Чарующий город - Лора Липман

В первый момент Тесс удивилась, почему журналисты, и особенно такие скрытные, как Розита, не заботятся о том, что подобные файлы могут быть общедоступными. Но, просмотрев «Историю», она поняла, в чем дело. Репортеры писали объяснительные, а редакторы удаляли их, нимало не беспокоясь о сохранении тайны своих подчиненных. Особенно отличалась Реганхарт; Стерлинг, видимо, действовал по настроению, и только Лайонел Мабри, который, казалось, мыслями всегда уносился куда-то далеко, методично удалял из «корзины» все относящиеся к нему сообщения.

Углубившись в электронный мусор, Тесс обнаружила список новостей, обсуждавшихся на вчерашнем совещании. Внизу документа прилагался перечень возможных тем. Журналисты, занимавшиеся делом Винковски, должны были постоянно находиться на связи с полицией штата, чтобы первыми узнать результаты токсикологической экспертизы. Из документа было видно, что в истории с Винком были задействованы еще пять репортеров, которые должны были раскопать дополнительные подробности из его прошлого, но, судя по тому, что среди утвержденных статей ничего подобного не было, им так и не удалось ничего обнаружить. Фини был указан в качестве основного ответственного за освещение разоблачения «баскетбольной аферы», как ее теперь называли, но в связи с этим тоже, видимо, не было ничего нового.

В повестке публикаций стояла только одна статья о Винковски, подписанная Розитой Руиз. Прочитав статью, Тесс нашла ее бледной и невыразительной. Оригинал статьи, отправленный Колин Реганхарт в «корзину», был полон яростных нападок, словно автор статьи решил покрасоваться остроумием, но перепутал его с язвительностью. Прочитав текст, Тесс поморщилась: каждое слово буквально сочилось ядом. Она признала, что, несмотря на все недостатки, Реганхарт прекрасно понимала, какой отрицательный эффект может вызвать эта статья. Смерть требовала почтительности не только к умершему, но и к тем, кто оплакивал его.

— И что же творится в «сети» этим утром?

От неожиданности Тесс буквально подпрыгнула, при этом довольно чувствительно ударившись коленом об угол стола. В дверях, улыбаясь, стоял Джек Стерлинг, облокотившись о косяк и засунув руки в карманы брюк. Рукава рубашки были небрежно засучены. Тесс отметила, что на этот раз рубашка была ярко-синего цвета, и от этого голубые глаза Стерлинга казались еще ярче.

— Ничего интересного, — солгала она, не задумываясь. Даже если это и не было противозаконно, она не хотела признаваться, что копается в электронном мусоре «Блайт». — Скоро у меня начинаются тренировки, и я решила поискать кое-какую полезную информацию.

— В такую погоду трудно представить, что весна вообще когда-нибудь наступит.

Тесс закрыла все «окна», стараясь не привлекать внимания Стерлинга, который тем временем вошел в комнату и присел на краешек ее стола, чуть ли не касаясь локтя Тесс.

— Вы любите бейсбол, Тесс?

— Я смотрю чемпионаты мирового первенства. Вы хотите узнать мои самые страшные тайны?

— Я журналист, моя работа в том, чтобы узнавать чужие тайны. И, похоже, эта работа уже стала привычкой.

Он так искренне и обезоруживающе улыбнулся, что Тесс внезапно захотелось открыть ему хотя бы часть своих секретов. «В прошлом году в налоговой декларации я указала далеко не все свои доходы, и ты кажешься мне очень и очень привлекательным».

— Можно задать вам вопрос, Тесс?

— Конечно.

— Вас что-то смущает в связи с первой статьей о Винковски? Появившейся, скажем так, неофициальным путем?

Тесс понимала, что нужно сказать: да, в этой истории много непонятного. Но об истинных причинах беспокойства говорить почему-то не хотелось. Она пыталась догадаться, почему Стерлинг вдруг задал этот вопрос.

— Мне известно, что в этой истории слишком много неназванных источников. И имя этого парня из Джорджии вы тоже почему-то не решились указать.

— По крайней мере, на этот раз мне известно его имя и причины, по которым он согласился на интервью, про источники же информации в первой статье не могу ничего сказать. Мне вообще вся эта история решительно не нравится. Если бы я не боялся выразиться грубо, то сказал бы, что от нее «дурно пахнет». А как вам кажется, Тесс? Что говорит ваша женская интуиция?

Тесс вдруг почувствовала себя крайне неуютно, вспомнив, как однажды ее интуиция и все остальные чувства привели к трем смертям. Но не рассказывать же об этом своему шефу. А Джек Стерлинг для Тесс оставался не более чем шефом.

— Моя интуиция подсказывает несколько вариантов, и потому на нее нельзя полагаться полностью.

В этот момент ее желудок заурчал от голода, и Тесс от смущения захотелось спрятаться под стол или как-то объяснить Стерлингу, что обычно ее желудок такие звуки не издает.

— О, похоже, организм хочет подкрепиться? Давайте сходим на ланч к Маркони, — предложил деликатно Стерлинг, и Тесс улыбнулась ему благодарно, так же как Эски, когда ей предлагали еду.

Они пешком дошли до ресторана, расположенного на той же улице, что и здание «Бикон-Лайт». Было довольно холодно, хотя на небе вовсю сияло мартовское солнце. Рядом с еще голыми деревьями из-под снега уже пробивалась первая зелень.

— Думаю, что до конца месяца нам придется пережить еще одну снежную бурю, — произнесла Тесс. И зачем она решила поддержать разговор, заговорив на такую избитую тему, как погода? Надо было бы обсудить политическую обстановку в какой-нибудь стране или, что даже лучше — сегодняшнюю передовицу. Но для этого пришлось бы прочитать эту самую передовицу, а она сегодня и так достаточно начиталась, роясь в электронной мусорной «корзине».

— По-моему, Балтимор в снегу выглядит просто замечательно, — ответил Стерлинг. — Даже если сами балтиморцы при этом выглядят не очень-то…

— Вы собираетесь, как и любой, кто не жил долго в Балтиморе, покритиковать нас за то, что мы предпочитаем зимой не пользоваться машинами, или что ведем себя как идиоты, бросаясь в магазины перед очередным сильным снегопадом?

— Нет, меня просто всегда веселил набор продуктов: хлеб, молоко и туалетная бумага. — Стерлинг изобразил акцент. — Вы, уроженка Балтимора, как можете мне объяснить, почему именно эти три наименования?

— Мои родители говорят, что это началось после снежной бури в шестьдесят шестом году. Она началась внезапно, и люди оказались к этому совершенно не готовы. Так что теперь мы предпочитаем встречать стихийные бедствия во всеоружии, — сказала Тесс, поднимаясь по мраморным ступенькам ресторана «Маркони». — Молоко — для детей, хлеб — для бутербродов, а зачем туалетная бумага, думаю, вы и сами догадываетесь.

Стерлинг снова рассмеялся.

— А теперь, перед очередной метелью, люди спокойно отправляются в какой-нибудь из супермаркетов, расположенных рядом с телевизионной башней, чтобы быть уверенными, что из-за погоды они не лишатся вечерних новостей, которые они могут спокойно посмотреть, сидя за столиком в кафе.

— Не надо развенчивать мифы. Ведь из-за этой привычки делать запасы жители Балтимора получили пятнадцать минут своей славы.

— Забавно, как за последние годы был искажен смысл этой фразы, — задумчиво проговорил Стерлинг, пока они шли за совершенно древним официантом к свободному столику. — В предисловии к каталогу своей выставки Энди Уорхолл когда-то написал, что в будущем каждый станет знаменитым. Как минимум в течение пятнадцати минут. А теперь мы воспринимаем эту фразу так, будто это пункт в Декларации независимости. Право на жизнь, свободу и на пятнадцать минут славы. В вашей жизни они уже были?

Тесс уселась за столик, думая о короткой статье в «Блайт», опубликованной прошлой осенью, когда на нее было совершено покушение. Если ей в жизни и суждено пережить пятнадцать минут известности, то она надеялась, что они не будут связаны с чем-то подобным.

— Должно быть, я их пропустила.

— Ну, тогда можете взять мои. Безвозмездно. Единственной статьей, которая будет обо мне напечатана, — это некролог. Вот чего я хочу, и это всё…

Теперь пришла очередь Тесс рассмеяться.

— Как там говорится? О законопослушном гражданине в газете должно упоминаться трижды: при его рождении, женитьбе и смерти.

— Именно так. Видите, две возможности я уже упустил.

Тесс опустила голову, тщательно разворачивая льняную салфетку и надеясь, что Стерлинг не увидит ее довольной улыбки, которой она не смогла сдержать, узнав, что он никогда не был женат.

На взгляд Тесс, в «Маркони» все было слишком. Слишком яркий свет, слишком большой зал с бледными обоями, казавшийся неуютным, слишком много специй в блюдах. Цены, хоть и не заоблачные, все же были весьма ощутимыми для кошелька, и хотя владельцы «Маркони» наконец-то ввели систему предварительного заказа столиков, попасть в ресторан можно было только до восьми часов вечера, так как завсегдатаи должны были успеть вовремя вернуться домой, чтобы успеть к повтору очередной серии «Она написала убийство». Но жители Балтимора любили этот ресторан за его несомненную экстравагантность. Тесс с предвкушением раскрыла меню.