Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф

и я не могу отдать его без сопровождающего ритуала, – пояснила Ирина, оглядываясь на часы.

– А! – протянул глава тайной канцелярии. – Давайте обойдемся без ваших тюремных церемоний…

Волшебница замотала головой.

– Я что дикарь из Вишнустана? – заныл Сыч.

Я затравленно огляделся. О чем они? Я тоже враг церемоний.

– Мы обязаны следовать букве закона, – настаивала Ирина.

– Без правил жизнь превратится в хаос, – поддержал её голем.

– Как я люблю хаос, – тоскливо протянул Оливье.

Сыч обиженно вздохнул и нехотя подошел ко мне.

– Что вы… – насторожился я.

– Помолчите, задержанный, – отмахнулся он. – Вас не касается.

– Позвольте… – начал голем, но помощница его прервала.

– Стандартная процедура, – безапелляционно отрезала она, метнув взгляд на часы.

Евлампий сдался. Для него «стандартная процедура» – мантра подчинения.

Сыч подошел ко мне справа, а Ирина слева. Я невольно вжал голову в плечи, а они положили руки на механическую птицу и сомкнули пальцы.

– Его свобода. Его жизнь и судьба становится вашим бременем, – четко выделяя слова, произнесла помощница.

– Я снимаю ответственность с тюрьмы Благограда и беру её на себя, – кривясь и зевая, пробормотал Сыч.

Неподвижно висящий на обруче стукач, встрепенулся.

Ирина оглянулась на часы и продолжила:

– Теперь он ваша забота. Ваш надзор. Ваша ответственность.

Глава тайной канцелярии неопределенно хмыкнул, но под требовательным взглядом помощницы сдался и, закатив глаза, трижды потер птицу по железной голове.

Из-за резкого оглушительного рева, я невольно вздрогнул. Под непрекращающиеся завывания на стенах замерцали красные огни, а массивные ворота захлопнулись, заперев нас внутри тюрьмы.

Волшебница и Сыч застыли, уставившись друг на друга стеклянными глазами.

– Что такое! – воскликнул голем.

– Запала на Сыча, – протянул Оливье писклявым голосом.

– Это из-за церемонии, – неуверенно сказал я.

Оливье рассмеялся:

– Это по любви! Смотри, как уставилась! – насмешливо продолжил он. – Не везет тебе с дамами!

Ни Сыч, ни Ирина не двигались.

– Они окаменели? – испугался я.

– Их заколдовали часы, – удивленно сообщил Евлампий.

– Не о том думаешь, каменный болван! – ехидно сказал хранитель. – Сирену не узнаёшь? Что надо сказать?

Голем гордо задрал подбородок и, сделав эффектную паузу, с выражением выкрикнул:

– Погода сегодня отвратительная! Предлагаю сделать наше путешествие максимально коротким и воспользоваться ходами кобольдов.

– Согласен, – отстраненно пробормотал глава тайной канцелярии.

Волшебница махнула в сторону неприметного прохода в стене, и Сыч послушно кивнул.

На двери красовались красные буквы «Служебный выход».

– Проходите, – скомандовала Ирина.

Глава тайной канцелярии безропотно скрылся в проходе.

– Проходите, – повторила волшебница.

Я замотал головой.

– Бояться нечего, – не глядя на меня, снисходительно произнесла Ирина.

Вот как! Когда целоваться лезла, небось, не считала меня трусом. А когда добилась чего хотела, сразу стала неприступной чародейкой. Сдала меня тайной канцелярии, чтобы получить желанную работу. Только на чужом несчастье счастье не построишь – аукнется. Ещё посмотрим, кто обо всём пожалеет. Я так просто не сдамся.

Обогнув молчаливую волшебницу, я чванливо вошел в проем.

Если бы не сирена, вся тюрьма услышала бы мой испуганный вопль. Я даже успел обернуться, чтобы выскочить наружу, но протиснувшаяся за мной Ирина быстро закрыла дверь..

Глава 6. Тайные пути

– Я оборотень, берегись! – истерично крикнул я.

– Не паникуй, – зашипел голем.

Впрямь, чего это я? Подумаешь, в маленьком тёмном чулане с паутиной и пыльными углами на меня бросилось тощее уродливое пугало. Что такого? Каждый только обрадовался и заключил бы его в дружеские объятия.

– Успокойся, – уверенно добавил Евлампий.

Я прижался спиной к двери. Между мной и костлявым чудищем встала Ирина. Необычайно молчаливый застыл глава тайной канцелярии. В полутьме его лицо казалось серым и совершенно неподвижным.

– Отведи нас на пристань у большой арены, – сказала волшебница.

– У большой арены? Как желание пожелаете, – согласился тихий голос.

Меня передернуло. Оно ещё и разговаривает.

– Все напутствовались? Ещё нет. Походим ходулями, когда все пожмут мою руку.

– Он не чародей! – возразила Ирина.

– Не чародей? Ну и что? Без рукопожатия не видать удачи, – пояснил тихий голос.

Я присмотрелся. Нет, темнота меня не обманула. Тот ещё урод. Из вытянутого землистого лица торчали огромный рот и гигантский нос, а ещё выпирали маленькие блестящие глазки. Сразу над редкими белесыми бровями выдавалась новенькая фуражка с сияющей кокардой, из-под которой торчали длинные уши-лопухи. Костлявое тело едва прикрывали истертая, грязная жилетка и заплатанные, в пятнах, штаны.

Волшебница пожала плечами.

– На споры нет времени, – невнятно протянула она. – Пожмите руку, Люсьен.

Я сглотнул. Коснуться длинных пальцев с кривыми когтями, похожими на садовые лопаты? Нет уж.

– Кобольды скорее сдохнут, чем откажутся от суеверий, – презрительно процедил Оливье.

Вопрос чуть не сорвался с губ, но тощее пугало так настойчиво пялилось на меня, протягивая лапу, что я не решился спросить, что за магия такая – суеверия.

Сжав губы, я поднял дрожащую ладонь, и наши руки сомкнулись. От его холодной липкой кожи зачесались пальцы.

– Все? Теперь все. В путь пускаемся! – улыбнувшись во весь огромный рот, сказал кобольд, убрав лапу.

Я еле сдержался, чтобы не скривиться, незаметно вытирая влажную руку об штаны.

Ирина щёлкнула, и над её головой разгорелось желтоватое сияние осветившее спину кобольда. Он тщательно сплюнул через левое плечо и, прижавшись к пыльной стене, бочком влез в узкую на вид трещину, раздирающую угол чулана.

– Мне там не протиснуться, – запротестовал я.

– Можете остаться и подождать охрану тюрьмы, – жестко ответила помощница.

Я бросил на нее обиженный взгляд, но спорить не стал. Ожидать благодарности от хорошеньких барышень не приходится, у них, как известно, короткая память.

Я пропустил главу тайной канцелярии и полез в трещину. Проход расширялся с каждым шагом.

– Что вы сделали с Сычом? – не выдержал голем, но Ирина не ответила. – Он нам помогает? – не сдавался Евлампий.

– Плешивый валун, не видишь, что она зачарована? – рявкнул Оливье.

– Естественно, вижу, – отмахнулся голем. – Но вдруг…

– В твоей башке, как в трюме после разгрузки! – воскликнул хранитель вкуса.

Я в занимательную беседу не вмешивался. Прошмыгнул между раздавшихся стен, пока они не решили меня зажать, и выскочил вслед за остальными в наполненный паром зал. Мантия мгновенно прилипла к спине. В носу что-то щекотало. Натирая его рукой, я чуть не налетел на неподвижного железного стража. Поломанные пёсики окружали нас со всех сторон. Валялись грудами искореженного металла. Конвульсивно дёргались. Сжимали и разжимали механические щупальца, не отрываясь от пола. А самые исправные вращали гигантские шестерни, надетые на вал. Жуткий механизм хрипло скрипел и стучал, заставляя эхо сдавленно отзываться в тёмной туманной дымке. Не видно было ни его начала, ни конца. Края шестерней исчезали в полу и потолке, а проржавевший от влажности вал тянулся через лохматое