Эхо прошлого - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда твой нынешний грех — это вина, а не чревоугодие. Причем вина ложная. Ты ела самую обычную пищу. Просто отвыкла за столько месяцев. Не думаю, что жареный гусь — такое уж излишество, пусть даже фаршированный устрицами и каштанами. Вот будь на его месте фазан, напичканный трюфелями, или кабан с золоченым яблоком во рту…
Он улыбнулся, не поднимая головы от бумаг.
— А что, и такое бывает? Ты сам видел? — полюбопытствовала она.
— Да, своими глазами. Когда работал в Лондоне с Джоном Хантером. Он вращался в высшем свете и частенько брал меня составить компанию ему или его супруге… в основном ему. Впрочем, ты же знаешь: нельзя судить по внешности. Даже тот, кто ведет себя на первый взгляд фривольно, легкомысленно или расточительно, имеет свою цену в глазах Господа.
— Ага, — рассеянно согласилась она, не слишком вслушиваясь в слова брата.
Рэйчел отодвинула занавеску, глядя на улицу, где густой пеленой валил снег. Рядом с дверью постоялого двора висел фонарь, отбрасывающий лучи света, но их не хватало, чтобы разогнать белую муть за окном. В темных стеклах отражалось лицо Рэйчел, худое и скуластое. Нахмурившись, она заправила волосы под чепчик.
— Как думаешь, он знает? — спросила она внезапно. — Друг Уильям?
— Что знает?
— Он ведь невероятно похож на Джеймса Фрэзера… — Она опустила занавеску. — Тебе не кажется, что это не просто совпадение?
— Мне кажется, это не наше с тобой дело.
Денни вновь зацарапал пером по бумаге.
Рэйчел с досадой вздохнула. Он прав, конечно, — но кто запретит ей делать свои выводы?! Рэйчел была рада — очень рада! — снова видеть Уильяма. Она предполагала, что он вступил в ряды британской армии, но, увидев его в офицерском мундире, изрядно поразилась. И еще больше удивилась, когда узнала от его денщика, что Уильям — самый настоящий лорд. Правда, тощий тип из Корнуолла не знал, какой у его хозяина титул…
Да вот только двое мужчин не могут быть настолько похожи, если их не объединяет близкое родство по крови. Всякий раз при встрече с Джеймсом Фрэзером Рэйчел восхищалась его прямотой и благородством, приходила в легкий трепет при виде свирепого лица — и терзалась мыслью, кого же он ей напоминает. И лишь увидев Уильяма в лагере, наконец поняла, кого именно. Но что может быть общего у английского лорда и помилованного якобита? Йен рассказывал немного о своей семье, но мало… слишком мало!
— Снова думаешь об Йене Мюррее? — спросил вдруг брат, по-прежнему глядя в бумаги.
— Я-то думала, ты против колдовства, — саркастично ответила Рэйчел. — Или чтение мыслей — не ворожба?
— Как вижу, ты не отрицаешь.
Он поднял голову и кончиком пальца поправил очки на носу.
— Не отрицаю. — Она вздернула подбородок. — И как ты узнал?
— Ты посмотрела на собаку и вздохнула. Обычно собаки не вызывают у женщин столь нежных чувств.
— Хм-м… — смутилась Рэйчел. — Ну и что, если я о нем думаю? Как будто это не мое дело. Мне интересно, как он устроился в Шотландии, как его приняли родственники… Чувствует ли он себя как дома…
— …вернется ли он.
Денни снял очки и провел рукой по лицу. День выдался тяжелым, он устал, и это было заметно.
— Он вернется, — ровным тоном ответила Рэйчел. — Собаку он не бросит.
Брат рассмеялся, чем здорово ее разозлил.
— Да, за собакой он вернется, — согласился он. — Но что, если он приедет с женой, а, сестренка?
Теперь он говорил мягко, и Рэйчел отвернулась к окну, чтобы он не видел, как больно задел ее этот вопрос. Хотя Денни и без того все понял.
— Может, так будет лучше? — ласково и в то же время предостерегающе произнес он. — Ты же знаешь, у него кровь на руках.
— И что мне, по-твоему, делать? — огрызнулась она, не поворачивая головы. — Выйти замуж за Уильяма?
Повисла тишина.
— За Уильяма? — чуть испуганно переспросил Денни. — У тебя к нему чувства?
— Я… ну конечно, я испытываю к нему определенные чувства! Дружеские, прежде всего. И благодарность, — тут же добавила она.
— Я тоже ему благодарен, но как-то и в мыслях не имел выходить за него замуж.
— Ох, и почему ты такой злой? — вспылила она, оборачиваясь и бросая на него гневный взгляд. — Можешь хотя бы один день надо мной не смеяться?!
Он открыл было рот, но тут с улицы донесся шум, и Рэйчел повернулась к окну, отодвинув тяжелую занавеску. Темное стекло затуманилось от дыхания, и она поспешно протерла его рукавом, успев заметить внизу портшез, из которого во вьюгу выскочила женщина в мехах. Незнакомка второпях сунула кучеру кошель и забежала в двери постоялого дома.
— Странно, — покачала головой Рэйчел, глядя на часы. — Кто ходит с визитом так поздно, да еще и на Рождество? Или это друзья?
Квакеры не отмечают Рождество, поэтому сегодняшний вечер у них свободен, но Хантеры никого из местной общины не знали.
Дензил не успел ответить — с лестницы донеслись торопливые шаги, и дверь их комнаты распахнулась. На пороге стояла та самая женщина: такая же белая, как и ее меха.
— Денни? — слабо произнесла она.
Брат вскочил, опрокинув чернильницу, словно на стул ему сыпанули раскаленных углей.
— Доротея!
В два шага он пересек комнату и заключил женщину в крепкие объятья.
Рэйчел оторопела. Чернила капали со стола на пестрый ковер. Надо бы убрать… Но она оставалась на месте, разинув рот. Потом спохватилась и тут же поджала губы.
Впервые в жизни она поняла, отчего у людей возникает желание богохульничать.
* * *
Рэйчел подняла с пола очки — надо же вернуть брату, когда он оторвется от этой особы. Доротеи. Кто она вообще такая?.. Уж не кузина ли Уильяма? По дороге из Валли-Фордж тот упоминал двоюродную сестру. Если это она, то Доротея должна была находиться в доме Греев, когда Денни оперировал пациента… который, между прочим, приходится ей родным братом! А она отчего-то пряталась на кухне, словно от страха или презрения.
Хотя, может, просто не хотела показываться на глаза Денни перед столь сложной операцией?..
В общем, если поразмыслить, незнакомка в глазах Рэйчел выглядела вполне достойной дамой, хотя, конечно, она все равно не собиралась прижимать эту особу к груди и называть сестрой. Да и та, скорее всего, тоже не воспылала к Рэйчел дружескими чувствами… если вообще заметила ее присутствие.
Наконец Денни отцепился от незнакомки и отступил на шаг — что, судя по горящему лицу, далось ему нелегко.
— Доротея!.. Что ты здесь делаешь?..
Он прервался на полуслове, потому что женщина — причем прехорошенькая, что только
