Недомолвки - Ольга Мицкевич

разъехались каждый в свою сторону, и с тех пор я о Ване не слышала ни единого слова. И вот он вновь передо мной, на десять лет старше и на десять пунктов привлекательнее. Усмехается, пока его взгляд скользит по моему телу, от глаз и до ступней.

– Помнишь, значит… – слегка самодовольно произнес он, подвигаясь еще чуть ближе.

– Вань, ну конечно помню! Что за глупости, – я ухватилась за поставленный передо мной бокал, словно на спасательный круг.

Я все помню.

Помню, как он говорил, слегка растягивая слова, низким, с хрипотцой голосом.

Помню, как ходил, чуть вразвалочку, широким и уверенным шагом.

Помню синие, как море глаза, и мурашки вниз по спине, когда он смотрел на меня.

Помню, как от его прикосновений вся моя кожа горела, будто обожжённая.

Помню его соленые губы на моих. Он был солнцем и я горела.

О да, мы давно не виделись, Вань. Но как же я рада, что сегодня встретились…

3.

– Откуда ты здесь? – спросила я.

– Да с подругой пришел, – Ваня кивнул на высокую рыжеволосую девушку в узком зеленом платье. Она вопросительно дернула подбородком, как бы спрашивая, что он хочет, и Ваня отрицательно покачал головой. – А ты?

– И я. С Артемом. Не уверенна, знакомы ли вы. Он мой одноклассник.

– Синицын? Тот, что в волейбол за сборную школы играл? – Я кивнула. – Да, конечно. Мы на сборах пару раз встречались. А вот и он!

И правда, к нам приближался Тёма, настороженно переводя взгляд с меня на Ваню, и обратно. Не знаю с чего вдруг, но внутри все сдавило и я, сама не знаю почему, занервничала.

– Привет, – они пожали друг другу руки, и Артем внимательно посмотрел на меня. – Идем?

– Если ты не против, то мне и тут не плохо, – я бросила на Ваню быстрый взгляд, желая угадать его реакцию. Ванины глаза блеснули знакомым огнем, и я почувствовала себя значительно увереннее. – Мы очень давно не виделись.

– Понятно, – сказал Артем. – Ну, тогда дай знать, как домой соберёшься, – сказал Тёма, бросил еще один хмурый взгляд на Ваню и ушел.

– Так ты и Артем… – не закончил Ваня, задумчиво водя пальцем по краю бокала.

– Ну нет! – усмехнулась я. – Мы просто друзья.

В ответ Ваня улыбнулся, немного подался назад, и уже без всякого стеснения осмотрел меня с ног до головы.

– А ты похорошела. Я и забыл, какая ты …ммм… – тихо произнес он, пробудив бабочек в моем животе.

– А я забыла, каким прямолинейным кобелем ты можешь быть, – усмехнулась я. Но мне было приятно, да и кому бы ни было: вот они мы, десять лет спустя. Уже не дети, но еще и не то, чтобы сильно взрослые, а это тягучее, сладкое чувство между нами никуда не делось.

Время летело незаметно. Мы пили, смеялись, танцевали, вспоминали бывших одноклассников и снова смеялись. Раз или два к Ване подходили какие-то люди: здоровались, перекидывались парой фраз и уходили. Изредка мы с Артемом находили друг друга глазами в заполненном людьми, голосами и густыми ароматами, помещении. Он как бы спрашивал, все ли в порядке, и я отвечала легким кивком. И каждый раз я чувствовала слабое волнение, но не могла определить его причину. Словно он что-то говорил мне своими таинственными, выразительными глазами, а я не понимала. И меня определенно раздражала незнакомая девушка с темными, гладкими волосами, сидевшая по правую руку от него. С каждым разом она придвигалась все ближе, пока не уткнулась в него своей грудью: я видела, как Тёма посмотрел сперва на девушку, слегка рассеянно, потом заглянул в вырез ее платья и, подняв руку, небрежно притянул ее ближе. Я видела это сотни раз и каждый раз во мне поднимала свою мерзкую, ревнивую голову мегера-собственница.

Я знаю, глупо ревновать друга. Он всегда будет моим в том смысле, в котором никогда не будет чьим-то еще. Но и моим он не будет – не желает, – и это я всегда помню и, пожалуй, никогда не прощу. Себе, не ему.

Тёма поймал мой взгляд, глянул на Ваню и, ухмыльнувшись одними губами, отсалютовал бокалом, тут же переключив все свое внимание на сидящую рядом девушку.

Позже, прокручивая эти мгновения в своей памяти, я удивлялась, как не замечала, каким отстраненным он был, каким пустым казалось его лицо, какими холодными огнями горели всегда теплые, ласковые глаза.

Я просто… не знаю. Мне было хорошо. Музыка пьянила, от выпитого голова сделалась непривычно легкой и воздушной, а в животе клубком свернулось тепло. Ваня не переставал шутить, заказывать выпивку и делать мне комплементы. Он, как бы случайно, задевал мое бедро своим коленом, касался моей ладони пальцам. И я вновь пропала, как в то, наше лето.

Уже давно перевалило за полночь, когда народ стал постепенно расходиться, гул голосов стихать, а туман в моей голове немного рассеялся.

– Пожалуй, мне пора… – неуверенно сказала я. Не знаю, чего мне в тот момент хотелось: чтобы Ваня меня остановил, отпустил, или предложил уехать вместе, а может, попросил оставить ему номер. Я была пьяна алкоголем, вечером и мужчиной рядом.

Ваня вздохнул, разглядывая зажатый в ладонях бокал, а потом поднял глаза – и я увидела того восемнадцатилетнего мальчика, каким его знала: нежного, обласканного солнцем и слегка неуверенного. Он протянул руку и коснулся кончиками пальцев моей щеки.

– Останься еще немного, – тихо сказал он. – Давай потанцуем.

И мы еще немного потанцевали, немного выпили и посмеялись, немного поцеловались и еще немного помечтали. А ночь постепенно ускользала, стрелки часов близились к трем, и персонал ресторанчика начал убирать со столов, как бы намекая, что «пора-пора». Тогда, прижимая меня к своему крепкому телу, и скользя ладонями вдоль моего позвоночника, от чего у меня в кончиках пальцев и на обороте век вспыхивали искры, Ваня прошептал:

– Давай уедем отсюда.

От неожиданности, я распахнула глаза и, сквозь весь зал, увидела, как Артем прожигает меня взглядом. Брюнетка к тому моменту уже перебралась к нему на колени, обвила тонкими руками шею и самым бесстыжим образом чуть ли не вылизывает ему линию челюсти. Фу! Наблюдая это, я невольно вздрогнула, и Ваня отстранился.

– Что скажешь? – спросил он, продолжая гладить мою спину. Ваня ждал ответа и смотрел на меня. Артем смотрел на меня, и было странное ощущение, что и он ждет ответа, хотя никак не мог услышать вопрос. А я смотрела на темноволосую девушку и ненавидела ее, бесстыжую, и себя за глупую ревность. Откуда