Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

'Говорят, он запретил слугам упоминать в своем присутствии о смерти! Его страх действительно велик. С тех пор, как Людовика сразил почти неизлечимый недуг, он потратил многие сотни тысяч ливров на одни только пожертвования, потребовал у Папы Римского частицу Святых Мощей и холст с алтаря, на котором Святой Петр проводил мессу, отправил корабли до самих островов Зеленого Мыса в поисках лекарств...'

Анна больше не слушала, следя за введенным в зал человеком. Она видела в своей жизни достаточно посланцев, чтобы суметь распознать одного из них с первого взгляда. Тем не менее, для нарочного очень необычным являлось предстать перед подобным Ричарду лордом в столь перепачканным от поездки и беспорядочном виде. Щетина и угрюмость от тяжелого путешествия вошедшего говорили сами за себя, его сообщение поистине должно было оказаться срочным. В голове мелькнула постоянно сопровождающая мысли тревога, угрожая в осознанной форме вылезти на свет. Но тут герцогиня увидела, что на прибывшем нет королевских цветов, и морщинки меж бровей разгладились. Спешные новости от Неда неминуемо означали плохое - еще одну шотландскую или французскую экспедицию. Но в известиях от Уильяма Гастинга такой опасности не предвиделось, поэтому Анна обернулась к Робу и с интересом спросила: 'Роб, как кажется, французы очень беспокоятся из-за приближающейся кончины своего короля? Ведь его сыну только тринадцать лет'.

Роб кивнул и, не в силах удержаться от ссылки на Экклезиаста, торжественно провозгласил: ''Горе тебе, земля, если твой правитель еще дитя!' Можете быть уверены, местные жители только о том и думают. Посмотрите, что началось здесь у нас, в Англии, когда Гарри Ланкастер ребенком взошел на трон...Неразбериха, кровопролития и заговоры. Чего я искренне желаю, так это того, чтобы после смерти Людовика во Франции престол занял его мальчик-наследник!'

'Анна'. Френсис легонько коснулся руки герцогини. 'Я не уверен, но, опасаюсь, что-то не в порядке'.

Явившаяся взору Анны сцена поражала неестественной неподвижностью. Посыльный Гастингса продолжал стоять перед Ричардом на коленях, держа в протянутой руке запечатанный документ. Однако герцог, вместо принятия письма, смотрел на него с загадочным отсутствием всякого выражения. В лице адресата ничего не внушало тревоги, но присутствующие уже начинали поглядывать на Ричарда, быть может, привлеченные крайней неподвижностью занимаемой им позы.

'Боже милостивый!' Анна никогда потом не могла вспомнить, что тогда произнесла. Всунув свой кубок с вином Джойс, она начала продвигаться к мужу. Выражение лица Ричарда было ей знакомо. С таким же ошеломляющим равнодушием слушала Уильяма Стенли Маргарита Анжуйская, когда тот сообщал, что сын королевы погиб.

Прежде чем она успела сделать нескольких шагов, лед хрустнул. Ричард развернулся и внезапно покинул зал, грубо задев плечом пораженного менестреля, довольно неудачно загородившего выход. Беседа неожиданно повисла, но потом вновь оживилась вовсю. Посланник Гастингса мгновенно поднялся и протянул до сих пор запечатанное письмо Анне.

Герцогиню охватило физически ощущаемое отвращение, словно отказывающийся ребенок, она заложила руки за спину. Анна совершенно не желала узнавать содержание документа, не смела к нему притронуться, чувствуя, - его секрет навсегда изменит ее жизнь, как и существование любимых герцогиней людей.

'Госпожа? Госпожа? Я прибыл от лорда Гастингса'. Голос посланца был хриплым, наполненным усталостью, но его взгляд говорил о выбивающем из колеи сочувствии.

'Глубоко сожалею, что должен оказаться тем, кто сообщит вам. Король мертв'.

Деления на свече обозначали количество прошедших часов, сейчас она догорела до отметки часа ночи. Ричард ушел три часа назад. Три часа. Где он? Пусть вернется. Богородица, пусть с ним все будет хорошо.

Не осознавая, Анна снова начала ходить по комнате. Зная Ричарда так же хорошо, как она, следует понять, следует догадаться, что он делает. Просто не получилось ясно все обдумать. Сначала Анна отправилась в их спальню, потом - в часовню. Спустя какое-то время ей пришло в голову искать на конюшне, но было поздно. Растерянный конюх подтвердил, - Ричард поднял его ото сна, потребовав оседлать коня. С минуты отъезда герцога минула добрая четверть часа, виновато пояснил он, прибавив с неуверенной заботой: 'Моя госпожа, какие-то проблемы? Герцог гнал коня через городок, будто за ним гнались псы из самого ада!'

После этого Анна направилась проторенным путем к окну выходящего на север светлого зала, приникнув к нему, вплоть до настоящего мига. Городок окутала темнота, а высоко над ним царил абсолютный мрак. Человек мог легко потеряться, конь - споткнуться и захромать.

Ей не следует так себя мучить. Ричард знает долины Уэнсли и Кавера лучше любого жителя Йоркшира. Правда, он ускакал на Белом Суррее, горячем боевом коне, которого Нед подарил ему в прошлом июне в замке Фотерингей. На скакуне, взращенном для битвы, настолько же нервном, насколько и прекрасном. Что если он понесет и сбросит седока? Или если споткнется в низине в яму? Кто об этом узнает? Объятый скорбью человек может опрометчиво недооценить опасность, а на болотах подобные ошибки способны сыграть пагубную роль.

Вероятно, Анне следовало бы выслать за мужем людей? Но он никогда не простит ей такого шага. Герцогине придется еще подождать. Конечно же, Ричард скоро вернется. Он не захватил с собой плащ, а зимняя погода в Йоркшире задержалась. Ночью с Пенинских гор спускалась леденящая стужа.

Локи, алан, преподнесенный Анной Ричарду, чтобы заполнить образовавшуюся после утраты Гаретта пустоту, потерся о ее юбки, словно огромная серебристо-серая кошка. Его раскосые глаза смотрели на герцогиню так печально, что Анна поймала себя на смаргивании слез. Нельзя сдаваться, ни за что нельзя. Ей нужно собраться с силами, нужно приготовиться утешить Ричарда, когда тот возвратится. Господи, что она может ему сказать? Он так сильно любил Неда.

Это надо прекращать. Ричард являлся способным о себе позаботиться мужчиной, данная аксиома должна основательно отложиться в памяти. Мимолетный взгляд в сторону свечи сказал, что на часах около половины второго ночи. Матерь Божья, да где же он?

Если бы только Анне не пришлось прочесть письмо Гастингса! Если бы только она могла стереть его из мыслей. Но молодая женщина казалась себе не в силах ничего сделать. Анна снова и снова поднимала его, перечитывая слова, уже и так горящие в ее мозгу. Поражающее лаконичностью письмо, всего два кратких абзаца. Она никогда глубоко не задумывалась о душевных качествах