Эм + Эш. Книга 1 - Елена Алексеевна Шолохова

Так что эта ситуация произвела на меня сильнейшее впечатление — с тех пор я с удвоенной силой строю из себя королеву снежную и в сторону Бори бросаю тоскливые взгляды только тогда, когда он ко мне спиной.

Спину его чуть сутулую и затылок кучерявый я изучила в мельчайших подробностях. Лицо вот так внимательно разглядывать, конечно, духу не хватает. Да я ещё и стесняюсь ужасно в его присутствии. В обморок не падаю, конечно, но если он маячит где-то в поле зрения, то уже нервничаю.

Притворяться-то я притворяюсь, а в душе… о-о-о, в душе у меня полыхает огонь и черти хороводы водят. Однако в этом году всё изменится, так я решила. Потому что Боря перешёл в одиннадцатый класс, а значит, у меня в запасе только год, даже не год, а всего лишь десять месяцев минус каникулы и выходные. Потом он, конечно же, уедет: или поступать — потому что в нашем Адмире учат только на швей, маникюрш и парикмахеров, или в армию уйдёт, долг Отчизне отдавать. А я останусь здесь, страдать в разлуке. Разумеется, я в любом случае останусь, но если вдруг у нас завяжутся отношения — это будет совсем другое дело! Мы сможем писать друг другу письма, иногда созваниваться… и вообще, тосковать вдвоём гораздо приятнее, чем в одиночку. Я и так эти два с половиной месяца без него еле вытерпела.

Особенно мучительными были последние дни августа. Тянулись невыносимо долго. Время как застыло. Я уж не знала, куда себя деть: дважды встречалась со Светкой — лучшей подругой, раз — совершила пеший поход в Химки, в надежде встретиться с Борей там (зря надеялась), ну и читала, конечно, хотя и чтение не спасало от тоски. И всё.

От нечего делать я даже окна во всей квартире перемыла по собственной инициативе. Кстати, пока мыла кухонное — оно выходит во двор — наблюдала за каким-то дядькой. Он как раз в наш дом переезжал, только в соседний подъезд. Дядька весь из себя важный, в светлых брюках, в светлом пиджаке, при галстуке. То и дело обтирал лысину платочком и командовал на весь двор противным голосом. А то и вовсе грубо орал и даже матерился на парней, которые разгружали огромную фуру. Трясся за свой скарб.

— Сервиз! Здесь французский сервиз, болван! Осторожнее! — визжал он.

Мебель у него тоже была какая-то необыкновенная, так что он бедолаг чуть не прибил. Шмоточник какой-то.

Отец с ним сначала поругался. Фура перегородила выезд, а когда начала маневрировать, чтобы хоть немного освободить дорогу, то снесла часть палисадника и скамейку. Новый жилец огрызался, даже послал отца вместе с «дурацким палисадником» ко всем чертям. Но потом, на другой день, притащился к нам домой принести глубочайшие извинения. Мол, после переезда устал и перенервничал. Отец поначалу его извинения и слушать не пожелал, но затем тот вручил ему увесистый пакет. Короче, они помирились.

Честно говоря, я удивилась этому порыву раскаяния. Дядька не выглядел случайно сорвавшимся от усталости или нервов. Вид у него наглый, хозяйский. Такие шлют всех лесом и плевать хотят, кто и что о них думает. Для таких какая-то стычка с соседом — дело обычное. Но этот — пришёл с покаянием и дарами. И даже палисадник и скамейку днём позже чинил какой-торабочий под его чутким руководством.

Первого сентября шли в школу с Алькой Зиминой. Другая моя лучшая подруга. У них со Светкой Черниковой взаимная холодная вражда, которая время от времени обостряется и выливается в шумную перебранку. Я же в такие моменты соблюдаю вынужденный нейтралитет, хотя каждая старается перетянуть меня на свою сторону. Да и в спокойные дни мечусь меж ними и лавирую, потому что помирить их невозможно — там антипатия уже намертво въелась в подкорку. Большее, на что обе способны — игнорировать друг друга. До следующего обострения.

Вообще, они очень разные. Светка — красивая, весёлая и легкомысленная. Хотя красота у неё довольно экзотическая, не все её понимают. В классе пацаны, например, насмешливо зовут Черникову японкой из-за разреза глаз. Правда, она и в самом деле с восточной примесью. Её дед — настоящий, чистокровный кореец.

Светка напропалую шастает по дискотекам класса с восьмого и влюбляется то в одного, то в другого, то в третьего так быстро и так часто, что у меня в голове все имена перепутались. Помню только последнего — её великовозрастного Деника.

Отец мой крепко её недолюбливает, потому что «у Черниковой одни мальчики на уме». Зато к Альке благоволит: «Вот Зимина тебе подходит. Серьёзная, на медаль идёт». Алька — умная, угрюмая и с комплексами, потому что страшно недовольна своей внешностью. То прыщи ей жить мешают, то лишний вес, то длинный нос.

Раздувает любой свой самый мелкий недостаток до космических масштабов и погружается по этой причине в глубокую депрессию. Да она из неё и не выныривает, поэтому всем кажется, что Алька злая. В общем, к себе она так же нещадна, как и к Светке.

С четвёртого класса Алька безнадёжно влюблена в Женьку Петрова из 11 «Б», а он едва её замечает. С его равнодушием она, вроде как, свыклась, сама повторяла сто раз: «Он бы только со мной здоровался и всё. Большего мне и не надо». А по мне, этот Петров абсолютно ничего из себя не представляет. Внешность самая обыкновенная, ничего примечательного. Учится сильно ниже среднего по всем предметам. Боря Г., конечно, тоже в учёбе не блещет, но и не хуже всех, крепкий такой середнячок. И он серьёзно занимается кикбоксингом. А Петров что? Полный ноль по всем фронтам. Отец вообще не хотел переводить его в десятый и перевёл-то только потому, что об этом слёзно просили мать Петрова и Алька — через меня. А как по мне, Петров только тем и примечателен, что его разглядела Алька и беззаветно любит много лет. И твердит мне о своей великой любви неустанно.

Вот и сегодня, всю дорогу до школы она рассказывала про Петрова, но я, если, честно, слушала её вполуха, потому что думала только о Боре, а когда увидела его на школьном крыльце, то и вовсе слух отказал. Боря