Николай Языков: биография поэта - Алексей Борисович Биргер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не с мечем, не в броне – я летел на коне;
Конь был трясок и мал, но проворно бежал,
Я его торопил беспокойной рукой;
Ветер холодной (sic) в степи бушевал:
Он с ревом носился мятелью густой,
Он в глаза мне свистал, он три раза срывал
И катал по дороге мой шлем меховой.
Передо мной ехал мой вожатый, который весьма торопил своего коня, думая, что если опоздаем, то ему достанется еще ехать передо мною другую станцию; но, слава Богу, все кончилось благополучно, и я, как кажется, не простудился, несмотря на то, что имел хороший случай даже замерзнуть.
…
Кажется, я скоро научусь здесь по-немецки: все семейство Борга говорит только на сем языке и сильно желает говорить со мною. Может быть, мне здесь нужен будет свой человек, то я напишу к вам на следующей почте, ибо теперь еще ничего не решено».
Через несколько дней Языков пишет ему же:
«Я уже начинаю привыкать к немецкому образу жизни и, как бы то ни было, говорю по-немецки… …Книги, кои я просил прислать прежде, могут подождать благоприятнейшего времени, а теперь я желал бы получить: Образцовые новые со[чинения], одни стихи, Корнеля и обе поэмы Пушкина – для Борга. Очень жалею, что теряю еще время; кроме практики в разговоре по-немецки с моими хозяевами, я почти не приобретаю никаких познаний. Присылайте скорее мои книги, скорее и скорее. Чуть было не забыл вещь весьма важную в теперешнем моем положении: мне необходимо нужны Немецкие разговоры, пришлите и их при первой посылке.
Воейков сильно мне покровительствует: он предварительно известил о мне своих здешних знакомых и родню, которые меня принимают с разверстыми объятиями. На сей почте я пишу к Погожеву и посылаю ему новое свое стихотворение; ежели вы найдете оное достойным печати, то скажите Погожеву или сами потрудитесь отнести к Воейкову и засвидетельствовать ему мою глубочайшую благодарность.
Мой хозяин уже познакомил меня со всею своею роднею и со всем своим знакомством; из числа сих господ почти никто не говорит по-русски и один только по-французски: итак, с кем бы ни заговорил я, все польза, все практика. Теперь только дай мне Бог здоровья, а я, кажется, пошел на стать – вот что значит действовать решительно, – и я уверен, что тот (т. е. я), кто был в состоянии победить телесного человека и победил его, имеет полное право ласкаться блестящею надеждою на будущее: не так ли? не так ли? О, я теперь почти совершенно щастлив! Сердечно благодарен всем, кои подали мне смелую мысль переменить мою жизнь, вялую и унижающую внутреннего человека, на деятельную, благородную и прекрасную блестящими видами будущего! Я чувствую в себе большое преображение и радуюсь, что оно произошло в Дерпте:
Здесь человеку нет цепей,
Здесь ум божественный не скован,
И гений ласками страстей
И негой чувств не очарован!
Жена Борга очень хорошая женщина, телесно и нравственно; по вечерам я с ней играю в пикет (сделайте милость, не забудьте Немецкие разговоры), и опять благодарю Воейкова, что он рекомендовал меня в дом таких людей, с коими быть мне чрезвычайно приятно и которых характер меня восхищает. Мое пребывание в сем доме и учение немецкому языку (не разговорное) стоит только 1200 рублей в год…»
Словом, Языков в восторге, очарован и полон энтузиазма. Он очень быстро в совершенстве овладевает немецким – и немецкий язык, прежде так для него ненавистный, теперь у него в любимчиках. В письме брату Александру 5 февраля 1823 года (ровно через три месяца после приезда в Дерпт): «Поздравляю тебя с праздником, т. е. с истреблением отчаяния выучиться немецкому языку; это точно большой праздник и верно стоит Воскресения Светлого. Бодрствуй же, брат возлюбленный: немецкий язык
