Убийство Кирова Политические и уголовные преступления в 30-х годах - Михаил Росляков

В ноябре 1963 года из Москвы прибыл Г. С. Климов, известный мне как сотрудник КПК, занимавшийся с 1960 года, вместе с О. Г. Шатуновской и А. И. Кузнецовым, выяснением обстоятельств убийства Кирова. Климов спросил меня, что я помню о визите кораблей буржуазной тогда Польши в Ленинград. Я изложил ему эту историю. Он одобрил мою память, показал газеты тех дней и добавил, что в ЦК есть материал (чье-то письмо) о том, что во время визита этих кораблей будто бы готовилось покушение на Кирова. Мне он больше ничего не сказал, но моя задача как участника событий была в том, чтобы дать картину поточнее, что я и сделал, написав ему соответственные объяснения. Вот коротко об этом.

В июле 1934 года Ленинград посетили два польских миноносца — «Вихрь» и «Буря». По указанию И. Ф. Кодацкого мне как члену президиума Ленсовета и члену ЦИК СССР было поручено принимать участие во встрече. Утром, как мне помнится, в выходной день, 24 июля, я приехал в здание Адмиралтейства, где назначен сбор встречающих. Там были уполномоченный Наркоминдела Вайнштейн, его сотрудник Ермак, представитель ЛВО, заместитель начальника штаба округа Островский, представитель командующего Балтфлотом Орлов, начальник городской милиции Петерсон и кандидат в члены президиума Ленсовета Клемм.

Получив извещение о подходе кораблей к пристани, находящейся возле Дворцового моста, мы отправились к месту причаливания. Кроме нас, официальных представителей, у пристани находились почетный караул, оркестр, охрана. Посторонних было мало. После непродолжительной церемонии и знакомства командующий эскадрой поехал с визитами. Была ли какая-либо массовая встреча? Нет. Да она и не могла быть: ведь это визит кораблей буржуазного государства. Ясно, что распорядок встречи и приема был согласован и разработан заранее. Был ли Киров и должен ли он быть при этой встрече? Нет, не был и не должен был быть. Более того, даже мэр города — Кодацкий — не был, и встреча от его имени осуществлялась мною как представителем председателя Ленсовета.

Вечером для встречи офицерского состава президиум Ленсовета дал банкет в «Астории». Проводил его заместитель председателя Ленсовета Павел Николаевич Королев. Ни секретарей обкома и горкома, ни Кодацкого и Струппе не было. Конечно, не было и Кирова. Банкет прошел как и полагается: были тосты, разнообразие блюд и вин. Родной брат барона Врангеля выполнял свои обязанности метрдотеля. Среди офицеров-поляков было много ранее живших и учившихся в России, хорошо владеющих русским языком. После банкета адмирал уехал в Москву. Матросы с польских кораблей приглашены в Народный дом на обед и гулянье. Хозяевами были наши моряки и представители трудящихся. Офицеры же приглашены в Петергоф. Там им показали фонтаны, а в охотничьем доме Александра III (дача отдыха Ленсовета) состоялся ужин. От нас присутствовали П. Н. Королев, А. М. Иванов, Т. С. Назаренко и другие. Был и я. Польские офицеры и кое-кто из наших подвыпили, вольничали и, как потом выяснилось, фотографировались в обнимку с поляками, с обменом головными уборами. Вечер прошел с отклонениями от задуманного.

Через пару дней в беседе со мной Кодацкий вспомнил о банкете, показал эти фотографии, сказав, что их видел Киров, ругал наших. Кодацкий добавил, что Киров благожелательно отметил меня, способного себя достойно держать.

На третий или четвертый день адмирал вернулся из Москвы в сопровождении посла и военного атташе Польской республики. Он и группа встречающих, в составе которой был и я, снялись на ступеньках лестницы при входе в Московский вокзал.

На всех этих встречах Киров ни разу не был и не должен был быть. Так что писавший в ЦК о якобы готовившемся покушении в эти дни на Кирова либо сам дезинформатор, либо жертва лжеинформации. Конечно, мне могут быть и неизвестны какие-либо и чьи-либо тайные замыслы, но конкретная обстановка этих дней июля оснований о возможности покушения не дает[52].

В последнее время возник еще один вариант. В разговоре со мной один умный, весьма осведомленный и честный научный работник Ленинградского института истории партии, зная о моем желании написать все что смогу об обстоятельствах убийства Кирова, поставил вопрос так: «Вот вы ищете и хотите узнать и поведать, кто стоял за спиной Николаева, убийцы Кирова. А может быть, никто? Может быть, это был случай, стечение обстоятельств, и нет никакого заговора, подготовки, организации, соучастников. Николаев увидел Кирова и выстрелил. Может быть?»

Вопрос задан, как мне думается, честно. Да, пожалуй, такая постановка была бы удобна и некоторым историкам и политикам сегодняшнего дня: случай — и концы в воду. Случай — и не надо ничего искать, сомневаться, задумываться. Случай… и только.

Откровенно говоря, все больше и больше, все ближе к такой версии подходят наши центральные научные работники, составляющие и пишущие учебники истории партии. Если проследить, как меняется формулировка убийства Кирова от «Краткого курса…» до издания третьего, дважды переделанного учебника истории партии, — нетрудно усмотреть тенденцию свести дело к индивидуальному акту, случайности, совпадению обстоятельств. Выше подробно рассматривались обстоятельства и обстановка злодейского акта. А если «случай», то каким чудовищным демоном выглядит Сталин и вся сумма его мероприятий после этого случая, на признании которого и в декабре 1934 года можно было остановиться и объяснить народу?! Конечно, при любой версии преступления Сталина очевидны, и абсолютно прав бывший председатель КГБ, а затем член Политбюро и Председатель ВЦСПС А. Н. Шелепин, заявивший с трибуны XXII съезда КПСС:

«Убийство Сергея Мироновича Кирова Сталин и приближенные к нему Молотов и Каганович использовали как повод для организации расправы с неугодными им людьми, с видными деятелями нашего государства.

В то время были приняты чрезвычайные уголовные законы, позволявшие шельмовать и истреблять честных и преданных партии и народу руководителей. В тот период появился целый ряд внесудебных органов. Установлено, что предложение об их организации разработал лично Каганович. В архиве сохранился проект этого документа, написанный его рукой»[53].

В перечне лиц, ответственных за убийство Кирова, фигурирует зловещее имя Л. П. Берии. Хотя события 1934 года проходили, когда Берия был, казалось, рядовым членом ЦК, секретарем ЦК Грузии, все же, говоря об убийстве С. М. Кирова, нельзя обойти молчанием эту демоническую фигуру. По обстоятельствам моей судьбы мне не пришлось ознакомиться с материалами ЦК по судебному разбирательству дела (1953 года) Л. П. Берии и его шайки, поэтому я изложу только то, что мне известно из других источников и по воспоминаниям.