Будь дождем, будь ветром… - Антон Георгиевич Дворченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– П-парень один. Т-твои года. Одет, как все. П-примет нет. Говорил, д-друг пропал. На-адо най-ти-найти. П-позарез.
– Что ты ему сказал?
– Ты шел-шел. П-потом полз. Ноги п-плохо… Уполз совсем-совсем.
– И он поверил? А как же я? Если вы разговаривали, он до меня мог рукой дотянуться!
Ерш улыбнулся половиной рта.
– Н-не мог. Ты сейчас на вид, ка-ак я, б-бомж. Жди-жди.
Я ведь просто Декабрь,
Я привратник безумья.
Кровью каплет распятье
В визирных отметках.
Крест – лишь точка прицела,
И Христос уж бессилен
Там, где разум
Слепая вражда заслоняет.
Николай сел, прислонился спиной к стене. Отрешенно глядя перед собой, спросил:
– И куда мне теперь идти?
– Н-не знаю. Если ты к-ко мне хочешь ночь-ночь, н-нельзя.
– Почему?
– Н-нельзя! Н-не скажу. Хуже будет. Н-не проси. Ты да-ал деньги, я п-помог. Да-альше сам-сам. Н-нельзя со мной. Хуже-хуже будет.
Я – Последний Декабрь –
Созерцатель похлебки,
Той, где плавятся камни
И слезы, и души.
Я – повестка Зимы,
Что приходит навечно,
В день, когда на Земле
Все о Боге забудут…
Ерш дал отзвенеть последнему аккорду, начал собирать вещи. Николай, не в силах принять происходящее, продолжал жаловаться:
– Да куда уж хуже?! Еще вчера у меня были друзья, дом, жена… А потом р-р-раз – и все рухнуло. Через два дня с меня потребуют огромную сумму, а когда я ее не верну, тогда… тогда… Ты что, не слышишь?!!
– Н-не слышу. Меня тут нет-нет. Меня д-давно нет. Ты говоришь сам-сам. А чем с-сидеть и ныть… Если тебя смывает про-оливной дождь – будь д-дождем. Если тебя-тебя подхватил и ун-но-сит ветер – б-будь ветром.
– Что это значит?
Отвечать на вопрос было некому.
__________
Николай честно попытался подумать. Получалось не очень. По переходу гулял свежий ночной ветерок, пахло сыростью. Скоро станет холоднее. Надо срочно найти какой-то ночлег. Домой возвращаться опасно, мало ли что за сюрпризы там ждут. Где тут была ближайшая гостиница? И почем нынче… Николай машинально хлопнул рукой по карману, где еще недавно лежал бумажник. Ах, да…
Гостиница отпадает. Родители? До них самолетом добираться. Друзья? Те четверо (Алексей в больнице не в счет), к которым можно было ввалиться в любое время хоть днем, хоть ночью, вчера сидели с ним за одним столом. И один из них подвел его, Николая, под монастырь. Если зайти домой именно к нему… Играть в русскую рулетку не хотелось.
Куда же податься без копейки денег?
Разве что… Это, конечно, плохой вариант. Сказать по правде, совершенно отвратительный, но либо так, либо скамейка в парке.
Линда.
То есть, разумеется, никакая не Линда, а Аня Смирнова, но она всегда требовала, чтобы ее называли именно так. Требование было первым и единственным, хотя недовольство собственным именем образовывало лишь верхушку айсберга. Комплексы охватывали практически все – от формы носа и фигуры в целом, до неумения стильно одеваться и наносить макияж. В остальном Линда-Аня была мягким, уступчивым, если не сказать почти бесхребетным созданием. Она училась на два класса младше в той же школе, что и Николай. Невысокая, пухленькая. Не такая красавица, чтобы на улице оглядывались, но довольно милая.
Безоглядно влюбившись, Линда превратила его жизнь в ад. Не обращая внимания на отсутствие взаимности, на насмешки окружающих, на настоятельные просьбы со стороны объекта обожания оставить его в покое, она присылала тонны СМС, рисовала записки с сердечками и ходила по пятам. Николай надеялся, что, когда он закончит учебу, страсти поутихнут, но не тут-то было.
В конечном счете настойчивость Линды была частично вознаграждена. После того, как девушка, получив аттестат, поступила в педагогический институт, Николай сдался.
Они начали встречаться, даже одно время снимали квартиру, но продолжалось это недолго. Линда ежеминутно обсуждала долгосрочные планы на будущее, вплоть до количества детей, их имен и ожидаемых достижений. По-прежнему не отходила ни на шаг, даже если Николай собирался в кино на фильм, который ей явно не нравился. Да что кино, пару раз она всерьез намеревалась пойти с ним в ресторан на деловую встречу! Если доходило до скандала, Линда быстро сдавалась, начиная умолять о прощении настолько униженно, что становилось тошно.
Конец отношений наступил быстро и закономерно. Как только на горизонте замаячила освободившаяся в тот момент Ольга, Николай без малейших угрызений совести причалил к другому берегу.
Впрочем, учитывая обстоятельства, воззвать к былым чувствам брошенной подруги, напросившись на ночлег, было не самым тяжким грехом.
Хорошо, что их город не самый крупный на свете. Если поменьше рассиживаться, можно добраться задолго до наступления утра.
Николай поднялся на ноги, как мог отряхнулся и начал подниматься по лестнице.
Воскресенье, 1:00, 41 час до конца отсчета
Квартира Николая
Ольга проснулась, словно от толчка. Снился какой-то липкий, жуткий нескончаемый кошмар, который никак не хотел уходить. Она дотянулась до мобильника, проверила сообщения. Реклама, бессмысленная болтовня подружек…
Больше ничего.
В который раз Ольга едва подавила желание наплевав на полученные инструкции, позвонить самой, но пока что здравый рассудок одерживал верх над эмоциями. Только вот холодной иглой засело в сердце предчувствие беды, а отмахнуться от него, стараться мыслить позитивно, становилось все труднее.
В пустой квартире было тихо-тихо… Если замереть в кровати и не двигаться, легко могло показаться, что тут давно никто не живет.
Немного пахло пылью, из кухни доносился слабый аромат трав, пряностей, да из коридора еле уловимо тянуло густым запахом машинного масла. Это вносили свою лепту новый замок на двери и отвертка, оставленная в коридоре.
Сперва Ольга не обратила на нее внимания, а теперь рука не поднималась положить испачканный инструмент на место. Словно этот брошенный второпях предмет оставался единственным доказательством того, что самый лучший человек на свете был здесь. Разговаривал, улыбался…
Существовал.
И, если отвертку убрать… Дальше думать не хотелось.
Да что за глупости лезут в голову, в самом деле! Надо сделать себе какой-нибудь успокаивающий чай повкуснее, заснуть. Утром от грустных мыслей не останется и следа.
Вылезать из постели не хотелось. Ничего не хотелось, кроме желания получить на телефон короткое сообщение о том, что все в порядке.
Ольга заставила себя дойти до кухни, взяться за чайник.
В мойке немым укором лежала чашка с остатками снотворного, из которой пил муж. Прикасаться к ней не было сил.
Не сейчас.
Настроение испортилось окончательно. Впервые мелькнула предательская мысль, что может быть, зря она ввязалась во все это.
С грохотом поставив чайник на место,
