Суккубус - Виталий Вавикин

Они замолчали. За окном начиналась ночь.

Рой вел старенький «Форд», постоянно превышая ограничения скорости. Зеленый на перекрестке сменился красным, но не убедил его остановиться. Загудели клаксоны, заскрипела резина. Кристин молчала.

– Гребаная дура! – заорал Рой, проклиная свою сестру. Это был крик отчаяния, безысходности.

Вчера редактор «Хот-Ньюс», которому ты лизал зад последние два года, вызывает тебя к себе и говорит, что хочет дать тебе шанс, тот самый шанс, что называют одним из миллиона, а сегодня этот редактор отводит тебя в сторону и говорит, что твоя сестра работает у Боа.

– Черт! – Рой вдавил педаль тормоза в пол, избегая столкновения.

Идущая впереди машина остановилась, пропуская группу школьников, деловито шагавших через пешеходный переход. Рой увидел, как эти дети гибнут под колесами его старого проржавевшего до основания «Форда». Дрожь охватила его тело. Ладони вспотели. Всегда может быть еще хуже, чем есть. Он свернул к обочине и вышел из машины.

– Что случилось? – спросила Кристин.

– Я чуть не задавил этих детей.

– Но ведь не задавил, – пожала она плечами.

– Но мог.

– По-моему, ты просто перенервничал.

– По-моему, мне не стоит больше садиться за руль, по крайней мере, сегодня.

– Это значит, что мы никуда не идем?

– Да.

– Черт! Рой, почему, если у тебя плохое настроение, то ты портишь его всем, кто тебя окружает?

– Извини.

– Нет.

– Что нет?

– Ты эгоист, Рой. Ты думаешь только о себе!

– Вот, значит, как?

– А как ты хотел? Я одевалась, я хотела хорошо выглядеть, а ты…

– Моя сестра – проститутка!

– Но ведь не ты!

Сжав зубы, Рой заставил себя промолчать.

– Куда ты? – крикнула ему в спину Кристин.

– Домой!

– Ты забыл закрыть машину!

– Кому она нужна?!

– Не думай, что я побегу за тобой, Рой!

– Катись к черту!

– Сам катись!

Кристин поймала такси и, бормоча проклятия, забралась в пропахший плесенью салон.

Боа принял душ и накинул на мокрые плечи халат. Зеркало в ванной напомнило о старости. Любое тело, как бы за ним не следили, рано или поздно теряет свежесть и подтянутую форму. Лишний вес, дряблость и все эти недомогания перед дождем и в плохую погоду… Особенно когда тебе за пятьдесят…

Боа было за пятьдесят. Если быть точным, то пятьдесят три. Он вытер волосы мягким полотенцем и заглянул в комнату своих детей. Два кучерявых, чернокожих близнеца давно выросли из детских кроватей, но все еще оставались неразлучны. Боа мог бы выделить им по две комнаты, а то и по три в этом большом доме, но близнецы довольствовались одной, словно боялись расстаться друг с другом. Детская пожарная машина, брошенная посреди комнаты, мигала красным светом. «Одиннадцать лет. Им всего лишь одиннадцать лет», – думал Боа, не решаясь войти в комнату. Когда ему было одиннадцать, у него уже не было игрушек. Его мать продала его своему дилеру за дозу героина. Проклятый педофил! Зубы Боа скрипнули. Нет, у него был лишь один шанс, чтобы выжить, и видит бог, он его не упустил. Где-то в прошлом толстые губы дилера прикоснулись к его щеке, игриво ухватили за ухо… Снова скрип зубов. Здесь, в настоящем…

– Не бойся, – нашептывал дилер. – Я не сделаю тебе больно.

– А я и не боюсь, – сказал Боа, глядя в пустоту перед собой.

– Правда? – холеные руки сжали детские плечи.

– Правда, – Боа послушно положил голову на плечо дилера, позволил ему погладить свою голову, а затем вцепился зубами дилеру в шею, вырывая кадык и захлебываясь теплой кровью…

Покончив с дилером, он вернулся домой.

– Ты мой золотой билетик, – мурлыкала мать, перетягивая жгутом правую руку. – Дай же мне то, что передал дядя Тедди. Дай же мамочке немного рая.

– Он ничего не дал мне.

– Не смей дурить меня, щенок!

Боа заперся от матери в ванной. Схватив кухонный нож, она била им в тонкую дверь, и Боа видел, как блестящее лезвие снова и снова появляется на грязно-белой поверхности.

– Я убью тебя! Убью! Убью! Убьюююю…

– Зачем тебе делать это?

– Убью! Слышишь, гаденыш?! Не смей обманывать меня!

– Ты продала меня!

– Отдай мне то, что дал дядя Тедди!

– Ты продала меня… – Боа хотелось прижаться к двери щекой, позволив холодной стали пробить ему висок и воткнуться в мозг.

Он сделал шаг к двери. Зацепил мусорное ведро. Пластиковые шприцы покатились по грязному полу, зашуршали пакеты, потревоженные мухи закружили под потолком. Резинки. Желтые, зеленые, красные. Боа взял красную. Отыскал среди мусора кусок пакета, в который обычно дядя Тедди паковал героин, перетягивая резинкой. Достал из-за унитаза средство для прочистки канализации, насыпал щепоть в пакет, перетянул резинкой и подсунул под дверь.

– Вот и умница! – заворковала мать. – Вот и молодец.

– Ты продала меня, – прошептал Боа. – Продала…

Когда он вышел из ванной, мать была мертва. Глаза вылезли из орбит. Скулы сжаты. Белая пена стекала по подбородку на впалую грудь… Всего одиннадцать…

Боа закурил. Нет, у его детей будет настоящее детство с игрушками, наивностью и надеждами. Они окончат школу, поступят в колледж, устроятся на работу и найдут себе порядочных женщин, способных родить им таких же милых близнецов, которыми они сами были в детстве. У них будет настоящее светлое будущее, даже если ради этого Боа после смерти будет гореть в аду. Он сделает все, что в его силах.

Кэрри была пьяна. Первый рабочий день закончился, но она не хотела идти домой. Таксист, подобравший ее возле заведения Боа, был не очень разговорчив, но, тем не менее, отвез в бар, который она попросила его выбрать по своему усмотрению. Кэрри надеялась, что таксист выберет самый долгий путь, чтобы содрать с нее побольше денег, но старик, похоже, хотел побыстрее избавиться от нее. Она заплатила ему, отказавшись от сдачи. Он ничего не сказал. Лишь пренебрежительно хмыкнул и дал по газам. И вот бар, люди и музыка. Какой-то светловолосый парнишка подсел к Кэрри и клеился до тех пор, пока она не сказала ему, что ей не нравятся мужчины.

– Совсем? – удивился парень.

– Совсем, – соврала Кэрри. Парень почесал затылок и сказал, что он еще никогда не занимался любовью с лесбиянкой.

– И не займешься, – подмигнула Керри. – По крайней мере не сегодня.

Парень отсеялся, оставив ее одну.

– Ты это серьезно? – спросил бармен.

– Налей лучше еще выпить, – скривилась Керри.

– Тебе не много?

– Хочу напиться.

– Папочка отшлепал или что?

– Заткнись и делай свою работу.

Бармен безобидно улыбнулся. Пожилая блондинка за столиком возле окна послала ему воздушный поцелуй и принялась рассказывать своим подругам, как провела с этим миловидным мальчиком ночь. «У тебя острый язык», – прислала она бармену записку и вместе с подругами наблюдала, как он читает, а когда он посмотрел на нее, то женщина и ее подруги смущенно захихикали. «Сегодня ты мой», – пришла очередная записка. Подруга блондинки подмигивала бармену, гладя рукой свою шею.