Эм + Эш. Книга 1 - Елена Алексеевна Шолохова

стоял лицом к воротам, так что я лишь мазнула по нему взглядом, будто невзначай, и отвернулась — избавиться от привычной маски «снежной королевы» не так-то просто, оказывается.

На линейке выстроились идеальным квадратом по периметру школьного двора. Наш 10 «А» оказался с 11 «В» на одной стороне, но разделённый другими классами, так что Борю мне было не видно, но от мысли, что он где-то рядом, сердце радостно трепыхалось. Отец двинул торжественную речь, пару напутствий высказала завуч-организатор, Нина Карповна, а потом Богдан Шарко из 11 «А», габаритами похожий на крепкий дубовый шкаф — пронёс на плече девочку-первоклашку с колокольчиком. Затем во дворе началась сутолока: первоклассников повели в школу. Они, как пугливые, бестолковые овечки носились из стороны в сторону, потерявшись в людском потоке. Мамы их метались не меньше, выкрикивая имена своих чад. А я беспомощно озиралась в надежде увидеть Борю ещё разок, но он исчез. Исчез! Мне аж плохо стало.

Да ещё этот со своим «прощаю»… Нет, надо было ему всё-таки ответить.

* * *

На другой день я твёрдо решила, что если встречу Борю, то ни за что взгляд не отведу. Буду смотреть прямо в глаза и, возможно, пойму наконец хоть что-нибудь. В смысле, нравлюсь ли я ему или нет, потому что равнодушный человек и человек заинтересованный смотрят по-разному. Глаза ведь — зеркало души, так? Главное, не дрогнуть.

Но момент истины не случился. Сразу в вестибюле меня перехватили Светка Черникова, Настя Куклина и Наташа Капитонова, и все втроём давай выспрашивать про какого-то новенького. А я — ни сном ни духом.

— Юлька Пантелеева из 11 «В» говорит, что он пристроился к ним на линейке, а когда его спросили, кто такой, сказал, что новенький. Ты ничего не слышала? Юлька говорит — прикольный пацан, вообще красавчик. Чёрненький такой, кудрявенький…

— Я, кажется, его видела… — припомнила я вчерашнего хама.

— И? — У Светки аж глаза загорелись.

— Да я мельком только.

— Ну спроси у отца, это он новенький или нет, — подбивали они. Еле отвязалась. Точнее, выкроила кратковременную передышку, потому что после второго урока они пристали снова.

— Узнай, кто такой? Откуда? Всё про него узнай!

Ненормальные! Так мне отец про него и рассказал, даже если б мне вдруг взбрело в голову в самом деле расспрашивать про этого новенького.

На третьей перемене мы с Алькой рванули к расписанию, смотреть, какие уроки в одиннадцатых классах и где мы можем невзначай пересечься. Оказалось, невзначай — не можем. И у 11 «Б», где Петров учится, и у 11 «В» все уроки сегодня на третьем этаже, а у нас — на втором. А намеренно подняться только для того, чтобы посмотреть Боре в глаза, моего запала не хватило, и я уныло поплелась в класс. Скорее бы уже кормить начали! Тогда мы будем ежедневно встречаться в столовой и подстраивать ничего не надо.

Интересно, в этом году мы будем сидеть в столовой за теми же столами, что и в прошлом? Хоть бы — да. Все столы там стояли рядами поперёк зала, и только наш, единственный — вдоль, у самого входа. Отличный наблюдательный пункт, между прочим.

Борю я всё-таки встретила — после уроков в школьном дворе. Но был он не один, а… со вчерашним нахалом. Он и вправду нахал — явно меня узнал и уставился с кривой улыбочкой. Так и подмывало высказаться, но не хотелось при Боре выглядеть грубой, поэтому смолчала. А Боря… увы, он даже не взглянул на меня.

Глава 2. ЭШ

С юга вернулись только тридцатого вечером. Просто вылет из Домодедово задержали почти на сутки. Из Новосибирска ехали уже поездом, но хоть в СВ, так что отоспались.

В Адмире прежде я не бывал, хотя Железногорск всего километрах в ста от него или даже меньше. Поэтому в окно таращился с любопытством. Ожидал худшего. Отец, помнится, брюзжал накануне нашего с матерью отъезда: «Из-за тебя в такую дыру приходится перебираться!». Лёва, друг, единственный, кто был в курсе нашего срочного переезда, подкалывал: «Будешь теперь деревенским жителем». Я уже рисовал в воображении себя таким парнягой в фуфайке и кирзачах. Но с виду Адмир мало чем отличался от Железногорска. Ну, вокзал чуть поменьше, зато с фонтаном. Народ тусуется на перроне в таких же адидасах, как у нас. Площадь привокзальная запружена тачками, среди которых отцовского джипа я почему-то не увидел. Может, просто не успел на ходу.

Мать нервничала, что отец нас не встретит. Из-за задержки рейса пришлось сдать билеты на поезд, купить другие. Отцу телеграмму она дала (в новой квартире телефон пока не провели), но вдруг произошла накладка? Вдруг он её не получил и не знает, что мы приезжаем сегодня. Ну а мы не знаем, где находится эта самая новая квартира. Мы тут вообще ничего не знаем. Я пытался мать успокоить, но не увидев отцовской машины, тоже немного озадачился и стал прикидывать, что делать, куда нам тащиться с кучей чемоданов.

— Ты видел? — паниковала она. — Видел отца?

— Даже если он не придёт, поймаем частника и в гостиницу поедем. Должна же быть тут гостиница.

Мы выгрузились со всем нашим многочисленным багажом на перрон. Среди встречающих отца не оказалось.

— И куда нам теперь? — чуть не плакала мать. — Где мы будем этого частника ловить?

— Да у вокзала, на площади их наверняка полно. Ты тут постой, а я схожу посмотрю.

Я спустился на привокзальную площадь, где и впрямь частники на москвичах и жигах зазывали, как базарные торгаши. Едва я, оглядев эту ярмарку ржавых колымаг, присмотрел более-менее такую девятку, как на площадь с визгом влетел отцовский джип. Всё-таки он нас встретил. Просто заплутал немного по незнакомым дорогам, потому и задержался.

Пока мы загорали в Сочи, отец должен был всё устроить: перевестись сюда на новую работу, обменять квартиру, перевезти вещи, оформить меня в школу. Вдуматься — на такое громадьё года не хватит, но не для отца. У того везде ниточки, связи, подходы, свои люди. Так что, — отчитывался он, пока ехали с вокзала, — всё уже на мази.