Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5 - Тагиров Роман

Глава 2

Коллеги…

В этот раз на КПП сотрудника в штатском, махнувшего небрежно на ходу красной книжечкой, всё же остановили и попросили подождать.

Вот тебе раз! «Всё течёт, всё меняется…»? «Panta rhei»?

Виктор Викторович ещё раз популярно объяснил сержанту — кем он является и к кому направляется. Раскосый сержант согласно кивнул, сказал с лёгким узбекским акцентом: «Стоят!» и положил правую руку на штык-нож, висящий на ремне.

С той стороны появился помощник дежурного, попросил ещё раз предъявить документы и объяснить цель визита. Армейский капитан внимательно изучил представленный документ, сказал: «Ждите» и неспешной походкой исчез в недрах штаба полка. Капитан КГБ, хорошо осознавая, откуда дует особый ветер, стоял на месте и терпеливо ждал…

Только через минут десять у сержанта зазвонил телефон. Коренной житель Средней Азии, не отнимая правую руку от холодного оружия на поясе, левой снял трубку, коротко ответил: «Ест!» и, сощурив узкие глаза, широко улыбнулся сотруднику госбезопасности, пропуская гостя широким жестом руки в родной мотострелковый полк.

«Восток — дело тонкое, Петруха…» — подумал представитель титульной нации и улыбнулся в ответ.

Перед дверью в кабинет начальника особого отдела полка капитан госбезопасности решил до конца нести свой тяжкий крест и аккуратно постучал в дверь. Услышав небрежное: «Входи», зафиксировал обращение на ТЫ. «Значит не все ещё потеряно…»

Армейский контрразведчик Яшкин, как мы уже знаем, был и всегда оставался нормальным мужиком, умел не таить злобу и со словами: «А я вот не знаю — подавать тебе руку или нет?» протянул ладонь.

Кадровый чекист ответил на рукопожатие и задал единственно правильный вопрос в сложившихся непростых отношениях между дрезденским отделом КГБ и особым отделом 67 МСП на сегодняшний тяжёлый понедельник:

— Яков Алексеевич, а ты виски пьёшь?

— Пока не знаю, Виктор Викторович, — задумчиво ответил хозяин кабинета, приглашая незваного гостя к столу. — Это вы, «рыцари революции» получаете доплату в валюте. А мы всё водочкой балуемся, да коньячком угощаемся. Да и то, исключительно по праздникам…

Майор Яшкин только мог догадываться о довольно приличном жаловании сотрудников КГБ в виде восточногерманских марок, но знал точно, что к ним ещё плюсуется каждый месяц по сто долларов в качестве надбавки.

Поэтому начальник особого отдела полка совсем не удивился возникшей на его рабочем столе бутылке заморского напитка в диковинной бутылке.

— Шикарно живёшь, Виктор, — особист с интересом повертел в руке штоф и вопросительно посмотрел на щедро дарящего. — Сейчас предлагаешь?

— Яков, только не сегодня. Мне сейчас к шефу идти.

— И это гут, — показал свои скромные знания немецкого языка майор Яшкин, убрал подарок в сейф и вернулся за стол. — Слушаю.

— Лажанулись мы по-крупному с этими прибалтами, — рубанул с ходу комитетчик и добавил: — Да и ваш Кантемиров совсем некстати влез в операцию…

— Виктор, переиграл тебя прапорщик, — с улыбкой заметил контрразведчик. — Сидит сейчас в камере и в ус не дует.

— Не выпустили хулигана ко мне на разговор, — пожаловался коллега из КГБ.

— Только с личного разрешения командира части, — подтвердил тюремную инструкцию собеседник.

— И подполковник Болдырев именно сегодня вдруг оказался на Швепнице?

— Всё по плану стрельб. — Особист полка спокойно разглядывал комитетчика. — Можешь проверить. Сейчас расписание стрельб принесут.

— Не надо, Яша. Я всё понял.

— И вот тебе, Витя, мой искренний совет — не встречаться больше с этим прапорщиком тёмными вечерами на узких дрезденских улочках. Не знаю, какой там наш боксёр в спортзале, а на улице он тебе запросто может морду набить.

— Понял, Яша. Это спорный вопрос. Я на Лиговке вырос.

— Трудное детство? — усмехнулся вполне нормальный мужик.

— По-разному было. А по твоему прапорщику у меня к тебе дело, товарищ майор, — капитан госбезопасности приблизил стул к хозяину кабинета…

Майор Яшкин откинулся на своём начальствующем кресле и приготовился слушать. Не просто так пришёл к нему капитан КГБ с вискарём в портфеле. А заморскую бутылку мог бы и потом вручить — когда все успокоятся и всё устаканится. И повод был бы нормальный — посидеть, поговорить и сделать оргвыводы.

Среди своих всегда можно по-хорошему разобраться. Без мордобития. Мы же не прапорщики… Одно дело делаем…

Капитан Путилов посмотрел коллеге в глаза и сказал:

— Яков, разговор только между нами. Если ты, конечно, сейчас не пишешь?

— Аппаратура выключена. Слушаю.

— У нас есть оперативный материал на прапорщика Кантемирова. И бумаг уже достаточно для реализации в уголовное дело по статье 88 УК РСФСР. И, как ты сам знаешь — за «Нарушение правил о валютных операциях».

— Виктор, только у меня таких материалов в сейфе на десяток дел накопилось за различные покупки нашими согражданами в Интершопе, — усмехнулся особист мотострелкового полка и добавил: — Да и ты, товарищ, шотландский виски не в Центруме (главный универмаг города) приобрёл.

— Яков, твой прапор разработал свою систему — постоянные покупки дойчмарок в Восточном Берлине у югославов и сбыт валюты арабам или вьетнамцам в Лейпциге. Примерно два раза в месяц. Кантемиров работает по-крупному. И по данным фактам у нас есть проверенная информация.

— Товарищ капитан, для того чтобы, как вы сказали, системно работать начальнику войскового стрельбища Помсен — ему нужны время и деньги. Особенно — время. А прапорщику на своём полигоне от постоянных дневных и ночных стрельб — не то что вздохнуть, ему даже пёрнуть некогда. Потому что, стрельбы днём и ночью! И ещё личный состав в двадцать пять рыл, которых надо кормить, одевать и в баню водить. О чём мы говорим, Витя? И куда Кантемиров свои богатства прячет? В немецком банке хранит? Или в стеклянной банке на стрельбище закопал?

— Тут ты прав, коллега. Сами над этим голову ломаем. Вначале появилась информация, что студент Лейпцигского университета постоянно мотается в Восточный Берлин за валютой. Молоденький такой, спортивный, причёска неармейская, немецким владеет свободно. И по-русски матерится на пятёрку. Покупает за раз от пятисот и до тысячи дойчмарок. Яша, а это от двух с половиной и до пяти тысяч восточногерманских денег.

— Иди ты, — прикинул сумму относительно своей зарплаты добросовестный советский военнослужащий.

— Вот тебе и иди. И это только при закупке в Берлине по курсу один к пяти. А продаёт в Лейпциге уже один к шести. Вот и считай, товарищ майор.

— Товарищ капитан, может нам тоже в валютчики подастся, — начал размышлять вслух начальник особого отдела советской воинской части. — Пашем тут, пашем. Не вздохнуть, не пёрнуть. А тут раз, в Восточный Берлин сгонял, потом в Лейпциг прокатился и вернулся в Дрезден с месячной зарплатой командира полка. А, Витя? Что скажешь?

— Были такие мысли, Яков, — улыбнулся сотрудник госбезопасности. — Но, товарищ, нас с тобой совсем другому учили…

— Точно так, товарищ капитан. И мы присягу дали. Стесняюсь спросить — а каким образом в итоге вышли на нашего студента Кантемирова?

— Переговорили с товарищами из Штази, которые и поделились оперативной информацией о неком щедром русском по имени Тимур, который не экономит марки в лейпцигских ночных барах. Это здесь, в Дрездене, служит скромный прапорщик Кантемиров; а там, в Лейпциге ваш Тимурка отрывается по полной. Потом он вместе с палестинцами подрался с кубинцами из-за немок и оказался весьма неплохим боксёром. Немецкие друзья поговорили с барменами, с местными проститутками и вот так вышли на этого спортсмена, то есть, как ты сам уже догадался — на начальника войскового стрельбища Помсен. А мы попросили пока не задерживать советского прапорщика, которого и так можно в любой момент за все его художества отправить в 24 часа в Союз. Шеф решил брать валютчика с крупной суммой в кармане. Чтобы наверняка палку срубить и срок злодею намотать…