Первый рассказ - Геннадий Федорович Лазарев

вижу звезд. Врач говорит: зрение у меня вряд ли восстановится полностью. А раньше… Знаешь, как я любил плавать вечерами!

— Вода, наверное, холодная! Бр-р-р!

— Чудачка! Вечерами вода теплая, как парное молоко. Помнишь из физики? Вода нагревается медленнее воздуха, но и медленнее остывает.

Марина, словно удивляясь, всплеснула руками.

— Вы — абсолютизмус талантус! — сказала с иронией.

Павлик понимал, почему Марина говорит так. Она отличница, а он бесперспективный, по его собственному определению, троечник. Марина, правда, никогда не кичится своим превосходством, но терпеть не может, когда другие знают о чем-то больше.

— Зная так превосходно физику, — продолжала она насмешливо, — ты можешь блеснуть познаниями и в географии. Растолкуй мне, например, о том, почему зима около морей гораздо мягче, чем в глубине континентов. У тебя это получается неплохо…

Марина поднялась и с разбега кинулась в воду.

Павлику не хотелось купаться. Было совсем не жарко, да и Марина… Когда она не в настроении, лучше дать ей побыть одной. Он собрал и уложил в авоську бутылки. В одной еще оставался лимонад, и Павлик поставил ее около одежды, на случай, если Марина захочет пить. Не спеша оделся.

Солнце спряталось. И сразу же от воды повеяло сыростью и прохладой. Марина вышла на берег. Балансируя руками, чтобы не упасть, окунула поочередно ноги в воду, обулась. Долго и старательно обтиралась полотенцем. Павлик, панически страшась затянувшегося молчания, искал и никак не мог найти повод заговорить. Он знал: первой Марина не заговорит. И только когда она сняла шапочку и ее волосы рассыпались по плечам, Павлик оживился.

— У тебя чудесные волосы! Тебе к лицу такая прическа! — весело проговорил он, убежденный в том, что Марина не сможет не ответить на такой комплимент.

— Подобные прически носили в прошлом веке наши бабушки. — Марина искоса поглядела на Павлика, встряхнула волосами. — Будь уверен — со своей я разделаюсь, как только поступлю в институт. Дня не потерплю! И покрашусь… Как Нелька из десятого «б».

Чтобы перевести разговор в спокойное русло, Павлик сказал:

— Лично я согласился бы пять лет стричься наголо. И пять лет носил бы тупоносые ботинки… Только бы учиться в институте. Но поступать не собираюсь. К чему прокатывать родительские деньги попусту? Комиссия ахнет, когда увидит в моем аттестате россыпь троек. Сочинение я, может быть, и вытяну с грехом пополам на четверку. Но за физику и математику — дай бог троечку. Сегодня и задача была простенькая, и примеры пустяковые, а один — последний — я так и не решил. Времени не хватило. Задача, оказывается, решалась не в пять, а в четыре действия. Я ломал голову битый час…

— Как в четыре? — перебила Марина. — Ты уверен в этом?

— Абсолютизмус фактус! — выпалил Павлик и улыбнулся своей находчивости. Но его улыбка тут же погасла, когда он увидел, как помрачнело лицо Марины.

— Этого не может быть! Это невозможно! — Марину охватило отчаяние. Ведь если Тонечка Миронова решила задачу не в пять, а в четыре действия, то комиссия, сопоставив их работы и найдя Тонечкину выполненной лучше, может ей, Марине, пятерку не поставить. — Скажи! Ну скажи, что это не так! Павлик!

— Мы разбирали с ребятами, — неуверенно проговорил Павлик. — Да и Тонечка говорила, что решила в четыре действия…

Марина грозно молчала. Больше всего на свете она боялась услышать именно об этом, и вот — пожалуйста. Тонечка решила в четыре. И об этом сообщает ей не кто иной, как Павлик. Он знал об этом, и мог спокойно валяться на песке, играть в «крестики-нолики», философствовать о звездах! С неприязнью посмотрела на него и, надеясь в душе на чудо — может, он все-таки перепутал, — спросила:

— Как ты решал? Расскажи…

— Два первых, — заспешил Павлик, — у Тонечки так же, как у меня, а третье…

— Перестань ты со своей Тонечкой! — перебила Марина. — Не смей! Слышишь? Не смей упоминать при мне имя этой зубрилы!!

Павлику стало не по себе. Он весь съежился, будто ему за воротник рубашки бросили льдинку и приказали терпеть.

— Зачем ты так, Марин? — сказал хмуро. — Тонечка — славная девчонка.

— Я не хочу о ней слышать! Понял?

— Какая разница — в пять, в четыре. Важен ответ. Я решил в пять и — видишь? — не умер и даже не потерял аппетит. У тебя остались пирожки? — попробовал пошутить Павлик.

— И ты еще можешь смеяться? В то время, когда решается моя судьба! — запальчиво выкрикнула Марина. — Да после этого… — Она замолчала, подыскивая нужное слово.

— Что — после этого? — насторожился Павлик.

— После этого я не хочу тебя видеть.

Павлик переступил с ноги на ногу. Опустил голову. Прошептал с горечью:

— Зачем ты так…

4

Зачерпывая ботинками песок, Павлик брел по берегу. С озера доносились всплески весел рыбака, монотонное поскрипывание уключин. Павлик чувствовал себя так, словно никогда не было ни светлого озера, ни поляны с ромашками, ни молчаливой тропинки. И весь сегодняшний день, казалось, провалился в далекое-далекое прошлое. А сам он повзрослел на тысячу лет. Ему хотелось обернуться и увидеть идущую следом Марину, но, слыша за спиной только звенящую тишину и зная, что дальше пятнадцати шагов ему не увидеть, не оборачивался.

«Я вовсе не хочу быть взрослым, — думал Павлик. — Зачем мне это? Было так здорово. И школа, и Марина, и… вообще…»

Он почти побежал, не обращая внимания на то, как тоненькие и хлесткие ветки березок били в лицо, царапали руки. Пока не стемнело, нужно успеть на поляну. В сумерках глаза подведут. Проверено.

Вот, наконец, знакомая цепочка березок. Чуть дальше — поляна.

Она словно под белым покрывалом — столько на ней ромашек. Павлику нужно много цветов. Цветы любит Марина. Марина! Марина! Павлик ломает хрупкие стебли, а перед глазами — лицо Марины. Необычное, злое. Она, конечно, погорячилась. Это ясно. Девчонки все взбалмошные. Он соберет большущий букет. И все будет хорошо. И все встанет на место. Марина любит цветы…

С целой охапкой ромашек Павлик вышел на тропинку. Он решил положить цветы на видное место. Так, чтобы не заметить их было невозможно. Неожиданно в голове мелькнула озорная мысль, и торопливо — цветок к цветку — он выложил из ромашек метровые буквы: «П + М».

Притаившись за кустами, Павлик вслушивался в тишину. В роще куковала кукушка. Около уха пищал комар. Наконец, послышались шаги. Шаги Марины он отличит от тысячи других. Между березок мелькнуло платье. Павлик сжался в комок. Сейчас Марина подойдет и прочтет то, о чем в другое время он не сказал бы ни за что на свете. Она прочтет «Пэ плюс эм» и скажет: «Какой все-таки молодчага этот Павлик!»

Марина шла не спеша, по-мальчишечьи перекинув авоську