Untitled.FR11.rtf5 - Неизвестно

— А тоже ведь — грузин.— осуждающе сказала Екатерина II Полякова и поджала свои пухленькие, с симпатичными черными усиками губки.

Наконец, сформулировал для себя то, что мне решительно не нравится в тру­де Ш.С.

Если допустить, что все в этом исследовании правильно, то:

1. Нужно ли говорить об этом сейчас, когда наша страна вступает — это уже ясно всем! — во время «В».

2. Неясно, как переносят упыри и вурдалаки космическую невесомость, а так­же распыление на молекулы и атомы. Не утратят ли они свою прежнюю сущность, когда будут восстанавливать телесную оболочку после перелета?

3. И самое главное... В утвержденном для перелета составе экипажа не пре­дусмотрено мест ни для вампиров, ни для вурдалаков.

Повторяю, я с большим уважением отношусь к взглядам Ш-С., но сразу вид­но — этот человек никогда не был занят на секретной масонской работе.

Сегодня ходил с Екатериной Тихоновной закупать продукты и, пока она рас­плачивалась в кассе, разговорился с подвыпившим мужчиной о «Философии об­щего дела».

Мужчина спросил, как ему пройти к шести часам на улицу Тамбасова, чтобы успеть вернуться домой.

Я рассказал, как пройти на улицу Тамбасова к шести часам, а потом заметил, что пространство и время — это категории разума и Кант, который отделил про­странство и время от разума, отделил ученых от народа.

— Как ты говоришь? — заинтересовался мужик. — Кант? Вот сука, а? Еврей, что ли? Из Израиля, небось?

— Нет. — сказал я. — Он вообще-то в русском городе Калининграде жил.

— Все-равно далеко... — вздохнул мужик. — Был бы тут, я бы ему по морде за такие дела дал или послал бы, понимаешь ли, на ваучер!

Он ушел, а меня вдруг осенило.

Я так ясно увидел то, что Ш-С., в силу своей боязни открытого космоса, не су­мел понять в сделанном им открытии, что бросил сумку и, не слушая криков своей супруги, пошел в ближайшую рюмочную.

Поразительно!

Если справедливы рассуждения Ш-С. насчет сущности Бориса Николаевича Ельцина, — а эти рассуждения, безусловно, справедливы! — то, возможно, это и есть путь, на который указывал нам еще Николай Федоров в «Философии об­щего дела».

Тот путь, посредством которого все россияне смогут переместиться не на ка­кую-то Луну или Юпитер, а сразу в другую, Обетованную Галактику.

Когда я думаю об этом, мне становится понятно, почему Борис Николаевич не отдает японцам Курилы...

Зачем? Мы все, вся наша страна, с хрупкими еще демократическими инсти­тутами, с так и не отданными японцам Курилами, имеет возможность сейчас улететь в Галактику, столь удаленную от этой ненужной нам Земли, что у меня кружится голова.

О, это был пир разума!

Не помню, сколько граммов — пятьсот или шестьсот? — выпил я в рюмочной, но даже и не почувствовал никакого опьянения.

Вернувшись из рюмочной, я не удержался и пошел в туалет, чтобы рассказать депутату Векшину и заключенному Лупилину о перспективах, открывшихся перед всей нашей страной. К тому же меня почему-то тошнило. Наверное, от волнения.

Мой рассказ поразил узников.

Они были так потрясены, что не проронили ни слова, пока я рассказывал им об открытии, сделанном Ш-С., и потом, когда меня снова стало тошнить.

Как я понимаю их.

Мой рассказ наполнил светом их не слишком-то — надо смотреть правде в гла­за! — радостную жизнь в нашей квартире.

Между прочим, такое же выражение: «Соси ваучер!» — можно прочитать и в нашем туалете, если отодвинуть в сторону фанерный ящичек с газетами.

Это я записал его после того, когда генерал Орлов хулигански избил меня за то, что я бросил в магазине сумку с продуктами, которые были оплачены Екатериной Тихоновной.

Конечно, все это немножко некультурно звучит, но ведь именно так и задумы­вался ваучер — как детородный орган экономики, которую строят руководители новой России.

Замечательно, что народ сразу понял это, несмотря на все потоки лжи и клеве­ты. И народ радуется, что с помощью ваучеров народится класс богатых людей, в руки которых и будет передана эта страна, чтобы можно было улететь в Обето­ванную Галактику.Какой все-таки понятливый русский народ.

Как легко будет нам построить новую космическую цивилизацию в Обетован­ной Галактике.

Сегодня опять спорили на кухне: кто такой Горбачев?

Генерал Гриша утверждал, что Горбачев — американский шпион.

Давид Эдуардович не соглашался с ним.

Он аргументировал это тем, что почетный немец не может служить в ЦРУ. Это и обычным немцам запрещают, а почетным тем более.

Кто же все-таки Горбачев — американский шпион или почетный немец?! Гене­рал Григорий Орлов стоял на своём, а Давид Эдуардович не отступал.

Спор разрешила Екатерина II Полякова.

Она сказала, что Горбачев не немец, не шпион американский, а просто обык­новенная еврейская картошка, на вид продолговатая и богатая протеином, как в «Вестях» говорили.

— Да. — подтвердил я. — Вы правы, Екатерина Тихоновна!

Еще я попросил обратить внимание, какая это все-таки удивительная судьба! Комбайнер со Ставропольщины, ставший еврейской картошкой!

Это покруче, чем судьба некоторых казаков, выбившихся в генералы. Хотя гене­рал и звучит гордо, но все-таки не так, как еврейская картошка, богатая протеином.

О том, что Ш-С. считает Михаила Сергеевича видным вампиром современнос­ти, я умолчал. В отличие от некоторых, я понимаю, что такое секретная работа.

Я не просто дважды Герой Вселенского Союза, но и потомственный масон- секретчик.

Не похож, ну совсем не похож Егор Тимурович на госсекретаря Геннадия Эду­ардовича! И лицо у него пошире, и в шее жирка побольше накоплено, и глазами Гайдар не так, как Бурбулис косит, а все равно — похожи.

Нет-нет, да и спутаешь их.

Это оттого, наверное, что они не только одинаковые задачи решают, но и обра­зование тоже одинаковое, марксистско-ленинское, получено ими.

Недаром покойный полковник Федорчуков называл их «наши Марксы Лены- чи». Я же про себя называю их мешками. Один мешок надутый, а другой — поч­ти пустой.

Екатерина Тихоновна водила меня сегодня производить приватизацию квар­тиры...

Такие деловые, культурные люди. Они вручили мне красивую бумажку, в ко­торой написано, что я являюсь владельцем квартиры.

Когда мы вышли из конторы, я сказал жене:

— Катя! Может быть, мы выгоним всех из квартиры и останемся жить вдвоем?

— Глупый! — ответила Екатерина Тихоновна. — Нам же даже на квартплату теперь не заработать.

Отчасти она права. Квартира очень большая. Как написано в ордере, почти шестьсот квадратных метров.

А ведь эти метры надо еще и убирать.

— Довольно лицемерить!

Так говорил сегодня, выступая по телевизору, господин Луков.

Пора честно и открыто, советовал он, признать, что жизнь многими из нас про­жита напрасно.

Особенно, подчеркнул Иван Иванович Луков, это касается людей пожилого возраста. Долгие годы они болтались по фабрикам и заводам вместо того, чтобы овладеть приличной профессией.

Пустая и никчемная жизнь!

— А ведь я уже не говорю о том, что в позорном для нашей страны сорок пятом году, — говорил Луков, — эти красно-коричневые толпы, обувшись в кирзовые сапоги, чуть не затоптали нежные цветки культуры в цивилизованных, загранич­ных странах.

Удивительно смелое выступление.

Конечно, трудно и больно осознавать, что напрасной была неродственно про­житая жизнь...

Но что же делать?

Я, например, понимаю и разделяю искреннее возмущение дикторш «Вестей», когда они рассказывают о красно-коричневых стариках, что, захлебываясь своими убогими политическими амбициями, шляются по улицам нашей столицы, пыта­ются прорваться к памятнику Неизвестному солдату и побить там Бориса Нико­лаевича Ельцина. Дай им волю, они ворвутся и в мою квартиру.

Иван Иванович Луков сказал сегодня об этом честно и прямо.

Он заявил, что именно эти озверелые толпы стариков и стоят на пути реформ нашего правительства народного доверия.

А кто противостоит им?

Всего несколько сотен тысяч омоновцев да горстка людей с не отягощенной предрассудками эпохи тоталитаризма, юной совестью.

Много ли их успели воспитать наши наставники в демократии?

Но именно с этих людей, как подчеркнул Иван Иванович Луков, мы и должны брать пример, чтобы стать достойными правительства, которое сейчас имеем.

Кое-кто называет наше телевидение, которое работает на кухне, империей лжи.

Сам слышал сегодня, как депутат Векшин сказал в чулане майору Лупилину, будто там нет свободно думающих личностей.

Какая это чудовищная ложь!

А дикторы «Вестей»? А Хрюша из программы «Спокойной ночи малыши!»?

Какие еще депутату Векшину личности нужны?!

И все-таки боюсь, что Борис Николаевич Ельцин разочаровывает меня.

Конечно, он много сделал. Теперь — и это чувствуется даже по нашей кварти­ре! — как-то свободнее стало дышать здесь.

Но все же еще очень мало делается для дальнейшей демократизации нашего общества, рыночных реформ и борьбы за права человека.