G.O.G.R. - Анна Белкина

— Синицын, звони Недобежкину, Серёгину, кому дозвонишься! — прокряхтел, переводя дыхание Смирнянский. — Пускай гонят сюда, кажется, у нас ЧП.

Синицын завозился с мобильным телефоном, а Смирнянский старался не сбиться с курса и крепко сжимал руль вспотевшими пальцами.

Ежонков пришёл в себя на подпрыгивающем заднем сиденье автомобиля. Открыв глаза, он увидел, что лежит лицом вниз на обивке из кожзаменителя непонятного цвета. «Где я?» — с удивлением подумал он и приподнялся на руках. За окошком было темно, в впереди торчал чей-то незнакомый лысый затылок… Стоп! «Меня же похитили! — внезапно вспомнил Ежонков, и эта догадка ударила его по голове, словно бы суковатой страшной дубиной. — Фашистские агенты!». Ежонков уверился в том, что ему непременно нужно спасать свою шкурку и совершил «подвиг Геракла». Толстенький психиатр подался вперёд и ладошками зажал глаза тому, кто сидел перед ним за рулём. «Фашистский агент» вздрогнул от неожиданности и выпустил руль. Он замахал руками в попытке оторвать от себя Ежонкова. Ежонков не сдавался и не отрывался, а автомобиль, изящно, зигзагообразно барражируя, вильнул влево и зацепился крылом за патрульную машину ГАИ, которая скрывалась в придорожных кустах. Раздался грохот, сбитая тяжёлым минивеном, патрульная машина бухая на ухабах, покатилась вниз в небольшой овраг. Оторопевший гаишник вынырнул из мрака и заворожено взирал на то, как она, всё больше разбиваясь, исчезает там, в сизоватом сыром тумане. Минивен похитителя застопорился на самом краю оврага, из-под его капота клубами вырывался вонючий дым. Ежонков боролся со своим врагом так, как гиппопотам мог бы бороться с аллигатором. Вместе они выпали из кабины на влажную, раскисшую грунтовку и забарахтались, перепачкиваясь охристой грязью. Похититель оказался силён. Он оторвал от себя Ежонкова одной рукой и швырнул в лужу. Ежонков упал на спину, почувствовал, как ему за шиворот заливается прохладная вода и перепугался того, что этот тип сейчас раздраконит его, как бог черепаху. Тип навис над Ежонковым, словно тигр над козлёнком, и Ежонков узнал его. Это был Гопников! В который раз он уже воскрес??

— Помогите! — пискнул Ежонков, деморализованный видом чудовища.

Гаишник не сдвинулся с места: он был так потрясён гибелью патрульной машины и мыслями о том, что, если бы он не отошёл за кустик, он мог бы сидеть внутри и тоже упасть, что просто не мог пошевелить ни одной конечностью. Гопников занёс свою ужасную смертоносную руку…

Внезапно в глаза блеснули фары, послышался визг тормозов. А спустя секунду из ниоткуда возникли Синицын и Смирнянский. Они набросились на Гопникова сзади, схватили его за руки и оттащили от сжавшегося в комочек Ежонкова. Гопников вырвался, расшвыряв обоих в разные стороны, и снова двинулся на Ежонкова. Но тут «очухался» гаишник и решил стрельнуть.

Бух! — выстрел раздался в ночи. Пуля с огнём вылетела из табельного пистолета дорожного инспектора и направилась прямиком в затылок Гопникова. Гопников мгновенно присел, пропустив смертоносный кусочек металла над собой, а потом — проворно прыгнул, оказался около застрявшего на краю обрыва минивена и схватился руками за его поцарапанное крыло. По меркам человека он оказался в ловушке: сзади — овраг, спереди — груда мятого металла — минивен, с одной стороны — целится в него гаишник, а с другой — наступают Синицын и Смирнянский.

Рывок — нет, это не человеческий рывок — и миниатюрный, тощенький Гопников поднял минивен над головой. Синицын и Смирнянский застопорились на месте. Гаишник икнул, впал в обморочное состояние и повалился на спину, Ежонков забарахтал ногами в грязи, отползая как можно дальше. А дальше была пропасть оврага, где нашла покой патрульная машина.

Гопников вознёс минивен на вытянутых руках, но почему-то не бросил. Он пошатнулся вперёд, уронил машину себе под ноги и упал на бок рядом с ней.

— Что это с ним? — удивился Синицын, опуская пистолет.

— Пошли, посмотрим! — Смирнянский осторожно подошёл к лежащему в грязи Гопникову и ткнул его носком ботинка.

Гопников издал некий слабовольный писк и даже не удосужился пошевелиться.

— Синицын, иди сюда, поднимем его! — позвал Смирнянский и подхватил Гопникова под правый локоток.

— Осторожно, ребята, это — Гопников, — предупредил Ежонков и сел в своей луже.

— Вынырни, водолаз! — посоветовал ему Смирнянский, заметив, что Ежонков сидит в луже глубиной почти, что двадцать сантиметров.

Синицын помог Смирнянскому поднять Гопникова и усадить на землю около дерева. Гопников был жив. Он смотрел перепуганными глазами так, словно бы вокруг него собрались не люди, а какие-то лесные зверюги, и не говорил ни слова.

Они допрашивали его, заставляли что-то говорить, но Гопников не мог больше ничего сказать. С ним вдруг случилось что-то непонятное и страшное: кажется, перестало действовать «зелье». Все силы Гопникова, которыми он владел многие годы, внезапно куда-то улетучились, он ослаб и не смог даже стоять на ногах. Он пытался разглядеть тех, кто сгрудился около него, однако не видел в темноте никого и ничего. И сомневался даже в том, сможет ли теперь вообще что-либо увидеть. А они — грубо водворили его на шаткие ноги и головой вперёд погрузили в салон автомобиля. Гопников чувствовал, как его запястья оказались в железном плену наручников, потом — как тронулся этот самый автомобиль и повёз его куда-то.

Глава 107. Победа??!! Только вот, над чем?

— Так кого вы говорите, поймали? — в который раз вопросил Недобежкин, лёжа животом на своём столе типа «аэродром» и до сих пор отказываясь верить в то, что Смирнянский и Синицын изловили Гопникова.

— Гопникова, — начальника убеждали в этом не только Смирнянский и Синицын, но и Серёгин с Сидоровым, которые приехали по зову Синицына и видели пленного Гопникова своими глазами.

— Он похитил МЕНЯ! — высокопарно заявил гипнотизёр Ежонков, горделиво подняв щекастую голову на короткой толстой шее. — Я вот, может быть, едва не стал жертвой чудовища, но я его победил. Я даже дал этому амбалу, — он ткнул пальчиком в сторону хмурого Смирнянского. — Изуродовать вконец свою машину. А кто компенсирует?

— Ты мне счёт не выставляй! — перебил Недобежкин и грузно сполз со столешницы в кресло. — Давайте, показывайте! И вообще, мы все видели, как этот Гопников погиб в катакомбах. Не может же он воскреснуть-то?

— Ночь он просидел у Ежонкова в подвале, — сказал Смирнянский. — Мы его только утром привезли в изолятор. Да и вообще, Васёк, тот, кто привязан к этим «Густым облакам» — человеческий облик давно утратил. Он и воскреснуть может, и тачку поднять, и всё на свете!

— Идём! — настоял Недобежкин и вылез из-за стола. — Всё равно не верю, что это Гопников. Мало ли, что вам в темноте показалось!

А Гопников, правда, сидел в изоляторе, и в соседней с ним камере диким зверем рычал Грибок. Гопников бессильно сидел на жёстких нарах и каждой клеточкой своего тела чувствовал тяжёлую, словно бетонная глыба, старость. Да, это именно она, старость, дряхлость, телесное и духовное бессилие. Он не может даже поднять руку, даже встать на ноги — такая слабость на него навалилась. Сколько Гопникову лет? Он уже и не помнит, когда в последний раз отмечал день своего рождения. Кажется, это было в Америке… Или нет? Или всё-таки, в Америке? Гопников сидел и его не волновало даже то, что он сидит в КПЗ, а волновало лишь то, что в самый неподходящий момент пришла эта старость, эта дряхлость… И свалила как раз тогда, когда он был всего лишь в шаге от возвращения домой… Гопников не заметил даже, как к нему подкрался сон, он начал клевать носом, как самый настоящий старик, который до такой степени устал от жизни, что засыпает всюду и всегда…

И тут к нему в камеру кто-то зашёл. Нет, Гопников не услышал, ни как он открывает дверь, ни его шагов. Он просто почувствовал, что этот кто-то здесь есть и стоит над его престарелой душой. Гопников распахнул глаза, но увидел перед собой лишь размытые очертания человеческой фигуры — так плохо стал он видеть. Но, даже не видя лица вошедшего, Гопников знал, что перед ним стоит Генрих Артерран. Гопникову не нужно было даже видеть этого монстра для того, чтобы узнать его.

— Прекрасно! — довольным голосом констатировал Генрих Артерран и потёр свои руки. — Знаешь, Гопников, как долго я работал над проблемой противоядия? Больше, чем полвека я занимался тем, чтобы найти способ выведения из человеческого организма ДНК прототипа. И теперь мой эксперимент, кажется, удался. Я с самого начала знал, что ты попробовал один из моих образцов, и поэтому решил поставить опыт на тебе, Гопников. И теперь — могу сказать, что он удался. Всё, друг мой, твой генофонд полностью восстановился, ты снова стал человеком. Вопросы есть?

— Я… — выдавил Гопников слабеющим голосом и сделал попытку встать с нар, но не смог из-за старческой слабости.