том, чего в жизни никогда не видел: о небе, о лесе, о других детях. И чем больше Ян читал, тем больше работы было у буквореза. От зари до зари тот корпел над раскрытыми книгами в каморке, которую держали в строжайшем секрете от принца. Пол в каморке был усыпан вырезанными буквами Е, словно снежинками. Так что к Яну книги попадали с несколькими окошками на каждой странице — там, где прежде были большие Е, — и через них открывался прекрасный вид на следующую страницу. «Может, это такой невидимый звук, который не надо произносить вслух?» — думал Ян. Со временем он настолько привык к такому чтению, что и в устной речи стал пропускать начальные Е. Когда с этой буквы начиналось предложение, он ее не произносил. «Сть хочу», — говорил он, когда бывал голоден. «Ль — опасное колючее дерево». «Жик — опасный колючий зверь». «Го величество король — мой любимый батюшка».

Однажды Фердинанд заметил, что сын его стал как-то странно разговаривать. Разобравшись, в чем тут дело, король опять испугался.

— Плохо дело. Плохо, — заявил он слугам, как обычно собрав их вечером. — Если мы будем говорить так же, как говорили до сих пор, то принц может услышать большую Е! Ян — умный мальчик и наверняка скоро догадается, что тут что-то не так. И приложит все усилия, чтобы разгадать нашу тайну. Это ужасно! Посему повелеваю отныне не произносить букву Е в начале слов. Никаких… — тут король откашлялся, — никаких слов на эту букву ни на письме, ни вслух. Всем понятно?

Слуги — Раймунд и Станислав, насекомолов, двое рядомходящих, следомходящий и впередиходящий, носильщик по лестницам, распорядитель рыбьим жиром, одеждосогревальщик и букворез — растерянно переглянулись.

— Ваше величество, — наконец заговорил следомходящий, — я не уверен, что это мне по силам. Одним словом, не смогу я так, это и ежу понятно.

— Жу! Жу! — вдруг зажужжал король, и все слуги вздрогнули. — Это животное называется Ж, понял, еретик несчастный?..

Тут король осекся, словно прислушиваясь к собственным словам, и поправил себя:

— Э… я, конечно, хотел сказать «ретик». Ты ретик, но все-таки научишься говорить так, как я велю.

— Как пожелаете, ваше величество, — повиновался следомходящий.

Подданные короля быстро подхватили новую манеру речи, причем не только придворные, но и люди попроще. Они, конечно, были недовольны повышением налогов и ругали изнеженного принца, чья безопасность им так дорого обходилась. Но все равно какое-то время считалось хорошим тоном избегать в разговоре слов на букву Е. А когда король несколько месяцев старался не произносить опасную букву вовсе, «даж в срдин и в конц слова», многие подражали ему и в этом.