Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

Голос Глашатая Ночи тек сладкой патокой, от его приторности у принца сводило скулы. Яримраэн осмотрелся кругом. Драться ему пришлось бы сразу со всеми, в том числе с командой «Жемчужной девы», не говоря о молодых людях в длинных одеяниях – подручных господина Шаффа, изготовившихся к поимке эльфийского принца.

– Хорошо, будь по-вашему.

«Твоя жизнь в землях людей всегда будет разменной монетой», – сказал как-то Илланд. Еще в те времена, когда они с Яримраэном разговаривали друг с другом. Так оно и вышло.

Эльф отстегнул ножны с оружием и подумал, что швырнуть их к ногам Глашатая Ночи было бы красивым, но истеричным жестом отчаяния. Удовольствия наблюдать, как сын владыки Фэйра впадает в гнев, принц магу не доставит.

– Милости прошу, на «Облако»! Будьте как дома, ваше высочество.

Яримраэна окружили со всех сторон маги-«пилигримы», отгородив стеной своих тел от всего остального мира. Принц мог гордиться собой: чтобы захватить его в плен, Глашатаю Ночи потребовалось аж двадцать человек. Какая-никакая, а честь!

Капитан «Жемчужной девы» не успел порадоваться двойной выгоде: и деньги получил, и в Даржу не пришлось плыть. С рук стоявшего на юте волшебника сорвалась алая молния и поразила шикку ниже ватерлинии, следующий удар расколол корабль пополам, а третья молния, изумрудно-зеленая, добила тех из матросов, кому удалось удержаться на плаву после крушения.

Шафф пристально посмотрел на эльфа и, широко улыбаясь, развел руками в стороны.

– Никаких свидетелей, ваше высочество. Только вы и я.

Нельзя сказать, чтобы Ярима до глубины души потрясла расправа с моряками. Чего-то подобного он и ожидал. Но его внутренние щиты тут же сомкнулись, намертво отгородив сознание от любого магического проникновения. Теперь их могли разомкнуть либо смерть, либо подлинная свобода.

– Зря ваше высочество мне до такой степени не доверяет, – с упреком в голосе сказал Шафф, сразу почуяв изменение в состоянии пленника. – Я не собираюсь ни пытать вас, ни чинить над вами другое насилие.

Щиты Яримраэна затвердели еще сильнее. Он хоть и бастард, но все же принц, часть Пламенного Дома, и хранить секреты своего народа его учили с младенчества. Ярима можно запытать до смерти, но боль сделает щиты сильнее, и никто из чужаков не сможет через него причинить вред Фэйру, владыке и другим сидхи.

– Мне не нравится ваше представление о цивилизованности, – спокойно заявил принц. – Поэтому я не буду рисковать.

– Как вам будет угодно, ваше высочество.

Они сидели друг напротив друга в капитанской каюте, где каждая вещица, каждый предмет обстановки кричал о вопиющем богатстве. О нет, никакой позолоты, хрусталя или парчи, тем паче всяких звериных чучел или, того хуже, фаллических символов из нефрита, столь любимых современными нуворишами. Яримраэн знал толк в роскоши. Воспитание позволяло оценить стоимость деревянной обшивки, тончайшую работу ювелира, сделавшего серебряную посуду. О мебели разговор отдельный, а цену каждого кресла лучше простому обывателю вообще не знать. Ради спокойного сна.

Глашатай Ночи пил вино, эльфийский принц-изгнанник изучал собственные ногти. Молчание затягивалось не на шутку, и с каждым мигом магу становилось ясно, что эльф первым разговор не начнет никогда. Эльфы – существа чудовищно упертые.

– Я не стану спрашивать вас, куда отправилась Джасс'линн. Если вы знаете, то ни за что не скажете. Если не знаете… а я склоняюсь именно к этому варианту, то есть ли смысл задавать этот вопрос? Верно?

– Тогда что я здесь делаю? – полюбопытствовал Яримраэн. – Почему не плыву в Даржу на «Жемчужной деве»?

– На вашем месте я бы интересовался, по какой причине вы не кормите рыб вместе с остальной командой шикки, – хладнокровно молвил волшебник.

Губы принца изогнула надменная улыбка.

– Я примерно представляю себе причину столь беспримерного образца милосердия со стороны Оллаверна. И все же?

– Вы, принц, будете нашим козырем в рукаве.

– Козырем? В рукаве? Мухлюете в карты, господин Шафф? – мурлыкнул эльф.

– Есть немножко. Но с вашей подругой иначе не получается. Поверьте, вам будет гораздо безопаснее в уютном тихом месте, где ничья злая воля не сделает вас…

– …разменной монетой. Не смущайтесь, господин Шафф, называйте вещи своими именами. Я привык.

– Вас станут беречь как зеницу ока.

– Польщен. Вот только оценят ли ваши старания Тинитониэль и Серебряный трон?

– А каким образом, простите, Серебряный трон узнает?

– Рано или поздно… а лучше все же рано. Все становится достоянием гласности.

– Оллаверн сумеет договориться с Серебряным троном. А ваш отец оценит заботу о его непутевом потомке.

– Я изгнан.

– Родная кровь, – напомнил маг, отпивая еще один глоток из своего кубка. – Вы до сих пор так наивны, что полагаете, будто вашему… владыке безразлична ваша жизнь и судьба?

Ярим едва сдержал улыбку. «Это же надо, чтобы оллавернский маг так хорошо разбирался в тонкостях эльфийской натуры», – с иронией подумал он.

– Я думаю, что Иланд при желании скрутит Облачный Дом в бараний рог, особенно если натравит на вас Зеленую Ложу во главе с Арьятири.

– Не думаю, что Иланд проведает о вашем… мм… приключении достаточно скоро, чтобы нам помешать. Да, собственно, дело-то не в вас. Вы – страховка против Ириена Альса.

– Ага! Козырная страховка! Изумительно! – рассмеялся эльф, откидывая назад голову с неподражаемой грацией.

Ах, какой у него был смех – серебряный, звенящий, заразительный. Шафф чуть не подавился кассией от острейшего приступа зависти. Когда-то маг несколько десятков лет вырабатывал легкость и изящество движений, шлифовал манеры и учился быть непринужденным. А для эльфа все это так же естественно, как дыхание. Вот он сидит напротив, одетый как попало, в какие-то тряпки с чужого плеча, и всей роскоши – платина волос, но кажется, будто принц с ног до головы облачен в королевские одежды. Нет, скорее даже в доспехи, которые хоть и инкрустированы серебром и бирюзой, а выдержат удар булавы.

«Ничего, ничего, красавчик! Поглядим, кто будет смеяться дольше и громче, – разозлился Глашатай Ночи. – Хромоногий принц – прекрасная тема для драмы. Жаль, не родилась пока новая сочинительница Саганар».

– Рад, что вы в хорошем настроении, ваше высочество.

– А что еще остается пленнику?

– Ну-ну! Не преувеличивайте! При чем здесь плен? Лишь приглашение в гости. Уверяю, вам понравится.