Ксерокопия Вселенной. Космическое фэнтези - Василий Карасев

– А зачем это, интересно, ты изучал статистику разводов? – с недоумением поинтересовался я.

– Но, сэр! Мне же было доверено сочинить эпизод о разводе короля Филиппиуса VI с его восьмой супругой! Не мог же я отнестись к работе халатно!

– Ну—ну, – не удержался я от язвительной реплики, – ты бы так к работе своих приборов относился!

Корабль промолчал. То ли согласился, то ли… Звезды меня, побери! Какая гадость!

– Симпатяга!!! Что это за сопли камчадатских плевунов у меня в стакане?!!

– Извините, сэр. Вы были совершенно правы в своих критических замечаниях! Действительно, не всегда могу уследить за приборами! Больше этого не повторится, сэр!

Я разъяренно вскочил со своего места, ища куда бы вылить горькую липкую массу, появившуюся в моем стакане вместо рома, а Гатсон громко расхохотался! Тоже мне шутка, достойная премии на фестивале юмора! Ну, погоди, у меня, Железяка с двумя извилинами! Какая к звездам «Калоша», я тебя в «Камчадатскую соплю» переименую!

– Как вы комично выглядите, когда злитесь! – сквозь смех, проговорил Гатсон, – видела бы вас сейчас ваша подруга.

– Какая подруга? – удивился я.

– Ну, та женщина, из каюты напротив моей.

– Какая женщина? – я решительно ничего не понимал, – у меня на корабле нет никаких женщин! И мужчин тоже! Кроме нас, естественно.

Теперь уже стал серьезным и Гатсон.

– Два часа назад, когда я вышел из своей каюты, направляясь сюда, – стал рассказывать он, – из двери напротив выглянула женщина, но увидев меня, тут же скрылась обратно. Я подумал, что это ваша подруга.

– Как она выглядела, звезды меня раздери?!!

– Да не успел я разглядеть, – виновато пожал плечами Гатсон.

– Симпатяга!!! У нас на борту посторонние?!

– Нет, сэр, – уверенно ответил корабль, – кроме вас двоих и собаки никого на нашем корабле нет и не было!

Черная дыра

Космический челнок – посудина небольшая, спрятаться особо негде. Рубка управления над закрытым и даже опечатанным помещением с гамма—квантовым двигателем. Что там внутри знают только на заводе—изготовителе да на заправках, обогащающих двигатель протонами и электронами. Небольшая кухня, спортивный зал с пристроенной к нему сауной, гостиная и два коридора с каютами вокруг грузового трюма. Всего кают десять: капитанская, три одиночных вечно пустующих для дополнительного персонала и шесть двойных для пассажиров. Мы проверили их все, в том числе и ту, из которой по словам моего гостя выглядывала таинственная незнакомка, но никаких следов постороннего присутствия не обнаружили. Внимательно осмотрели трюм – да что там осматривать-то груз меня ждал на Анзасе. Затем снова вернулись в искомую каюту и снова ничего не нашли.

– Все—таки здесь чувствуется какой-то посторонний запах, – заметил Гатсон принюхиваясь, – не чувствуете?

– Нет, – ответил я, старательно пошмыгав носом, – ничего не чувствую. Симпатяга!

– Слушаю вас, сэр.

– Нет ли здесь постороннего запаха?

– Что я вам, собака что ли? – неожиданно обиделся мой корабль.

– Ты, конечно, не собака, – язвительно произнес я, – по крайней мере, по уровню интеллекта наверняка не дотягиваешь! А по уровню обидчивости явно превосходишь. Но у тебя же есть анализаторы, звезды тебя подери!

– Сэр, – голос Симпатяги стал само спокойствие, – анализаторы вы приказали выключить и – цитирую – «позабыть о них, как о самом ненужном хламе, который только придумали эти ученые умники» во время предыдущего полета, когда мы перевозили репчатого опоссума. Вам не понравилось, что они практически не замолкали, предупреждая, что нарушен предельно допустимый для здоровья человека уровень вонючести.

– Не так уж он и пах, этот репчатый опоссум, – смущенно пробормотал я, – и вообще! У тебя, между прочим, почему нигде камеры не работают?! Скажешь, тоже я приказал выключить?

– Совершенно верно, сэр, – нахально подтвердил Симпатяга, – ровно три месяца назад, когда у нас гостила мисс Клементина и вам совершенно безосновательно показалось, что я наблюдаю за…

– Вспомнил я, вспомнил! Немедленно включи и то, и другое, олух!

– Уже выполнено, сэр.

– И что?

– И ничего.

– В каком смысле ничего? – не понял я.

– А в каком вы спрашивали? – невинно поинтересовался корабль.

– Хорошо, – вздохнул я и покосился на Гатсона, с любопытством слушавшего наш диалог, – приношу свои искренние извинения и признаю, что был не прав.

– Извинения приняты, – Симпатяга переключился на нейтральный деловой тон, – я провел сканирование всеми доступными средствами, включая видео, аудио, а также ароматические и тактильные. Могу с полной уверенностью заявить, что на корабле нет посторонних.

– Может, тебе показалось? – с надеждой взглянул я на Гатсона.

– Увы, – развел руками тот, – искренне желал бы этого, но нет.

Я с сомнением посмотрел на нашего гостя. Может он врет? Но зачем? Да я бы и почувствовал ложь. Уж что—что, а понимать, когда человек тебе лжет, в космосе учишься быстро. Есть такой простенький приемчик: внимательно наблюдай за глазами собеседника. В момент обмана его взгляд обязательно дернется в сторону. Хотя бы на мгновение.

Не знаю, кто сотворил этот мир. Монахи утверждают, что Бог. А я так думаю: делать больше Богу нечего, как именно наш паршивый мир творить. Уфологи считают, что инопланетяне. На своем веку я повидал несколько десятков разумных рас, и ни одна из них не показалась мне способной на этот масштабный эксперимент. Ученые говорят, что мир сотворился сам. Почему тогда никто за всю историю человечества не видел, как самосотворяется какой-то другой мир? Но кто бы не создал наш мир, одно он придумал просто здорово: обманщик выдает себя сам!

– Позвольте высказать одно соображение, – вмешался Симпатяга, – я не исключаю, что здесь мог кто-то быть. Но, возможно, он успел спрятаться на корабле нашего гостя? До того, как я перекрыл выход.

Если вам кто-то скажет, что человеческие лица сделаны из кожи – не верьте. Это иллюзия. Матушка Природа делает их либо из камня, либо из пластилина. Каменные – холодны и непроницаемы. Зато пластилиновые переменчивы и текучи. Их можно читать… нет, их можно рассматривать, словно картинки комиксов. Невидимый художник без устали лепит на них удивление и любопытство, страх и решимость…

Именно решимость неожиданно возникла на пластилиновом лице Гатсона.

– Никуда не уходите! – заявил этот странный молодой человек, будто мы только и собирались, как улизнуть с собственного корабля. – Я сейчас все проверю!

И крадучись, словно карикатурный шпион в пьютер—триллерах, исчез в направлении своего неисправного корыта, которое мы тянули на буксире.

Я заглянул в свой стакан и, не увидев ничего, кроме дна, разочарованно вздохнул и возвратился в рубку. И остановился на пороге, как вкопанный: сканера не было на месте! Его вообще в рубке не было!

– Он же тяжелый, – машинально пробормотал я, – килограмм пятьдесят….

– Это если не включить антиграв, – поправил меня корабль.

– В нем есть антиграв? А почему ты не посоветовал мне им воспользоваться?

– Сэр, вы запретили мне давать вам советы еще весной.

– Когда это? – возмутился я, – вот тут ты врешь, как последний понский клоп!

– Вы запретили давать вам советы, – бесстрастно сообщил Симпатяга, – после того, как я попытался удержать вас от вложения денег в Артузианский монашеский банк. Который между прочим, лопнул через три дня после того, как вы меня не послушались!

– Это была непредвиденная случайность! – огрызнулся я.

Хотя по сути Симпатяга был прав. Глупо я тогда поступил. Ох уж, эти банки! В какой-то исторической пьютер—передаче я слышал, что раньше банки располагались в обычных домах, а не в виртуальности. И в эти дома люди якобы несли свои деньги. Чушь какая-то! Как можно взять в руки деньги? Они же не существуют реально! У них нет ни массы, ни объема, ни цвета, ни запаха. Кстати, это и древние знали. Прямо так и говорили: деньги не пахнут! Нет, разрази меня зеленая молния в горах Абу-Аби, банки-дома и люди с деньгами в руках – бред и еще раз бред! А Симпатяга мог бы и не напоминать мне о том досадном эпизоде. А еще исторические романы пытается писать! Где это видано, чтобы…

– Вы опять ворчите, сэр!

– Я про себя ворчу!

– Нет, вы ворчите про меня. Только молча.

Неожиданно наш содержательный диалог прервал лай почтовой собаки. Оставленная Гатсоном собака со странным именем Шарка удивленно подняла ухо и неуверенно тявкнула в ответ. Я с надеждой бросился к экрану и щелкнул на пиктограмме пришедшего письма. Пиктограмма развернулась в послание, и от нетерпения я стал читать его вслух:

«Заправка картриджей для принтеров и копиров с гарантией. Ремонт оргтехники. Бесплатный срочный выезд. Безналичный расчет без предоплаты. Телефон…»