Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5 - Тагиров Роман

— Сергей Леонидович, для того чтобы постоянно мотаться из Дрездена в Восточный Берлин, а затем в Лейпциг и обратно в Дрезден начальнику стрельбища нужно время. А он один всю службу тащит на своём полигоне. И всегда на виду у солдат и офицеров полка. О чём ты говоришь, Сергей?

Полковник КГБ всё же решил добавить энергетического напитка, долил коньяк в бокал и маханул залпом.

— Анатолий, говорю тебе, как есть — твой прапор тот ещё валютчик. Пора брать его за жопу, пока тёплый и в изоляторе сидит.

— Ладно, Сергей, с этим прапорщиком позже разберёмся. Сейчас что делать будем?

— Надо переговорить с нашим генералом в Москве. Жаныч, скажем, что всё нормально, работаем плотно и только вместе.

— Хорошо, пусть соединят. А с комиссией и москвичами будешь разбираться сам.

— Договорились.

Полковник Усольцев дал распоряжение соединить с Москвой, полковник Полянский собрал свои листы в портфель. Коллеги распрощались если не друзьями, но уже и не врагами точно.

* * *

Этот понедельник в «солнечной» Саксонии директор Дома Советско-Германской Дружбы запомнит надолго. Сегодня, с самого утра, оперативного сотрудника КГБ СССР, впервые за всю его карьеру, просто и изящно послали на … далеко и надолго — на дивизионный полигон Швепниц. Ещё год назад такой посыл от обыкновенного начальника гарнизонной гауптвахты даже невозможно было представить.

А сегодня главных надзирателей армейской тюрьмы совсем не впечатлил серьёзный документ с гербовой печатью, на которой пугающе красовались щит и меч. На листе бумаги чётко и ясно значился приказ — допустить капитана госбезопасности к задержанным Кантемирову и Драугялису.

Да пару лет назад сам командир полка вместе с комендантом гарнизона стояли бы по стойке «смирно» у входа в каземат, чтобы лично проводить сотрудника в штатском к своим арестантам. И сдали бы их с потрохами… И вдруг, сегодня, именно в этот день, один подполковник оказался на самом дальнем полигоне, а второй подполковник даже не соизволил выйти к целому капитану КГБ.

Капитан Путилов на выходе из исторического немецкого каземата тяжело вздохнул и вспомнил короткую фразу на латинском: «Panta rhei» из учебного курса юридического факультета ЛГУ — «Всё течёт, всё меняется…»

И если в ГДР законопослушная нация пока ещё открыто не требовала перемен, то в СССР широко шагала Перестройка, громыхала Гласность, а из-за угла хитро выглядывала долгожданная Демократия. Народ бурлил…

Русский бунт, да и не только русский, но всё равно — бессмысленный и беспощадный, уже стучал в каждую мирную дверь дома великой и необъятной страны. Искорки будущего развала огромной империи начали долетать до самых, до окраин больного и с каждым днём ослабевающего государства.

В едином управляющим механизме страны под чутким руководством коммунистической партии СССР появились сбои в работе и в разные стороны полетели устаревшие шестерёнки. Когда-то единый советский народ вдруг вспомнил, что он состоит из пятнадцати различных республик. И во многих головах представителей различных наций и народностей пришла одна и та же шальная мысль — порулить своей республикой без помощи направляющей и указывающей линии КПСС…

В своё время Виктор Викторович получил прекрасное образование на юридическом факультете Ленинградского Государственного Университета и одновременно достиг определённых успехов в спорте. Счастливое советское детство в переулках и переходных дворах-колодцах Лиговки закалили характер будущего сотрудника государственной безопасности.

Витёк не был примерным мальчиком на районе, и если бы не спорт, пацана явно ждала бы кривая дорожка, как и многих его сверстников с Лиговского проспекта и улицы Марата. Секция самбо, умный и опытный тренер изменили линию судьбы подросшего паренька — в старших классах ученик Путилов взялся за ум, с успехом окончил школу, после которой смог с первого раза поступить на юрфак ЛГУ им. Жданова, где и заприметили перспективного студента сотрудники кадров КГБ.

На последнем курсе Виктору сделали такое предложение, от которого в СССР никто и никогда не мог отказаться. Парень не был дураком, и вскоре лейтенант госбезопасности Путилов получил должность младшего оперуполномоченного и первую ступень по своей карьерной лестнице.

Сегодня кадровый чекист сидел за кружкой Родебергского в своей любимой пивной «Am Th or» (У Тора) на Хауптштрассе, наслаждался тишиной и думал о своей работе. В этот гаштет советский офицер заходил каждый раз, когда по долгу службы оказывался в гарнизонной комендатуре советских войск, что располагалась в пяти минутах ходьбы от питейного заведения.

На рубеже 70-80-х борьба с инакомыслящими вышла едва ли не на первый план в работе КГБ. К моменту прихода Михаила Горбачева к власти движение диссидентов было практически разгромлено. Все его основные представители были либо высланы, либо сосланы, либо посажены. Однако, когда осенью 1988 года председатель КГБ Виктор Чебриков ушел со своего поста, чекистов возглавил Владимир Крючков из внешней разведки.

И сейчас дрезденские сотрудники находились в непростой ситуации. Им приказали заниматься «интенсивным поиском новых разведчиков». Вот и появилось дело «литовских перебежчиков», к которому капитан Путилов с самого начала операции относился крайне отрицательно. Но, с отдела сверху требовали результатов работы, а рядовой солдат КГБ привык выполнять приказы.

Столицу Саксонии, город Дрезден нельзя было назвать агентурным центром, поэтому здесь обосновалось только небольшое подразделение КГБ из пяти сотрудников. Старший оперуполномоченный Путилов, ещё в московской разведшколе мечтавший о командировке на территорию классового врага, куда-нибудь в Вашингтон, Бонн или Вену, после распределения не попал даже в Восточный Берлин.

Хотя, работа в Дрездене стала для 33-летнего сотрудника первым заданием за Железным Занавесом. Восточная Германия оказалась для него новой неизведанной страной, как в личном, так и в профессиональном плане. Глухая саксонская провинция неожиданно оказалась райским уголком реального социализма. Ещё в Ленинграде Путилов вместе с женой и первой дочкой Валей ютился в тесной квартире родителей.

На новом месте службы офицер получил трёхкомнатную квартиру на третьем этаже скромной пятиэтажки под номером 101 на Радербергерштрассе. После Советского Союза это жильё кажется невероятно просторным. Его вторая дочь Варвара появилась на свет в Дрездене, и в её личном документе красовалась надпись — место рождения: город Дрезден, ГДР. Если с точки зрения частной жизни саксонский город стал для семьи Путиловых пределом мечтаний, то в профессиональном плане это была не самая удачная карьера разведчика. Но, и не самая худшая…

Легальное прикрытие должности Директора дрезденского Дома Советско-Германской дружбы позволяло сотруднику КГБ свободно перемещаться по стране пребывания и сотрудничать с местными властями. Виктор Викторович плотно засел за специальные учебники немецкого языка и при каждом удобном случае старался говорить по-немецки. Через два года службы за рубежом Путилов свободно говорил на местном наречии с лёгким саксонским акцентом.

И сегодня с этим же акцентом советский шпион с улыбкой поблагодарил официанточку, оставив ей скромные, но постоянные чаевые. На выходе мастер спорта по самбо взглянул на свой пустой бокал и покинул заведение с одной полезной мыслью: «Пора завязывать с Родебергским…»

Комитетчик не был идиотом, и не собирался искать командира мотострелкового полка на просторах дивизионного полигона. Капитан Путилов решил зайти на службу к майору Яшкину. Офицер КГБ прекрасно знал, какими словами встретит его офицер военной контрразведки. Как особист Яков его поймёт, а вот, как человек, и, впрочем — весьма неплохой человек, может запросто и открыто послать его на …, куда с утра он уже был завуалировано послан начгубом.

Да и ладно! Заслужил… Надо только домой заскочить… Не с пустыми же руками… Не по-нашему как-то…