Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

– Тебе действительно не страшно или ты просто так удачно притворяешься? – спросил Ярим, глядя, как женщина деловито управляется с рычагами летуна.

– Страшно, Ярим. Страшнее, чем я ожидала, – призналась она. – Но я ни за что не сдамся на милость вонючим оллавернским ублюдкам. И тебя не оставлю. Должна же я как-нибудь отплатить тебе за Хисар и остальное. Не кривись, мои слова только кажутся напыщенными, я и на самом деле это чувствую.

– Значит, мне несказанно повезло, – согласился Яримраэн. – Но все равно твой план с самого начала был чудовищно опасной авантюрой. А если бы этот… летун сгнил за зиму или, наоборот, рассохся? Пришлось бы прыгнуть с башни вниз головой.

– Тебя что-то не устраивает? – проворчала Джасс. – Знаешь, как любят говорить тангары, кто боится обжечься, тот не суется в кузню.

– Ладно, извини, если наболтал лишнего, – примирительно сказал эльф. – Лучше посмотри – какая красота.

И он показал на желтую и серебристую луны, повисшие над миром, как два светильника в храмах Небесного Властителя Аррагана. Спокойная медлительная Шерегеш и стремительная непоседа Сирин. Возможно, они будут последним, что увидит в этой жизни давно ставшая взрослой девочка-жрица из Ятсоунского храма. Жекк, вторя бедняге Пирсу, клялся, что летун должен опуститься на землю достаточно плавно, чтобы пассажиры не пострадали. Джасс не отличалась крупным телосложением, Ярим тоже. Даже вместе они весили недостаточно, чтобы летун камнем свалился вниз, а размах его крыльев Пирс рассчитал для планирования и постепенного снижения. Несмотря на отчаянность побега, Джасс совсем не торопилась расставаться с жизнью. Что, собственно, она успела повидать в свои немногие годы? Дно, грязь, ненависть и ложь. И немного любви.

Полет продолжался спокойно, в кромешной тьме легкое покачивание корпуса летуна и шелест ветра убаюкивали, но Джасс всю трясло от пережитого. Совершенно очевидно, что вся затея с пленом Ярима была ловушкой. Ловушкой специально на нее. И бывшая хатами даже думать не хотела о том, кто все затеял. У кого нашлись немалые средства и влияние, чтобы заставить главаря всех отморозков Маргарских гор плясать под свою дудку? Никто в здравом рассудке не станет связываться с Облачным Домом и Хозяином Сфер. Оллавернцы распустили слухи о грозящей Яриму опасности, чтоб они дошли до ушей Джасс. Конечно, она примчалась по первому зову. Как сделала бы то же самое по отношению к любому лангеру. А что это означает? А то, что Альс был прав, когда сбежал. На эльфа можно сколько угодно злиться, но так или иначе он оказался прав. А теперь она сама представляет угрозу для всех своих друзей. Джасс скосила глаз на эльфа. В следующий раз можно ведь и не успеть.

Летун сильно тряхнуло.

«Одну минуточку, – подумала Джасс. – Что происходит?»

Черное бархатное небо стремительно падало на землю. Или это земля рванулась навстречу небесам и лунам? Ветер уже не шелестел, он выл во всю глотку, заглушив крик эльфа.

– Джа-а-а-асс! Падаем!

– А-а-а-а! – подхватила она, впиваясь руками в непослушные рычаги.

Они падали так быстро, что не заметили, как внизу мелькнула речка, шумно прыгающая по гигантским камням, и не успели испугаться. Врежься летун в камни, костей своих они бы не собрали. Но эльф и женщина поняли это, лишь когда летун зарылся в густые кусты, смягчившие удар при посадке. Он буквально рассыпался на кусочки, превратившись в один миг в груду мусора.

– Ярим, ты жив? – шепотом спросила Джасс.

Эльф ответил каскадом отборных ругательств, прорвавшихся сквозь истерический смех.

– Боги и демоны! Ты сумасшедшая, совершенно ненормальная! Я тебя люблю! – орал Ярим.

У него была сломана нога чуть выше лодыжки, разбит лоб и собственной коленкой выбит правый клык. Но эльф был абсолютно счастлив. Джасс осторожно ощупала себя, но, кроме онемевших от долгой неподвижности ног, никаких отклонений не нашла. Значит, они все-таки сумели.

– Надо выстругать тебе подходящую шину для ноги.

– Давай подождем до рассвета, а то ты в темноте тоже что-нибудь сломаешь, – предложил эльф.

Он был прав. Джасс оттащила его в сторону, на более ровное место, а сама уселась рядом.

– Из-за ноги мы не сможем идти в Инисфар прямо сейчас. Ниже по течению должна быть деревушка.

– Ты успела рассмотреть, пока мы падали?

– Яр, я тщательно изучала карты. Вирийт снабдил меня всем необходимым. И я примерно представляю, где мы находимся.

Принц удовлетворенно кивнул:

– Дальше что?

– Останемся в деревне, пока срастется твоя нога. Вернее сказать, останешься ты.

– Ты что, удумала бросить меня? – прямо спросил эльф.

– Было бы хамством обвинять меня в равнодушии после того, что я сделала для тебя, – мягко возразила Джасс. – Я оставлю тебя в деревне, дам денег, а сама попытаюсь сделать то, что не до конца получилось у Альса.

– Сбежишь куда глаза глядят?

Худое лицо женщины приобрело странное выражение. Словно своими словами эльф нанес ей болезненную рану. Ярим предполагал, что она ожесточится против Ириена, не пожелает признать очевидное, откажется увидеть его поступок в истинном свете или возжаждет быть обиженной. Это было бы так… по-человечески. Принц не ожидал увидеть ее такой: смирившейся и сломленной…

Яримраэн прикусил свой длинный невоздержанный язык. Менее всего он хотел обидеть бывшую хатами. Или сделать ей больно.

– Ему ты уже не поможешь, – проворчал эльф, оправдываясь. – А себе навредишь.

– Зато помогу тебе. Меня никто не сможет шантажировать твоей свободой и жизнью.

– Ты до такой степени вошла в роль жертвы, что уже не понимаешь, где граница дозволенного. Я сам себя защищу.

– Бесчувственная свинья ты, а не эльф.

Это было глупо. Взаимная жажда самопожертвования не приводит ни к чему хорошему.

– Джасс… так нельзя.

– Отвали!

– За что ты меня так любишь?

Замечательный вопрос.

– Ты сам сказал, Яримраэн. У меня противоестественная тяга к эльфам. Извращение.

Не улыбка получилась у Джасс, а шакалий оскал. «Боги! – задохнулся от леденящего ужаса эльф. – Она становится точь-в-точь как Ириен. Те же ухмылки… интонации… даже руки складывает как он. Что же вы оба сотворили с собой?»

– Я серьезно.

– Ну могу я любить хоть кого-нибудь просто так? – взорвалась негодованием Джасс. – Не за доблесть, не за храбрость, а просто так?! Я женщина или кусок бронзы?