Заначка на черный день - Сергей Лавров

Вот так всегда! Как свяжешься с мужиками — любому делу труба! Должно быть так: или дело, или мужики, и никак иначе! В результате своей возни с этим громадным дитем, подаренным мне природой неизвестно за какие грехи, я опоздала к метро. Опоздала-то всего на пятнадцать минут! Но именно эти пятнадцать минут едва не погубили и все дело, и нас с Зинаидой…

4

Сдерживая рвущееся вон дыхание, облизывая пересохшие от волнения губы, мы стояли в полной боевой готовности перед заветной дверью, богато обитой дерматином, с кнопками, с толстым золотистым латунным номером. На мне был мой полуспортивный наряд грабителя, припасенный заранее для взлома сейфа в собственном салоне. Пригодился, однако. Кроссовочки, легкая темная куртка на синтепоне, с капюшоном, маска из пары чулок и перчатки. Маску я до поры убрала с лица наверх, под капюшон. Зинаиде человеческим языком было сказано — оденься удобно и просто, во что-нибудь спортивное, как на пикник. Она напялила ватник, две пары теплых рейтуз — черные поверх белых, кирзовые сапоги и вязаную шапочку-бандитку, в которой ее Колька когда-то в свою учагу ходил. На пикник, а не на рыбалку, балда!.. Вооружилась моя подруга знатно — коротким увесистым ломиком-фомкой, загнутым на конце.

Я в левой руке сжимала газовый баллончик, в правой — тяжелый фарфоровый пестик, старинный, еще бабушкин. Интересно, что бы сказала выпускница Смольного института благородных девиц, узнай она, что ее внучка в преклонных годах решится на лихое дело да еще с ее мирным пестиком?! Вот удивилась бы, наверное… Зато дед, балтийский матрос с «Авроры», точно бы не удивился. Он бы меня понял, я знаю. Сказал бы: «Так, Нюська! Врежь им, гадам буржуйским, по первое число! Ради чего ж мы тогда революцию делали?!» Знаете, русский бунт — он у нас в крови. Это понимать нужно…

Особая, неспокойная тишина лестничных пролетов, наполненная далекими, приглушенными звуками чужой жизни, готовыми в любой миг прорваться, выплеснуться наружу, нервировала меня. Надо было начинать, пока никто не помешал. Я потянулась к звонку.

— Погоди чуток! — остановила меня Зинаида. — Дай, «Отче наш» третий раз дочитаю…

— Ага… — кивнула я. — И за меня прочти…

Стало слышно, как она у меня над ухом шлепает губами, что-то бормочет. Вскоре бормотание стихло.

— Все, что ли? — спросила я. — Тогда звоню. Не забудь — она открывает дверь, я прыскаю ей в лицо, ты зажимаешь рот, чтобы не кричала. Приготовься — она может кусаться. Бить только в крайнем случае, и не по голове, а по мягким частям тела. Мы с тобой уважающие себя профессионалки, а не какие-то там мокрушницы-беспредельщицы. Поняла? Тогда звоню… Да, еще не забудь — никаких имен, никаких разговоров. Все жестами. Перчатки ни в коем случае не снимать! Связываем хозяйку… веревки у меня в кармане… Ищем чемодан, забираем и уходим. Поняла? Тогда звоню… Да, еще…

— Да звони ты уже! — не утерпела Зинаида. — И так тошно! Не позвонишь — сейчас брошу все и уйду!

— Маски, дура!

Я опустила на лицо капроновый чулок. Зинаида, чертыхаясь, достала из-за пазухи и кое-как напялила пластиковую маску милой обезьянки, натянув резиночку за уши. Видок у этой мартышки был еще тот… жаль, что мне было не до смеха! Я протянула дрожащий палец и нажала квадратную кнопку звонка. За дверью зачирикала электронная птичка, и совершенно неожиданно для нас прозвучал густой, гостеприимный мужской бас:

— Кого еще черт несет в такую пору?!

Раздались тяжелые шаги, заскрежетал замок. Я, понимая, что все с самого начала идет не так, как задумывалось, отчаянным рывком стянула с потного лица душный капроновый чулок, спрятала за спину баллончик и пестик. Тугодумка Зинаида так и осталась стоять с мордой обезьяны вместо лица — и мужчина, широко и нерасчетливо открывший нам дверь, открыл от удивления еще и рот и сказал:

— Ема-е!.. Цирк приехал! Вам кого, девушки?!

В такую минуту даже грубая лесть меня не порадовала!

Он был здоровый, как бульдозер, высокий, с могучей шеей и крутыми плечами, возвышался над нами на толстых ногах, точно колосс Родосский в ночном халате, и, судя по тому, что торчало между полами халата, нижнего белья на колоссе не было. Пожалуй, вернись в эту минуту домой невезучий Ванюша Колядко, каким-нибудь чудом ускользнув из гостеприимной КПЗ Выборгского РОВД, ему бы не поздоровилось.

— А… нам это… Нам Иродиаду Галаховну! — одолела робость и мгновенную немоту я. — У нас к ней дело!

Зинаида за моей спиной, не говоря ни слова, на цыпочках закособочила к выходу. Я, не оборачиваясь, поймала ее за полу ватника и дернула: мол, стой на месте! Отступать некуда!

— Ирочка! — позвал колосс вглубь квартиры. — К тебе посетители!

За его спиной нарисовалась дама-броненосец, замаскированная под романтический парусник — в нежно-розовом пеньюаре, с босыми ногами, голой грудью и влажными волосами. Видно, только что из ванной. В правой ручке, кокетливо оттопырив мизинчик, она держала бокал пузырящегося шампанского. Мы на праздник непрошено попали! День независимости, не иначе!

Едва завидев меня на горизонте, парусник отбросил романтическую мишуру.

— Что вам здесь надо? — спросила дама стальным голосом, напоминающим гудение тысячесильного парового котла. — Или, может, случилось что? Что-нибудь… с вашей родственницей?

Чуть уловимая нотка надежды проскользнула в этом басовитом гудении трубопровода высокого давления. Не дождешься! Но отвечать что-то было надо, чтобы не вызвать подозрения — иначе они могли спрятать чемоданчик с деньгами так, что нам никогда до него не добраться. Бедный, бедный Ваня Колядко…

— Да, у моей сестры тяжелое состояние! — налегая на высокие нотки, стараясь выдавить хоть каплю истерии, сказала я. — Нам нужны деньги на операцию… срочно! К утру!

— Немедленно, блин! — хрипло каркнула в поддержку Зинаида, моментально вышедшая из ступора при слове «деньги».

Молодец, Зинуля! Я всегда знала, что ты не подведешь в трудную минуту!

Госпожа Колядко осмотрела нас обоих пристально, цинично и несколько брезгливо усмехнулась краем нижней губы. Она нас за шантажисток приняла, не иначе!

— Подождите за дверью, — сказала она, игриво улыбнулась своему колоссу через плечо — и оба скрылись.

Мы остались стоять в темноте лестницы, сбитые с толку и разочарованные. Ну почему мне так не везет?! Неужели не осталось в мире добродетельных жен, коротающих месяцы заключения мужа на диване, с пяльцами или вязанием, под шум осеннего дождя? Как было бы все просто, окажись госпожа Колядко порядочной женщиной, а не современной! Впрочем, тогда бы она, не задумываясь, выкупила бы своего мужа… Куда ни кинь — везде клин! Сложно с вами, сестры по полу!

Не прошло и трех минут, как дверь снова приоткрылась, нешироко, на размер ладони, и в образовавшуюся щель дама-броненосец протянула мне нераспечатанную пачку сторублевок.

— Вот вам на двоих, — выглядывая одним глазом, сказала она. — Вы получите еще столько же, если выполните свои обязательства. И если ни разу больше здесь не покажетесь! Предупреждаю, шантажа я не боюсь и не потерплю!

А она все же нервничала чуток! Неловко ей было, что мы застукали ее с хахалем, пока муж в милиции! Ах, женщины, женщины… Кажется, что мы ей — презренные и нечистоплотные нищенки! Ан нет, поди ж ты… И в наших глазах хочется выглядеть великосветской дамой. Мы, женщины, чаще стремимся есть запретный плод без свидетелей, в то время как гостеприимные мужики обычно предпочитают вкушать его чуть ли не в общественных местах.

Пачка сторублевок была новенькая, плотная, пахла краской и притягательно похрустывала в пальцах. Вот, оказывается, почему уголовники называют деньги «хрустами»! Значит, есть он, заветный чемоданчик! Это не бред моего воспаленного воображения! Здесь он стоит, за дверью, и эта пачка — лишь жалкая толика его содержимого!

Карманы моей куртки были набиты веревками, предназначенными для иммобилизации госпожи Колядко, и я небрежно сунула пачку Зинаиде. Она обрадовалась, дура старая!

— Вот это мы хорошо зашли! Одним махом десять тыщ! Из этой дамки еще потом можно будет выкачать! Нюська, ты молодец! Когда делить будем?!

— Да никогда не будем… — устало сказала я. — В общую кассу, на дело пойдет. Чего радуешься-то?.. Ты что — не понимаешь, что это копейки по сравнению с десятью миллионами?! Мне надо все! Я не желаю удовлетвориться жалкой подачкой!

Некоторое время Зинаида осознавала суть сказанного. Она вовсе не была дурой.

— Ну да… — согласилась она после минутного молчания. — А что будем делать дальше?

— Караулить, — решительно сказала я. — Деньги здесь, и мы не должны упустить момент, когда они их куда-нибудь прятать повезут.

— Что — всю ночь?! — раненой птицей воскликнула Зинка, и даже руками всплеснула, точно лебедь крыльями. — Пойдем хоть пожрем чего-нибудь! Не сейчас же они их повезут! Им еще штаны натянуть надо!