Болевой порог. Вторая чеченская война - Олег Палежин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мины разрываются рядом. Видно, что бьют со дворов консервного завода, автоматы плюются очередями где-то в районе кладбища. Ротный просит накрыть завод минами. Наши миномётчики начинают пристреливать новые координаты. Мне кажется, это страшнее, чем огонь боевиков. Первые залпы мин летят к нам. Мы успеваем укрыться кто где. Фикса немного не успел. Ему посекло мягкое место. Спать теперь будет на животе. Ротный кричит матом о недолёте. Клянется, что если останется жив, то разобьёт кому-нибудь лицо в миномётной батарее. Следующие залпы уже летят как на учениях – прямо в копеечку. Бухает где-то там, во дворах.
Мы сели полукруглом впятером. Дали залп с подствольников на раз, два, три. Получилось кучно и красиво. Тут же разбежались по углам, не дожидаясь ответа. В городе начинает нравиться воевать. Пехота входит в азарт. Укрытий много, маневрируй сколько влезет. А вот механикам не по себе, им всюду мерещатся вражеские гранатомётчики. Поэтому машины ползут позади, не торопясь. Ротный не отпускает меня от себя. Иногда забываю, что на спине станция. Парни чистят двухэтажные деревянные дома. По окнам чердаков бьют подствольниками, навесом. Капитан постоянно держит связь с третьим и вторым взводами. У Макеева огневой контакт с противником.
Третий взвод
– Докладываю, «Бамбук», тут жарко очень, – кричит взводный по рации, – работаем стрелковым, но эффекта – ноль. Судя по плотности огня, их не меньше сотни. Как понял меня, приём!
– Работай с дистанции, не втягивайся, – отвечает ротный, – сейчас к тебе на левый фланг «Бамбук-12» подойдёт. Как понял, «Бамбук-13»?
– Понял, ждём, – ответил Макеев, оттаскивая за угол бойца.
– Чего артиллерия молчит наша? – спросил возмущённо Бригадир, поправляя лямку станции на плече.
– Нельзя её тут использовать, – ответил взводный, глядя в бинокль, – это русское кладбище. Хочешь, чтобы мы тут все могилы перепахали? Кто осознанно грех на душу возьмёт? Эти бляди знают, где прятаться. Кладбище ещё в тридцатые годы тут появилось. Знаешь, сколько здесь наших героев покоится? Хотя в первую войну генерал Рохлин усопших не пожалел.
– И чего делать? – снова задал вопрос связист.
– Воевать, Бригадир. Воевать, – ответил Макеев. – А ну снайперов ко мне сюда. Работайте по кладбищу. Не забывайте менять позиции.
Сзади послышалось тяжёлое лязганье гусениц и хруст кирпича. Подошёл танк и три машины взвода. Взводный подбежал и ударил прикладом несколько раз по задраенному люку танкистов. Показалось чумазое лицо механика.
– В чём дело? – щурясь от лучей солнца, спросил танкист.
– К кладбищу близко не подходи, – крикнул Макеев, – работайте отсюда, ищите цель на окраине частного сектора. Там тоже «духи».
– Не учи отца, – улыбнулся механик и сдал назад, уводя машину в овраг.
Над консервным заводом появились вертолёты. Зашипели неуправляемыми ракетами, оставляя длинные шлейфы в небе. Заработала пушка танка, распугав всю пехоту вокруг. Макеев загнал снайпера и пулемётчика на второй этаж жилого дома. С правого фланга послышался звук работающих дизелей.
– «Бамбук-12», это твои слева от меня? – поинтересовался взводный.
– Это мы, Лёша, мы, – взволнованным голосом ответил замполит.
– Лупите по кладбищу стрелковым, чтобы ни одна тварь не выползла. Как понял, приём!
– Понял тебя, сделаем. Конец связи.
С кладбища заработали миномёты. Наши машины откатились назад, прячась за домами. Пехота открыла плотный огонь по всему участку. Подтянулись ставропольцы и, не разобравшись в ситуации, проскочили вперёд. Скачков высунулся по грудь из люка механика, но не успел предупредить соседей.
– Куда, блядь?! Назад! – заорал Макеев со второго этажа вслед уходящему БТР с пехотой.
Но на крики никто не обратил внимания либо просто не услышали из-за рёва дизелей.
БТР летел по узкой улочке вдоль кладбища. Она заканчивалась там, где начиналась территория завода. По машине ударили с двух сторон. Она встала и загорелась. Механик сдал назад и ушёл из-под плотного огня, но растерял всю пехоту. Чуть не сгорел сам. Если бы БТР заглох, то он бы остался там. Вместе с отделением.
– Вытаскивай всё из десанта. Бегом! – заорал взводный Скачкову. – Титов, помоги! – крикнул в башню наводчика Саня.
На асфальт полетели ломы и лопаты, бушлаты и вёдра. Титов схватил вещмешок с едой и убрал в башню машины. Никто толком не понял, откуда среди солдат и брони под миномётным обстрелом появился православный священник. Пока батюшка помогал раненым, ему в голову попал осколок мины. Священника контузило. Он в своей чёрной рясе был неплохой мишенью для боевиков. Вьющиеся волосы на голове слиплись от крови, в глазах потерянность и замешательство. Бойцы схватили его под руки и уложили на лавку десанта БМП. Закрывая двери машины, Титов на секунду замешкался.
– Чего там?! – крикнул Саня.
– Он перекрестил меня, – ответил, хлопнув дверью, сержант.
– Ну вот видишь, теперь ты православным стал, Сосок, – засмеялся Скачков, – такая халява только на боевых случается.
– Летите в тыл, – отдал приказ лейтенант, – ищите медсанбат и назад.
«А где у нас тыл?» – на мгновение задумался Скачков, включая вторую передачу.
– Куда едем-то? – крикнул Саня усевшемуся на «ребристый» Титову.
– Туда, откуда приехали, – ответил сержант, схватившись рукою за ствол пушки, – только давай через поле, так быстрее будет.
– А вдруг «разуемся» или к «чехам» в гости заедем?
– Не бойся, Скачок, у нас Господь в десанте машины, так что жми давай, – прокричал Титов, передернув затвор автомата.
Машина шла тяжело, но уверенно прямо по полю, выкидывая гусеницами жирные ошмётки грязи. Титов смотрел по сторонам, вытирая лицо от летящего через эжектор масла. Впереди показалась небольшая колонна из нескольких бронетранспортеров. Машина Скачкова выползла на бетонную дорогу навстречу. На машинах двигался СОБР.
– Мужики! – закричал Скачков, остановив свою БМП. – Как нам медсанбат найти?
– Какой? – крикнул в ответ здоровенный бородатый мужик в грязном костюме «горка».
– Да нам любые медики нужны, – влез в разговор Титов, – у нас поп в машине умирает.
– Вроде там дальше ВВ или ваши. Обозных машин много, палатки ставят. Хотя точно мы не знаем. Так что аккуратнее. Ну удачи вам, пацаны, и попу вашему.
– Спасибо, и вам не хворать! – крикнул Саня и включил передачу.
Машина набирала скорость, оставляя жирный след грязи на бетоне позади себя. Начинало смеркаться, нужно было успеть засветло вернуться к своим.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Консервный завод
Бегу за ротным, сорвав дыхание, сплёвывая под ноги, цепляясь антенной радиостанции за пробоины в стенах. В боку начинает неприятно покалывать. Пытаюсь заткнуть антенну за бронежилет, и ни черта не выходит. Ротный налегке, в руках автомат, на голове пехотная каска. На груди разгрузка с четырьмя магазинами и гранаты в карманах брюк. Свой бронежилет он отдал Фиксе. Боец с осколками в заднице смешно передвигается. Аккуратно, мелкими шагами, но с героической физиономией. Бронежилет Фиксы был пуст, как и у многих других бойцов. Ротный обещал им тяготы и невзгоды по окончании штурма.
Я смотрю вперёд. Рядом с командиром бежит боец ОМОНа. В руках вместо оружия видеокамера, автомат закинут за спину. Совсем без страха или без мозгов. Сзади крадётся Т-72. Именно крадётся, потому что снарядов больше нет. Танк – это всё-таки мощь. Необходимая мощь при штурме. Наводчик отстрелял весь боекомплект, пока командир танка работал по верхним этажам крупнокалиберным пулемётом. Танк разворотил укрытия боевиков, наделав много дыр в бетонных ограждениях.
Мы тоже лупили, в основном подствольными. Особенно шустрые бойцы подбегали вплотную к стенам, кидая на территорию завода осколочные гранаты. Но это занятие оказалось чертовски опасным. В основаниях стен по периметру тоже бойницы противника, а за стеной вырыты траншеи во весь рост. Хорошо, что успели вовремя заметить. Наши пули постоянно рикошетят. Смещённый центр тяжести. Стараемся бить прицельно, а не стрелять для острастки. Пусть рикошетят внутри помещений. Люди смешались в одну камуфляжную массу. Пехота и ОМОН, ВВ и танкисты. Первый батальон по слухам упёрся в молочный
