Под куполом - Стивен Кинг

С внезапным появлением на празднике этого незваного гостя, обрывается День свиданий возле Купола. Те, что внутри, теперь имеют перед собой кое-что важнее родственников: гигантскую грибовидную тучу, которая вырастает на северо-западе, поднимаясь вверх на огненном пенисе уже почти с милю в высоту. Первое дуновение ветра, который погнал Картера и Большого Джима в противорадиационное убежище — ударяет их, и они щурятся, прижатые к Куполу, большей частью игнорируя людей у себя за спинами. Инстинктивно люди за их спинами откатывается назад. На их счастье, они могут ретироваться.

Генриетта Клевард ощущает, как ее обнимает чья-то холодная рука. Она оборачивается и видит Петру Ширлз. Волосы Петры освободились от шпилек, которые их удерживали, и теперь развеваются, хлопая ее по щекам.

— А того веселящего сока больше не осталось? — спрашивает Петра, выжимая из себя страждущую улыбку типа «гуляем дальше».

— К сожалению, все уже кончилось, — отвечает Генриетта.

— Ну… наверное, это уже и неважно.

— Держись меня, дорогуша, — скажет Генриетта. — Просто держись возле меня. Мы как-то выкарабкаемся.

Но, посмотрев в глаза старой женщины, Петра не видит там ни веры, ни надежды. Праздник уже почти подошел к концу.

Смотрите же. Смотрите и ужасайтесь. Восемь сотен людей прижало к Куполу, головы у них задранные, глаза широко раскрыты, они смотрят на собственный неминуемый конец, который мчится на них.

Здесь Джонни и Керри Карверы, и Брюс Ярдли, который работал в «Фуд-Сити». Здесь и Тебби Моррел, владелец лесосклада, который вскоре будет растерт в пепел, и его жена Бонни; Тоби Меннинг, который служил кассиром в универмаге; Трина Коул и Донна Барибо; Вэнди Голдстон со своей подругой и коллегой по учительствованию Эллен Вандестайн; Билл Оллнат, который отказался ехать за автобусом, и его жена Сарра, которая видит приближение огня и взывает к Иисусу, чтобы тот спас ее от него. Здесь Тодд Вендлештат и Мануэль Ортэга с лицами, бессмысленно задранными к западному горизонту, где мир исчезает в дыме. Томми и Вилла Андерсоны, которые никогда больше не пригласят в свой ресторан очередную группу прямо из Бостона. Увидьте их всех, весь город, который стоит спинами к невидимой стене.

А за ними визитеры от пячения переходят к отступлению, а от отступления к откровенному бегству. Автобусы они игнорируют и несутся прямо по дороге в сторону Моттона. Своих позиций держатся несколько солдат, но большинство из них тоже побросали оружие и рвут когти вслед за толпой, оглядываясь назад не больше, чем Лот оглядывался на Содом.

Кокс не убегает. Кокс приближается к Куполу и кричит:

— Вы! Офицер, командир!

Генри Моррисон оборачивается, подходит туда, где стоит Кокс и упирается руками в твердую, загадочную поверхность, видеть которой не может. Дышать стало тяжелее; хотя поднятый огненной пургой ветер бьется о Купол, завихряется, и тогда откидывается назад, навстречу тому голодному чему-то, что наступает: черному волку с красными глазами. Здесь, на Моттонской границе, его ожидает отара овец, которой он насытится.

— Помогите нам, — говорит Генри.

Кокс смотрит на огненную бурю и предполагает, что та достигнет местоположения этой толпы где-то минут через пятнадцать, возможно, плюс-минус три. Это не просто пожар, и не просто взрыв, в запертом и уже загрязненном пространстве это настоящий катаклизм.

— Сэр, я не могу.

Генри не успевает на это ничего сказать, как его хватает за руку Джо Боксер. Он что-то лепечет.

— Оставь, Джо, — говорит Генри. — Здесь не куда убегать и нечего делать, кроме как молиться.

Но Джо Боксер не молится. Он все еще держит в руке свой идиотский пистолетик и, бросив последний сумасшедший взгляд на приближающийся ад, приставляет его себе к виску, словно игрок в русскую рулетку. Генри делает движение, чтобы выхватить у него оружие, но не успевает. Боксер нажимает курок. Однако сразу он не умирает, хотя сгусток крови и вылетает из его головы. Он пятится назад, размахивая идиотским пистолетиком, словно платочком, и визжит. Потом падает на колени, подбрасывает руки вверх к темнеющему небу, словно человек в восторге от полученного свыше откровения, и падает ничком на белую разделительную полосу шоссе.

Генри поворачивается своим ошарашенным лицом к полковнику Коксу, который находится от него на расстоянии трех футов и вместе с тем за миллион миль.

— Мне так жаль, друг мой, — говорит Кокс.

Подходит, спотыкаясь, Памела Чен.

— Автобус! — кричит она, стараясь перекрыть нарастающий грохот. — Нам надо в автобус и проехать эту штуку прямо насквозь! Это наш единственный шанс!

Генри понимает, что шанса нет никакого, но кивает, бросает на Кокса последний взгляд (Кокс никогда не забудет бесшабашные глаза этого копа), берет за руку Памелу Чен и ведет ее к автобусу № 19, тем временем как дымная чернота мчится к ним.

Огонь достигает центра города и летает с шумом вдоль Мэйн-стрит, как пламя паяльной лампы в трубе. Исчез мост Мира. Большой Джим с Картером щурятся в противоатомном убежище, когда над ними взрывается здание городского совета. Департамент полиции всасывает в себя собственные кирпичные стены, и выплевывает их высоко в небо. Статую Люсьена Келверта вырвало с фундамента на Мемориал-Плазе. Люсьен взлетает в горящий мрак, храбро держа наготове свою винтовку. На библиотечной лужайке хэллоуиновское чучело в веселом колпаке и с садовыми лопатками вместо ладоней, поднимается вверх в вихре пламени.

Оглушительный свист с шипением — он звучит, как пылесос Бога — поднимается, когда голодный на кислород огонь всасывает свежий воздух в свое единственное, ядовитое легкое. Здания вдоль Мэйн-стрит взрываются одно за другим, подбрасывая в воздух свои вывески и вещи, и стекло, словно конфетти в новогодний вечер: брошенный кинотеатр, семейная аптека Сендерса, универсальный магазин Бэрпи, «Топливо & Бакалея», книжный магазин, цветочный магазин, парикмахерская. В похоронном салоне самые свежие новобранцы, призванные в строй мертвых, начинают запекаться в своих металлических секциях, как цыплята в голландской печи. Огонь завершает свой триумфальный рывок вдоль Мэйн-стрит, заглатывая «Фуд-Сити», и тогда катится к «Дипперу», где те люди, которые все еще находятся на парковке, кричат и хватаются руками один за другого. Последнее их зрелище на земле — это огненный шар в сто ярдов высоты, который мчится, словно Альбион[459] на встречу со своими детьми. Теперь пламя катится по всем главным дорогам, превращая их асфальт на закипающий суп. В то же время огонь распространяется на Восточный Честер, закусывая там усадьбами зажиточных яппи, а также и лично несколькими яппи, которые перепугано щурятся внутри своих домов. Скоро Мишель Бэрпи побежит к погребу, но все равно слишком поздно; ее кухня взорвется вокруг нее, и последним, что она увидит на земле, будет ее холодильник «Амана»[460], как он будет плавиться.