Суккубус - Виталий Вавикин

– Староваты они для тебя, – подметила Кэрри.

– Всего лишь работа.

– Понятно, – Кэрри чокнулась с полупустой бутылкой.

– Ну, а ты? – спросил бармен.

– А что я?

– Работаешь? Учишься?

– Учусь.

– Вот как?

– А ты что думал, я шлюха в борделе?!

– Нет.

– Журналистика.

– Что?

– Я говорю, что учусь на факультете журналистики.

– Значит, студентка?

– И скажу тебе по секрету, все еще девственница!

– Не верю!

– Ну, ладно. На счет девственности я немного перегнула, – Кэрри подвинула к нему бутылку. – Давай, составь мне компанию.

Рой лежал в кровати не в силах заснуть. Голос Бургхайма зазвучал в ушах нескончаемым эхом: «Слышал, где работает твоя сестра? Поговори с ней. Твоя работа висит на волоске». Сейчас Рою казалось, что не только работа, но и вся жизнь висела на волоске – тонком, светлом, как волосы Кэрри. И ничего не изменить.

Ты идешь в школу и думаешь, что твоя семья самая лучшая из всех семей в мире. Но потом оказывается, что твой отец алкоголик. Он уходит, и тебе остается верить лишь в мать, которая начинает менять супругов, как перчатки перед новым сезоном. Один, другой, третий – ты не запоминаешь имен. А мать рожает тебе сестру и говорит, что теперь ты должен заботиться о ней, потому что она слишком занята, чтобы тратить свою жизнь на подобные мелочи. И ты даже не знаешь, кто был отцом твоей сестры. Ей год – тебе одиннадцать, ей пять – тебе шестнадцать.

Мать тем временем продолжает строить свою жизнь. Снова выходит замуж. Отсылает тебя в колледж, чтобы ты не смог испортить ее «счастье», хотя ты никогда и не пытался этого сделать. Ты учишься, представляя, как станешь журналистом, устроишься на работу, заведешь семью. Да, это именно то, во что ты веришь. Никаких рок-звезд и киноактеров. Все просто – вот она жизнь. А мать в очередной раз разводится со своим мужем, и тебе приходится оставить колледж, потому что никто больше не собирается платить за твое образование.

И вот тебе двадцать один, а твоей сестре одиннадцать. И годы снова бегут в каком-то хаосе, и ты бежишь вместе с ними. И нет стройности в этом беге, потому что ты бежишь не вперед, а бежишь куда угодно, лишь бы подальше от того, что тебя окружает. Бежишь, потому что уже не можешь по-другому. И шанса нет. И вера догорает красными углями в жаровне жизни, где жарится твоя судьба. И, кажется, что хуже уже быть не может. Но какой-то водитель, накурившись марихуаны, решает по-другому.

Мать умирает, не выходя из комы. Странная смерть. Умри она от ВИЧ-инфекции или алкоголя – в этом, может быть и была бы закономерность, а так… Кэрри тринадцать, тебе двадцать четыре, и мир кажется таким большим, что хочется спрятаться в шкаф и не вылезать оттуда. И веры нет. Есть только упрямство, которое помогает тупо идти вперед. Сестра растет… Ты растешь… И вдруг жизнь дает второй шанс.

Ты устраиваешься на работу в «Хот-Ньюс» личным водителем Бург-хайма. Полтора года ты возишь главного редактора по всей стране, а потом он вдруг говорит: «Рой, ты же умный парень. Не понимаю, почему ты стал водителем?» Ты хочешь отмолчаться, но редактор настойчив. «Не знал, что ты учился на журналиста», – говорит он. Ты киваешь, и хочешь сказать, что тебе не нужна его жалость, но не говоришь, а на следующий день он вызывает тебя к себе и говорит, что иногда людям нужно давать второй шанс. Ты перекладываешь бумажки, редактируешь, отвечаешь на звонки всяких безумцев, уверяющих, что видели инопланетян, или что у них в подвале поселился полтергейст. Работаешь, как проклятый, чтобы тебе доверили твою первую статью, а сестра устраивается на работу в публичный дом – и все снова летит в тартарары…

Кто-то настойчиво постучал в дверь. Рой встал с кровати.

– Рой Ривз? – спросил его незнакомый парень.

– Был им с утра.

– Кэрри твоя сестра?

– Да.

– Тогда иди, забирай ее, – парень кивнул в сторону такси.

– Что значит: забирай?

– Слушай, я всего лишь бармен.

Рой отнес Кэрри в дом и расплатился с таксистом. Бармен уехал.

– Черт! – Рой сел в кресло и закурил. Кэрри начала блевать. Он взял ее на руки и отнес в ванную.

– Думаю, что сейчас тебе все равно, где это делать, – сказал он, опуская ее на кафельный пол.

В голове снова зазвучал голос Бургхайма: «Поговори с ней. Твоя работа висит на волоске».

– Как я, черт возьми, поговорю с ней? – буркнул Рой, переворачивая сестру набок, чтобы она не захлебнулась собственной рвотой. – Как?

Тени. Они всегда приходили в срок, и Боа знал, что это больше, чем сгустки тьмы. В них была жизнь. В них был сам ад.

Дети спали в своих комнатах. Жена спала рядом… Боа поднялся с кровати. В окна барабанил дождь, но он предпочитал промокнуть, чем позволить этому злу явиться в свой дом.

– Ты проклят, Грегори, – промурлыкала тьма. – Ты и все, что с тобой связано.

Боа не ответил. Снял куртку и открыл входную дверь.

– Куда же ты бежишь, Грегори?

– Убирайся из моего дома!

– Если здесь нет места мне, тогда почему ты думаешь, что здесь есть место тебе?

Боа остановился.

– Хочешь, я навещу твоих детишек?

– Только попробуй…

– Или их мамочку?

Зубы Боа скрипнули.

– Если бы ты было человеком, я бы убил тебя за эти слова. Придушил собственными руками!

– Как убил свою мать? Или дядю Тедди? А, Грегори? Запомни. Ты – такое же зло, как и я. Не заставляй меня напоминать тебе об этом.

– Я просто хочу, чтобы ты ушло из моего дома.

– А что если я захочу остаться? – тьма засмеялась. Ее густота обрела плотность. – Разве ты не хочешь, чтобы я осталась у тебя, Грегори? – спросила тьма, и Боа задрожал, узнав этот голос. – Разве ты не хочешь показать мне моих внуков, сынок?

Его мертвая мать приближалась к нему с распростертыми объятиями.

– Перестань!

– Ну же, сынок, обними меня, – ее обнаженное тело было безобразно худым. – Положи свою голову мне на плечо и поплачь…

Боа отвернулся.

– Обещаю, я не сделаю тебе больно, – теперь за его спиной говорил дядя Тедди.

– Я верила тебе! – женский голос, который Боа запомнил слишком хорошо. Он заставил себя обернуться и посмотреть в наполненные ужасом глаза девушки. – Почему ты позволил им забрать меня, Грегори? Разве я плохо любила тебя? Разве плохо продавала свое тело, чтобы ты мог построить этот дом и отправить своих детей в хорошую школу?

И снова тьма:

– Ты такое же зло, как и я, Грегори.

– Мы будем делать дело или трепаться?

Женский смех.

– С кем ты разговариваешь, дорогой? – голос жены со второго этажа.

– Ни с кем.

– Но я слышала…

– Возвращайся в кровать!

И снова в темноте родился звонкий смех.

– Хватит! – рявкнул Боа.