Синдзи-кун и парадокс Абилина - Виталий Хонихоев

замолкают, я — могу рвануть в сторону, уходя с линии огня. Меня провожают выстрелы из штурмовых винтовок, но они не в состоянии остановить, замедлить. Один из фургонов взрывается, разлетаясь во все стороны обломками металла. Я успеваю заметить огромную линзу в небе над ним и яркое пятно света на клубах дыма. Джин.

Усиливаю ноги, прыжком преодолевая дистанцию между мной и ближайшим штурмовиком, дергаю его за локоть, едва приземлившись, разворачиваю спиной к себе. Огонь тут же прекращается, профессионалы, не дают себе увлечься, никакого дружеского огня. Штурмовик пытается сопротивляться, наносит удар локтем в голову, хороший, поставленный удар. Любому человеку этот удар доставил бы неприятностей, локтем в голову, в переносицу… но это только если вы — человек. Хватаю его за голову и сворачиваю шею, легко, почти никакого сопротивления. Хрусть. Пока тело оседает — выхватываю из кобуры на его бедре пистолет, летит в сторону оторванная шлейка. Это «Глок». Передергиваю затвор, вылетает патрон, бывший в патроннике, выстрел. Я не такой точный или умелый, как Читосе, вот кто прирожденный ганфайтер, но на такой дистанции промазать невозможно. В левую руку — нож, также выдернутый из ножен у умирающего бойца. На этом расстоянии нож не менее, а то и более смертоносен. Кровавая пелена начинает застилать мне глаза, я борюсь с ней, чтобы не впасть в бешенство и не перестать быть самим собой. Вперед!

Снова выстрелы, они увидели, что их товарищ упал, снова заговорили пулеметы, но как-то неуверенно, сбиваясь… ага, еще один взрыв! Джин умничка, куплю ей кеды, куплю ей все что ты захочешь, только сделай еще одну линзу, остался этот чертов ДШК, а он крупнокалиберный, двенадцать и семь, бьют больно, отбрасывают назад на шаг, а то и на два. И оператор за пулеметом опытный, каждый второй или третий выстрел прилетает по месту, очень хорошо стреляет… взрыв! ДШК замолкает, и я наконец могу нормально встать на ноги. Штурмовики переглядываются и начинают потихоньку пятится назад.

— Ну уж нет. — говорю я и срываюсь вперед в рывке. Нож, пистолет, выстрел, удар. Еще. Еще. И еще.

— Ээ… все закончилось? — раздается голос Джин через некоторое время. Я оглядываюсь. Живых больше нет. Наверное зря, надо было оставить кого-то для допроса, информация лишней не бывает. Надо бы предупредить Акиру и остальных, нужна связь.

— Джин! Посмотри, все ли целы в Лагере, эти придурки крупнокалиберным по зданиям лупили… хотя… — я разворачиваюсь и бегу в Лагерь. Наверняка есть раненные, а может и убитые, крупнокалиберный пулемет по легким постройкам — это ад на земле, и спрятаться то некуда, только на пол падать. Пули калибра двенадцать и семь, что советские, что натовские — прошивают древесину и все эти перегородки даже не замечая. Две пули такого калибра при попадании в человека на одном уровне — разрывают его на части. Гидроудар, баллистический шок, сверхзвуковая скорость полета пули и плоть разлетается в куски, в ошметки.

— Чепу?! — кричу я, заходя в помещение клуба. На стенах дырки, внутри клубы пыли, на полу осколки стекла и какие-то деревяшки, кто-то кашляет в углу.

— Здесь! — из пыли появляется Чепу, в руках у него большой бумажный плакат с изображением Иошико и надписью «Темную в президенты школы». За ним — столпились воспитанники Лагеря.

— Все целы? Какие травмы? — спрашиваю я. Чепу кивает на Вереск.

— Все целы. — говорит он: — я плакаты собрал, а Вереск их укрепила, за ними и схоронились. Только Иоко-чан ногу подвернула, пока бежала, а так все в норме.

— Хорошо. — пускаю капельку крови в Иоко, она сидит тут же, размазывая слезы по чумазому личику, мельком думаю, что Чепу и Вереск молодцы, мгновенно среагировали, не поставь они тут щиты, сейчас бы вместе ошметки по полу собирали. Нет, ну какие ублюдки, по детям из крупнокалиберного… жалко, что я уже их всех убил.

— Собирайтесь все вместе и уходите в убежище номер два, которое старое. — говорю я и Чепу кивает. В Лесном Лагере к безопасности относились очень серьезно, и все знали где находятся временные убежища, которые еще Учитель заложил.

— Ты тоже — поворачиваюсь к Джин. Джин больше нет. Исчезла.

— Не могу я тебя с собой взять. — говорю я: — ты ж еще ребенок. Мне потом Акира голову открутит. Или Читосе.

— Если бы не я, так ты бы там до сих пор под пулеметным огнем валялся. — раздается откуда-то голос осмелевшей Джин. А она права, думаю я, конечно, рано или поздно или патроны кончились бы, или стволы перегрелись, но — права. Надо мне над своей устойчивостью работать, с каждым разом все лучше, но все еще недостаточно.

— Хорошо, но только чтобы вперед не лезла и всегда в невидимости была. — говорю я: — и если что не так — затаилась и потом нашим рассказала как все было. Договорились?

— Договорились! — рядом со мной появляется Джин в своей мятой футболке и торжественно протягивает мне руку. Жму ее.

— Что там со связью? — спрашиваю у Чепу. Тот пожимает плечами и показывает мне то, что осталось от проводного телефона с диском — пуля попала точно в центр и сейчас это просто пластиковые осколки с проводами.

— А черт. — говорю я: — надо наших предупредить.

— Я могу. — серьезно говорит Чепу: — у меня в убежище жабка и на квартирах у вас тоже. Возле… душевых…

— Ах ты извращенец! — поднимает кулак Джин, но я останавливаю ее. Как вовремя, думаю я, сейчас тебя расцелую, Чепу, дорогой ты наш человек, как вовремя. Следишь за нашими душевыми значит, ну и черт с тобой, главное, что ты связаться со всеми сейчас можешь, это лучше сотового телефона, у меня есть спутниковый, подаренный Минору-доно, но он дома.

— А в офисе у Акиры жабка есть? — спрашиваю я и Чепу виновато качает головой. Ну да, ну да, там же нет душевой, чего ему там подглядывать.

— Тогда активируй ту, что у меня дома, там Юки с Сакурой должны быть, может и сестричка Нанасэ или Читосе … — мой дом в последнее время представляет из себя проходной двор, блошиный рынок и балаган, там и Майко может зависать, потому…

— Нету дома никого. — хмурит брови Чепу: — ни в зале, ни в комнатах… и в ванной тоже.

— Странно. Куда