Романтика по‑итальянски - Катрина Кадмор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Макс покачал головой, вспоминая яростно сверкающие карие глаза дочери, когда она прошлой ночью стояла рядом со своей кроватью и упрямо мотала головой каждый раз, когда он просил ее лечь спать.
– È ora di andare a letto, Isabella[1].
Его дочь каждый день осваивала новые слова, но любимым оставалось одно – «no», «нет». Прошлой ночью она повторяла его снова и снова, мотая головой, и упругие каштановые кудряшки танцевали у нее вокруг лица.
Максу хотелось взять ее на руки, вдыхать ее сладкий детский запах, слушать ее тихое дыхание, укачивать ее, пока она не заснет. Но делать этого никак нельзя, Изабелле надо научиться засыпать самостоятельно.
– Могу поспорить, что она исключение и из этого большинства. Она вообще у меня исключительная.
Карли улыбнулась.
– Просыпаться ночью нормально. Ребенок может просыпаться по разным причинам: короткие циклы сна, или он проголодался, или ему жарко, или, наоборот, холодно, в комнате слишком светло, или ему неудобно, или он чувствует себя незащищенным. А что думает об этом мама Изабеллы?
Макс негромко чертыхнулся, потому что машина, ехавшая перед ними, перестроилась на его полосу, не дав сигнала. Камень вины, лежавший на его душе, показался вдруг еще тяжелее. Надо ли рассказывать ей про Марту? Об их ссоре? О том, что он винит себя в ее смерти?
– Мать Изабеллы, Марта, погибла в автокатастрофе, когда Изабелле было три месяца.
– Я думала… – Карли посмотрела на него растерянно. – Я видела вас в окно…
– Это Виттория, подруга моей жены, она согласилась побыть с Изабеллой, пока я буду у вас.
– Мне так жаль! Вам, наверное, очень тяжело.
Ее тихие слова прозвучали очень искренне. Макс бросил на нее взгляд и снова быстро отвернулся, не в силах вынести искреннее сострадание в ее глазах.
– У вас есть еще дети?
– Нет, только Изабелла.
– Вам кто‑то помогает – друзья, родственники?
– Вот, Виттория… Но у них свои семьи, свои заботы… – Макс умолк, потом вдруг резко бросил: – Нам никто не нужен, сами справимся.
– Это трудно…
Некоторое время он не отвечал, сосредоточившись на движении. На работе он давно пресек все разговоры на эту тему. В Лондоне у него были друзья, которые на самом деле были друзьями Марты и, вероятно, до сих пор оставались в его жизни только из уважения к покойной, но и они давно перестали спрашивать его, как он справляется. Макс еще в первые месяцы после гибели жены ясно дал им понять, что это не тема для обсуждения. И теперь ему тоже не терпелось закончить этот разговор и вернуться в офис. Он нанимает Карли Найт, чтобы она заставила Изабеллу спать, а не для всех этих разговоров.
– Мать растила меня одна. И таких семей очень много.
На самом деле он не просто скучал по Марте, он скучал по тому будущему, которое они себе рисовали, по их мечтам, которые не сбылись, по той семье, которой больше не было, по их разговорам… Он понимал, что это эгоистичные потребности, и это только усугубляло его чувство вины. Марта пришла бы в отчаяние, если бы увидела их отношения с Изабеллой – это была ежедневная битва, и пока Изабелла побеждала. Конечно, Макс обожал свою дочь, но был глубоко обеспокоен тем, насколько она от него зависела, цеплялась за него всеми мыслимыми способами и отказывалась слушаться других.
– Вчера от нас ушла очередная няня. Я так растерялся, что повез Изабеллу к доктору Сигалу, это наш педиатр, а он направил меня к вам. Он сказал, что вы помогли некоторым другим его пациентам.
– Няня ушла из‑за того, что Изабелла не спит?
– Да. – Он покосился и увидел, как Карли недоверчиво нахмурилась. – И из‑за того, что я редко бываю дома.
– Насколько редко?
– Я обычно провожу дома два… иногда три вечера в неделю. Раньше я пытался брать Изабеллу с собой в поездки, но это была безумная идея.
– Наверное, ей вас не хватает. То, что вы появляетесь и сразу исчезаете, лишает ее чувства защищенности, стабильности, и это сказывается на сне.
Ее голос был ровным и спокойным, но все равно он бесил Макса не меньше, чем ее слова.
– Такая у меня работа. Ничего не поделаешь.
– Я в жизни не попадала в ситуации, из которых не было бы выхода. Чем вы занимаетесь?
Не представляет она его жизни… В архитектуре тебя оценивают по твоему последнему проекту, поэтому каждый раз приходится выкладываться на все сто.
– Я архитектор, мой головной офис здесь, в Лондоне, и дочерние офисы в Милане и в Шанхае. У меня проекты по всему миру.
– Я думаю, Изабелла нуждается в большей стабильности, чтобы лучше спать по ночам.
Макс неохотно кивнул. Она была права. Пришло время сказать, чего он от нее хочет.
– Я должен поехать на озеро Комо в конце недели. Там живут мои родственники. У моего тестя юбилей в пятницу, ему шестьдесят, а в воскресенье мой шурин, Томазо, женится. Они очень ждут нас с Изабеллой. Я понятия не имею, как она себя поведет. Мне нужно, чтобы она хорошо спала, тогда есть шанс, что обойдется без истерик. – Он повернулся к Карли и спросил: – Не могли бы вы поработать с нами всю эту неделю и поехать на озеро Комо на выходные, чтобы помочь мне? Я хорошо заплачу.
Карли отвернулась, пытаясь сдержать раздражение. Да, у него проблемы. Но что он себе позволяет? Она снова посмотрела на Макса, в очередной раз подосадовав, что он так обезоруживающе красив, и сказала как можно спокойнее:
– Я консультант по сну, мистер Ловато, а не няня.
– Я знаю.
Она заставила себя выдержать его взгляд, хотя эти зеленые глаза кружили ей голову.
– Да неужели? – съязвила она, потом добавила сухо: – У меня работа всю неделю и свои планы на выходные.
– Нина сказала мне, что вы собираетесь уехать. Может быть, у вас получится хотя бы поехать с нами на озеро Комо? Поверьте, это не худший вариант для уик‑энда.
– Нет, я сняла коттедж в Девоншире. Я планировала эту поездку с Нового года.
Зачем она говорит ему все это? Почему она оправдывается?
– Я его перебронирую на любое время, какое вы назовете.
– Я не предоставляю тот вид услуг, о котором вы меня просите. Я не занимаюсь уходом за ребенком. Я разрабатываю индивидуальный план, которого родители придерживаются месяцами. Я не могу щелчком пальцев заставить Изабеллу спать – так не бывает. Чтобы ваш ребенок уснул, потребуется много времени, терпения
