Под куполом - Стивен Кинг

— Если мы не пойдем сейчас, потом может уже быть поздно. У нас закончится воздух.

По шоссе 117 в голове колонны убегающих автомобилей мчится Велма Винтер в своем пикапе «Датсун». Она не способна думать о чем-то другом, кроме дыма, который заполняет ее зеркало заднего вида. На спидометре у нее семьдесят миль, когда она врезается в Купол, о котором в своем паническом состоянии Велма абсолютно забыла (словом, очередная птичка, только эта наземная). Столкновение происходит там же, где Билли и Ванда Дебек, а потом Нора Робишо и Эльза Эндрюс попали в беду неделю назад, немного погодя, как опустился Купол. Двигатель Велминого пикапа прыгает назад и разрывает ее пополам. Верхняя ее часть катапультируется через лобовое стекло, тянет за собой праздничный серпантин кишок, и расплющивается об Купол, словно сочное насекомое. Это начало скопления двенадцати машин, в котором несколько человек гибнут сразу. Большинство получают лишь ранения, но долго страдать им не придется.

Генриетта с Петрою ощущают, как их омывает жаром. Тоже самое чувствуют и сотни прижатых к Куполу людей. Ветром им поднимает волосы, ветер дергает их за одежду, которая вскоре сгорит.

— Возьми мою руку, дорогуша, — говорит Генриетта, и Петра берет ее за руку.

Они видят, как большой желтый автобус делает широкий, пьяный разворот. Он едва не заваливается в канаву, чудом не наезжая на Ричи Кильяна, который сначала уклоняется в сторону, а потом проворно бросается вперед, к проходящему его автобусу, и хватается за задние двери. Ричи подбирает ноги и уже наприсядки сидит на бампере.

— Я надеюсь, у них получится, — скажет Петра.

— Я тоже, дорогуща.

— Но мне в это не верится.

Теперь некоторые олени из пожарища, который надвигается, выскакивают, уже охваченные огнем.

Генри перехватывает руль автобуса. Памела стоит рядом с ним, держась за хромированный стояк. Пассажиры — это около дюжины тех жителей города, которые сели в автобус раньше, потому, что имели какие-то физические проблемы. Среди них Мейбел Олстен и Мери Лу Костас со своим ребенком, на голове у которой все еще бейсбольный кепка Генри. Грозный Джо Ламойн тоже забрался на борт, хотя у него проблемы, похоже, не физического, а скорее психологического порядка; он скулит от страха.

— Топи педаль и газуй на север! — кричит Памела. Огонь уже почти добрался до них, он меньше чем за пятьсот ярдов впереди, и от его рева трясется мир. — Гони как мазефакер, ни за что не останавливайся!

Генри понимает, что это безнадежно, но поскольку он также понимает, что лучше уж такой выход, чем также безнадежно прижиматься спиной к Куполу, он моргает передними фарами и резко рвет вперед. Памелу бросает назад, на колени Чеза Бендера, учителя — Чезу помогли залезть в автобус, когда у него начало учащаться сердцебиение. Он обхватывает Памми руками, чтобы не дать ей упасть. Звучат вопли и испуганные вскрики, но Генри их едва слышит. Он знает, что, не смотря на фары, скоро перестанет видеть дорогу, ну то и что? Он коп, он ездил по этому участку шоссе тысячи раз.

«Используй силу, Люк»[464], - думает он и вслух смеется, вдавливая педаль акселератора в пол, направляя автобус в горящую тьму. Ричи Кильян, который держится за задние двери автобуса, вдруг не может дышать. Времени ему хватает только на то, чтобы увидеть, как вспыхивают его руки. Через миг температура за бортом автобуса подскакивает до восьмисот градусов[465] и его сметает с бампера, словно мясной уголек с раскаленного гриля.

Светильники вдоль центра автобуса включены, в их слабом мерцании «полуночного кабака» проблескивают испуганные, орошенные потом лица пассажиров, но мир снаружи автобуса превратился в мертвенную черноту. Курчавится смерчами пепел в радикально сокращенных лучах фар. Генри управляет по памяти, удивляясь, что шины под ним до сих пор не взорвались. Он все еще смеется, хотя сам себя не слышит из-за визжания ошпаренного кота, который издает двигатель 19-го. Он держится дороги; этого уже достаточно. Сколько еще осталось, пока они вырвутся с другой стороны огненной стены? Если это вообще возможно, что они смогут через нее прорваться? Он начинает думать, что да, такая возможность существует. Боже милостивый, насколько же она реальна?

— Ты прорвешься! — кричит Памела. — Ты уже прорываешься!

«Может быть, — думает Генри. — Может, я вывезу нас».

Но, Господи, какое же пекло! Он тянется рукой к регулятору кондиционера, собираясь провернуть его до конца, на максимальный холод, и именно в это мгновение внутрь вваливаются окна и автобус затапливает огнем. Генри думает: «Нет! Нет! Не теперь, когда мы так близко».

Но когда из обугленного автобуса выветривается дым, впереди он не видит ничего, кроме черной пустыни. Деревья выгорели до тлеющих пней, и сама дорога превратилась в кипящую канаву. А затем сзади его накрывает огненным покрывалом и Генри Моррисон больше не помнит ничего. Автобус № 19 соскакивает с останков шоссе и перекидывается, и из каждого его разбитого окна полыхает огонь. Быстро чернеющий лозунг позади автобуса призывает: «НЕ СПЕШИ, ДРУГ! МЫ ЛЮБИМ НАШИХ ДЕТЕЙ!»

Олли Динсмор мчится к коровнику. Дыхательная маска дедушки Тома висит у него на шее, а в руках он тянет два кислородных баллона с силой, о которой он у себя никогда не подозревал (второй баллон он заметил, когда бежал через гараж), мальчик бежит по ступенькам, которые ведут его вниз, к картофельному погребу. Сверху что-то тяжело скрипит, это загорелась крыша. С западной стороны коровника начинают гореть еще и тыквы, запах такой насыщенный, питательный, как на День благодарения[466] в аду.

Пожар движется к южной границе Купола, пробегая последнюю сотню ярдов; на ферме Динсмора разрушаются коровники и что-то взрывается. Генриетта Клевард засмотрелась на огонь, который наступает, и думает: «Ну, я уже старая. Я прожила целую жизнь. Ее у меня больше, чем могла бы себе представить эта бедная девушка».

— Отвернись, дорогуша, — говорит она Петре, — и положи голову мне на грудь.

Петра Ширлз поднимает свое заплаканное и очень юное лицо к Генриетте.

— Мне будет больно?

— Лишь одну секунду, дорогуша. Закрой глаза, а когда их раскроешь, ты уже будешь омывать ноги в прохладном ручье.

Петра проговаривает свои последние слова:

— Красиво звучит.

Она закрывается. То же самое делает и Генриетта. Огонь охватывает их. Вот только что они были здесь, а через секунду… исчезли.

Кокс все еще вблизи, по другую сторону Купола, и камеры все еще снимают с безопасного расстояния на территории блошиного рынка. Вся Америка смотрит на это в шокированном очаровании. Ошарашенные комментаторы занемели, и единственным звуковым сопровождением остается сам огонь, у которого есть чего сказать.