Парижанка - Жорж Онэ

– Видите ли, дорогая моя, маленькие неприятности, которые вы испытываете, служат справедливой расплатой за долгое счастие. Без этих морщин на лепестке розы не обходится никакая радость. В здешнем мире все несовершенно, и мы должны мириться с тем, что самые нежные узы имеют свои неудобства. Люди, избалованные полным спокойствием, становятся слишком требовательными. Они не допускают, чтобы на их горизонте могла появиться туча хотя бы на один час. Из того, что до сих пор все у них шло гладко, они выводят заключение, что и на будущее время судьба непременно обязана щадить их. Но и люди, и вещи, и время, и жизнь суть элементы, с которыми приходится считаться и которые могут изменять, по-видимому, самые прочные отношения. Старость, болезнь, смерть берут свое. Вы не замечаете, что я старею, В одно прекрасное утро я сделаюсь стариком, а вы будете еще очень молоденькой женщиной. Неужели же вы потребуете от меня, чтобы я вел себя, как юноша, и любезничал, обзаведясь брюшком и седыми волосами? Если вы останетесь такой же неуступчивой, как теперь, что будет со мной? В угоду вам, я буду принужден подвергаться насмешкам молодежи, которая не очень-то почтительна к старости, и любезничать с вами, когда следовало бы усвоить себе спокойное достоинство почтенных лет. Ничто не остается неподвижным, вы это знаете. И любовь меняет температуру, как природа, переходя от лета к осени и зиме. У меня уже осень, Жаклина, тогда как у вас только что кончилась весна. Мы не можем идти одним шагом по житейской дороге. Мы встретились в тот момент, когда наши годы удачно гармонировали между собою. Однако этот момент не может продолжаться в действительности, и чем дальше, тем резче будет выступать несоответствие наших сил, наших вкусов и привычек, Вот о чем я думаю нередко с бесконечной грустью, мой дорогой друг, и что, по-видимому, никогда не приходит вам в голову. Между тем здесь-то и кроется тайна нашего будущего. Если мы сумеем перейти от страстной любви к более солидной привязанности, нам еще предстоят счастливые дни. Но если вы будете настаивать на своих требованиях, не желая считаться с действительностью, тогда вы встретите серьезные преграды и будете страдать, увы, причиняя жестокие страдания другим.

Госпожа Леглиз дала Томье договорить и выслушала его с большим вниманием, после чего сказала рассудительным тоном:

– Отбросив оговорки, к которым вы прибегли, чтобы смягчить свои слова, вашу мысль можно выразить вкратце таким образом: «Любовь имеет свой срок. Наступит неизбежный час, когда я буду принужден вас покинуть. Приготовьтесь к этой случайности, пожалуй очень близкой. Надоедите ли вы мне или я влюблюсь в другую, но мы обречены на разлуку. Я не связан с вами браком. Ничто не может заставить меня состариться возле вас. Я останусь вашим другом, если вы сделаетесь рассудительны; в противном случае произойдет разрыв, и вы пострадаете. Впрочем, если вы будете видеть во мне только друга, что же вам огорчаться, если я женюсь на другой? С вашей стороны выйдет в высшей степени благопристойным отнестись к этой перемене в моей жизни с сочувствием и доброжелательством». Все сказанное вами весьма рассудительно, но в своих выгодах вы принимали во внимание только свое собственное душевное состояние, но никак не мое. А между ними большая разница: я вас люблю – и перестать вас любить не зависит от меня, как, пожалуй, и от вас. После этого какую цену могут иметь в моих глазах все ваши доказательства? Вы состаритесь, сделаетесь угрюмы, больны? Что ж за важность, если я вас люблю? Ваша мужественная красота, которой я так горжусь, исчезнет? Пускай, только бы я вас любила таким, как вы есть, и только бы для меня вы оставались вечно прелестным, как были раньше, благодаря обаянию моей любви! Время нас разлучит? Если вы не будете его сообщником и не подчинитесь его тирании, разве у вас не будет тихого приюта в моем доме, где я буду смягчать для вас моей заботливостью горечь старости? Что же вы думаете после этого о моей любви и какой пустой и чувственной любовью сами любите меня? Из-за того, что между нами прекратятся страстные ласки и наслаждение перестанет соединять нас в пылком объятии, я потеряю всякую цену в ваших глазах? Нет! Я вам не верю, вы на себя клевещете. Вы связаны со мной более прочными узами, чем думаете, и наша любовь должна быть одной из тех, которые переживают время, разлуку и смерть. В противном случае я горько ошиблась бы на ваш счет и вы не заслуживали бы ни тени сожаления.

– Заметьте, – сказал Томье, не возражая на доводы Жаклины, – как спор развивает идеи! Мы начали с пустой сплетни, о которой было достаточно сказать, что она пущена в ход одним из наших недалеких друзей, а теперь пришли к тому, что стали представлять себе, чем может кончиться связь, которую не желает сокращать ни тот, ни другой из нас. И все это оттого, что у вас, как у всех женщин, есть страсть терзать себя. Вы безумствуете, мой бедный друг, придумывая себе поводы к огорчению, когда жизнь сама готовит нам невзгоды, которых мы не можем избежать. Наслаждайтесь настоящим, не пускаясь в психологические тонкости. А потом будь, что будет. Всякое взятое у судьбы счастье есть уже несомненное приобретение, способное вознаградить нас за неизбежные неудачи. Кроме того, ваш идеал счастья кажется мне крайне буколическим. Это полнейшее воплощение Филемона и Бавкиды. Старичок и старушка, любящие друг друга под снегом старости. Бор мой, если это вас восхищает, то здесь нет ничего невозможного и вашу идиллию можно устроить, хотя она будет приличнее на провинциальной почве. Не прав ли я? Представьте себе маленький чистенький городок, где и пешеходы-то редки, а если появится экипаж, то все выбегают смотреть на крыльцо. Мы должны быть очень стары, очень утомлены, чтоб освоиться с этой тишиной. Но вот что мне пришло в голову: куда мы денем Этьена? Он ни за что не согласится сделаться таким же добродетельным, как мы, и, наверно, возьмет на содержание почтмейстершу. Ведь этот славный малый не обойдется без содержанки до последнего дня своей жизни. И когда мы уже давно обречем себя на семейный бостон, бедняга все еще будет испытывать потребность платить деньги лицам другого пола, хотя бы с тем, чтобы его трепали по щекам.

Жаклине так хотелось помириться с Томье, что она постаралась разогнать свои тревоги и отвечала улыбкой на его шутки. Он был благодарен ей за это и сделался вкрадчиво нежен. Оттягивать время, устранять непосредственную опасность, предоставляя самой жизни устраивать обстоятельства, – такова была тактика Жана. А главное – избегать сцен. Если горизонт прояснился, и, слава Богу. Томье не имел никакой причины его омрачать и до самого ухода госпожи Леглиз оставался предупредительным и веселым.