Итальянские маршруты Андрея Тарковского - Лев Александрович Наумов

«Поклонению волхвов», наконец, нашлось место. Впрочем, согласно воспоминаниям Александер-Гарретт, режиссёр задумывался об использовании и картины Леонардо «Святой Иероним», которую видел в Ватикане.

Заметим, что возле бассейна в Баньо-Виньони Андрей тоже посадил дерево. При просмотре «Ностальгии» это заметить непросто, поскольку оно стоит вдоль дальнего бортика. Однако на полароидных снимках с площадки его можно прекрасно разглядеть.

«Поклонение волхвов» висит в комнате главного героя «Жертвоприношения», большого любителя искусств Александра, но картина патологически не нравится одному из его гостей — мистическому почтальону Отто, который, по его собственному признанию, «всегда очень боялся Леонардо» и предпочитал Пьеро Делла Франческу. Очередной реверанс в сторону «Ностальгии».

У другого, не менее таинственного персонажа — ведьмы Марии, работавшей служанкой в доме главного героя — на стенах висят литургические полотна попроще. Например, икона с цитатой из молитвенника: «Я нашёл самую прекрасную розу, которая когда-либо произрастала, хотя и средь шипов». Под упомянутым цветком имеется в виду Иисус Христос, поскольку продолжение молитвы таково: «Мой Иисус — коронованный среди всех, кто хочет называть себя другом грешников». В этом удивительная природа ведьмы, которая, как и весь обсуждаемый фильм, балансирует на грани между христианством и язычеством. При этом Мария бесспорно дистанцируется от высокой культуры и полотен в духе Леонардо.

Во Флоренции Тарковские были приглашены к мэру города Ландо Конти. Чуть раньше их с Андреем познакомил Тонино Гуэрра. Конти приветствовал прославленного режиссёра и его жену в качестве гостей культурной столицы Италии и выделил им двухэтажную квартиру в центре на улице святого Николая (via di San Niccolo, 91). Прежде в этом старом здании располагался сквот, здесь разместились небогатые художники, ничего не платившие за жильё. Ясно, что такую проблему муниципалитет собирался решать уже давно. Появление на горизонте Тарковского в каком-то смысле подсказало решение.

Состояние дома было таково, что мэрия начала капитальный ремонт, включавший даже перенос стен. Как ни удивительно, в ходе реконструкции учитывались пожелания будущих жильцов. Андрей сам спланировал помещение так, чтобы на втором этаже можно было разместить небольшую монтажную.

То, как это всё устроилось, пока режиссёр был в Швеции, представляется чудом. Конечно, основные усилия приложила чета Гуэрра, а также Лариса, всё более и более обживавшаяся в Италии. С точки зрения культурной политики, шаг градоправителей был крайне дальновидным. После ряда совещаний, узнав, что Тарковский отказывается от флигеля в Сан-Грегорио, а значит не имеет собственной недвижимости в их стране, они предложили условия, на которые режиссёр не мог не согласиться. Пусть Флоренция не участвовала в прошлой, полной борьбы «итальянской» судьбе Андрея, если у него где-то и был дом на Апеннинском полуострове, то теперь именно здесь. В то же время таким образом мэрия решила давнюю проблему с заброшенным зданием. Так Тарковский оказался вписанным в историю города после Данте Алигьери и Леонардо да Винчи, Джотто и Микеланджело Буонарроти, Джованни Боккаччо и Карло Коллоди. На мемориальной плите, появившейся на здании в 2008 году, сделана надпись: «Андрей Тарковский. Величайший режиссёр духовного кино в изгнании во Флоренции в этом доме провёл последние годы своей жизни. Гость и почетный гражданин Флоренции». Однако тут нельзя не отметить, что упомянутая реконструкция чрезвычайно затянулась, потому, на самом деле, Тарковский переедет в квартиру лишь в следующем году и почти не успеет в ней пожить.

Следует отметить, что изначально всё-таки речь шла о временном выделении помещения до тех пор, пока режиссёр не обзаведётся собственным жильём. Но потом, вероятно, из-за болезни, квартира была оформлена на Андрея и его наследников навсегда.

Как верно сообщает мемориальная доска, главному герою настоящей книги присвоили и звание почётного гражданина. Нужно сказать, что это вызвало пусть и не очень заметную, но всё же существенную волну протестов. Негативно отреагировали некоторые итальянские деятели искусств, которым решение показалось несправедливым. Но больше всего возмущались те, кто потерял возможность бесплатно жить в центре колыбели Возрождения, обвиняя в этом Тарковского лично.

Примечательно: сам режиссёр нигде и никогда не упоминал о том, что было в доме прежде, будто желая вычеркнуть это из истории. Остальные квартиры в здании распродали на общих основаниях, а теперь нижние этажи снимает университет архитектуры и дизайна.

Во флорентийском палаццо Веккьо «Movimento Popolare» устроило встречу со зрителями и ретроспективу. Тарковский был в восторге как от того убранства, в котором проходили показы, так и от энтузиазма публики. Один из посетителей спросил[955], что он думает об итальянском «демократичном» социализме по сравнению с советским? режиссёр ответил, что никакого другого социализма, кроме того, что строит СССР, быть не может, чем многих удивил, а кого-то даже разозлил. На Западе всё больше людей ожидало, что уж теперь Андрей наверняка станет резко критиковать режим на родине, но этого не происходило. В дневнике он ещё позволял себе безапелляционные суждения, однако публично высказывался всё осторожнее, а порой даже на удивление позитивно. Почему? В первую очередь, безусловно, из боязни навредить домочадцам. Но кроме того, на страницах «Мартиролога» Тарковский нет-нет да признавался в том, что до сих пор ощущает себя советским человеком. Встречая проблемы на Западе и со щемящим сердцем вспоминая бытность в Москве, он не мог разобраться, какая жизнь лучше, какая «его». Обе казались хуже. В этом смысле показательна история со стокгольмским издательством «Arbetarkultur», предложившим режиссёру напечатать «Запечатлённое время». Эта организация была тесно связанна с коммунистической партией Швеции. Тарковский совершенно не мог взять в толк, как так: в Москве коммунисты воспринимали его, как чуждый элемент, а в Стокгольме предлагали издать книгу.

Особо примечательно, что интерес у «Arbetarkultur» возник после того, как они выпустили томик Арсения Тарковского. В конце пути режиссёра вновь возник некий завораживающий параллелизм с отцом, как в 1962 году, когда они практически одновременно «дебютировали» в большом искусстве. Интересно и другое: сотрудник издательства Магнус Берг написал Андрею, что их интересует не только «Запечатлённое время», но ещё и книга сценариев. Заметим, что с выпуском первой возникнут неожиданные правовые проблемы. Дело вовсе не в Сурковой, а в договоре с издательством «Искусство». Добросовестная шведская печатная организация собиралась заключать договор через Всесоюзное агентство по авторским правам (ВААП), что, в свою очередь, было неприемлемо для режиссёра.

Пока местом жительства Тарковских оставалась квартира в Сан-Грегорио, где 23 ноября Андрей приступил к работе над финальной редакцией сценария «Жертвоприношения». Сколь бы «международной» ни была эта картина, окончательную версию режиссёр создал именно в Италии. Кстати сказать, многих, включая Эрланда Юзефсона, крайне удивляло, что в тексте он называл Александра «наш герой». Подобное обращение представлялось непривычным и как бы «извлекало» читателя