Пещера - Валерий Бардаш

– Молодец! Но ты один не ходил? Правильно. Только с папой и дядей Пашей. Тебе не было холодно? Солнце? Хорошо. Я уже соскучилась по тебе. Приезжайте скорей. Да, знаю. У тебя не болит голова? Хорошо, целую тебя, сынуля.

Тамара сидела в гостях еще долго после телефонного звонка. Она разговорилась. Ей опять стало легко с Марией. Принимающей на веру ее каждое слово, улыбающейся, сочувствующей. Она вспомнила интересную Марии историю – их знакомства с Дмитрием. Это была самая правдивая и откровенная версия из тех, которыми она когда-либо делилась. Ей нравилось, как Мария хихикает совсем по-девичьи и широко раскрывает удивленные глаза. Как любопытная неопытная подружка. Тамара не чувствовала стеснения. У нее никогда не было такой подружки. Сочувствующей и циничной, простодушной и проницательной, равной. Она всегда чувствовала себя взрослее своих ровесниц. Мария – простодушная девушка в теле зрелой женщины.

Они просили за своих мужчин. Сначала молча, затем вслух. Они не были уверены, у кого они просят, но знали, что он или оно всегда здесь, всегда слушает. Они верили в силу своих мыслей и молитв, готовые к тому, что не все из них исполнятся или исполнятся не так, как они просили. Как случалось со многими их мыслями и молитвами.

Когда Тамара ушла, Мария помыла и поставила сушиться посуду, подошла к окну, вгляделась в темноту, постояла так несколько минут и занавесила окно. Пора ложиться спать. Она чувствовала усталость. Тяжелый день?

Из частной переписки

Да будет с тобой Время, Немногословный!

Меня беспокоит твое молчание. Возвращайся, пожалуйста, домой. Комиссия разрешит тебе это сделать. Необходим лишь официальный запрос. Я навел справки, не упоминая твоего имени. Меня заверили, что такие запросы не редкость и принимаются всегда благосклонно. Они очень благодарны добровольцам, как ты, и стараются относиться к вам бережно. Возвращайся, у нас появится возможность обсудить все интересные проблемы в самой подходящей обстановке. Помнишь плодотворные дискуссии за бутылкой хорошей сивы? Когда ум спешит насладиться моментом редкой ясности и свежести.

Мне кажется, что я освободился от своего недуга. Разрешаю тебе ухмылку. Знаю, мне это уже казалось неоднократно. Только одну ухмылку. Я свободный. Не могу утверждать, что счастливый. Свободный и утомленный. И серьезно, серьезно грустный. Я проживу, может, еще несколько сотен тысяч лет, миллион, но никогда со мной больше не случится ничего такого.

Возвращайся. Мне тебя не хватает.

OО.

Да будет с тобой Время, мой хороший друг!

Неожиданно у меня появилось новое развлечение. Упоминал ли я, что место для станции было выбрано не совсем удачно, несмотря на то что она находится на самой высокой точке планеты, где условия совершенно неблагоприятные для аборигенов? Они здесь не живут, но вершина находится в центре какого-то культа или ритуала. С удивляющей настойчивостью и регулярностью небольшие группы аборигенов собираются под ней и лезут на самый верх. Делается это самым примитивным способом, и, судя по всему, непростое предприятие удается далеко не всегда и не всем. Многие из них гибнут в процессе. Согласно Сурику, это относительно новое явление на планете, не существовавшее в то время, когда моя станция была установлена. Я называю ее своей, потому что до меня здесь никто не жил и, вероятней всего, никто не будет жить после меня. Мы (Сурик) оцениваем вероятность случайного контакта как незначительную, и поэтому станция продолжает оставаться на своем месте. Я подозреваю, что Комиссия скорее решит убраться с планеты совсем, чем передвинуть станцию на другое место.

Так вот, недавно появилась вдруг группа из четырех аборигенов. Сурик утверждает, что группа необычная. Один из них совсем ребенок. Кроме того, они появились в несезонное время, когда климатические условия самые неблагоприятные для такого предприятия. Никого больше в округе нет, не считая, разумеется, нас. Меня очень заинтересовало это событие. Чрезвычайное для нас, как ты можешь догадаться. Я весь в наблюдении. Не спеши смеяться над своим другом. Да, знаю – долгое одиночество. Однако есть во всем этом какая-то интрига, загадка. Цивилизация аборигенов довольно развита, им вполне по силам организация более безопасного подъема. Но это не делается, несомненно, с намерением. Они приходят сюда экипированные лишь самым необходимым для выживания. Дополнительной одеждой и простыми приспособлениями для преодоления рельефа. Они явно приходят рисковать своими жизнями. Зачем? С точки зрения углубляющегося в Вечность тисянина, это, разумеется, совершенно абсурдное занятие. Разве краткотечность их жизни не делает ее еще более ценной? Зачем мыслящему существу подвергать себя риску смерти? Риску несуществования? Я подозреваю, что ответ на этот вопрос нетривиален. В любом случае я заинтригован. Мои аборигены что-то знают. Почему с ними ребенок? Они занимают все мое внимание.

Задержка с ответом произошла не по моей вине. Несколько дней назад от Комиссии пришло распоряжение о срочной эвакуации. После чего мой почтовый ящик надолго замолчал. Я был в растерянности. Сегодня связь восстановилась, пришло твое письмо и еще одно из Комиссии, в котором мне предписывается быть готовым к эвакуации. В моем секторе объявлена тревога. Ничего больше сообщить они не посчитали нужным. Совершенно не внушающее доверие руководство. Что происходит?

Да будет с тобой Время.

Да будет с тобой Время, Немногословный!

Прими мои извинения за деятельность организации, в управлении которой я принимаю участие. Мне порой стыдно в этом признаться в приличном обществе. Некомпетентность нашей бюрократии проявилась во всей красе. Какие-то идиоты в панике заблокировали связь в твоем секторе, следуя совершенно древней директиве. Спешу заверить, что паника позади и ситуация под контролем.

Разрушено несколько постов в твоем секторе. Я, по правде сказать, не подозревал, что ты так далеко. Посты необитаемые, однако такого не случалось уж очень давно. Отсюда и паника. Твой сектор далеко за пределами нашего постоянного вооруженного присутствия. Туда посланы корабли. Вероятней всего, мы опять имеем дело с Новой Тисой. А это всегда довольно хлопотно. Никогда не знаешь, что ожидать от этих сумасшедших. Я не думаю, что у тебя есть в настоящее время основания для беспокойства, но если ты решишь возвратиться домой, то это, на мой взгляд, будет очень разумным решением.

Бог с ними, с аборигенами. Возможно, они не совсем нормальные представители своего вида. Если их, по твоим словам, всего лишь небольшая горстка. Подобные аномалии встречаются и среди нас. Тисяне тоже иногда рискуют своими жизнями без особых причин. Некоторые даже теряют. Большинство, разумеется, запасается своей копией, но потеря жизни все же происходит. Не берусь приравнивать это к тому, чем занимаются твои аборигены, но знаешь ли ты, что у них в головах? Возможно, что это их дорога в лучший мир, дорога избранных или что-нибудь еще в этом роде? Во что они верят?

Но довольно об этом. Пожалуйста, подумай о возвращении домой. Твой сектор не самый безопасный в данный момент уголок вселенной.

Да будет с тобой Время.

Да будет с тобой Время, мой хороший друг!

Спасибо за информацию. Официально я по-прежнему еще не услышал ничего вразумительного. Что происходит на НТ? Я слышал, что там все успокоилось давным-давно. Опять за свое? Невероятно! Какие нехорошие вещи происходят с разумными существами, когда они вдруг решают остановить свой выбор на одной из мириад блуждающих по вселенной истин! Разумные существа немедленно прекращают быть разумными. Надеюсь, что Ассамблея найдет способ уладить конфликт без насилия. Эвакуация пока не входит в мои планы.

Я продолжаю следить за моей четверкой. Ты слишком далеко отсюда, чтобы почувствовать, ощутить по-настоящему все притяжение ситуации. Их жизнь может прекратиться буквально в любой момент. Навсегда. Не важно, во что они верят. Мысль о смерти должна их пугать так же, как и любое другое мыслящее существо. Берусь утверждать, что не найду тисянина, способного на такое. Если отобрать у него репликацию. Сурик считает очень маловероятным, что аборигены верят в другую жизнь после смерти. Наоборот, по его мнению, ими движет самое непосредственное осознание своей собственной краткотечности. Я ему очень доверяю, особенно в таких вопросах. Удивительное это существо – мой робот, не представляю, как буду обходиться без него, когда покину станцию. Почему на Тисе больше не делают таких? Возможно ли забрать его с собой? Он вдруг сообщил мне, что запасся для какого-то эксперимента репликами аборигенов. Надеюсь, что ты не выдашь наш секрет. Официально я тебе ничего не говорил. Табу на репликацию, на мой взгляд, досадная недальновидность нашего общества. Мне непонятно это первобытное недоверие, страх. Непростительная узость взглядов. Но я отвлекся. Сурик не раскрывает пока суть своего эксперимента. Такой вот у меня робот. Я чрезвычайно заинтригован. Пожалуйста, не беспокойся.