Добыча - Эндрю Фукуда

Что-то в ней наконец поддается. Она расслабляется и открывает рот, чтобы начать говорить.

За нашими спинами раздается пение, восхваляющее солнечный свет, и благодать, и новый замечательный день. Строй деревенских девушек с тяжелыми корзинами белья в руках появляется из-за поворота. Девушки удивленно останавливаются, завидев меня на мостках.

Я разворачиваюсь. Клэр нет. Я пытаюсь высмотреть ее среди деревьев, но не вижу ни малейшего движения.

— Клэр?

Она исчезла.

Я разочарованно прохожу мимо строя девушек с бельем. Они склоняют головы и растягивают губы, демонстрируя зубы в подобии улыбки. Даже худшие из моих притворных улыбок выглядят более естественными.

—  Доброе утро, — щебечут они. — Доброе утро. Доброе утро.

Некоторые из них уже закатали рукава и готовятся погрузить мокрую одежду в ручей. Я вижу голую кожу и уродливый стянутый шрам на внутренней стороне предплечья одной из них. Это толстые вспухшие полосы в форме буквы X — две широкие бледные линии, похожие на двух пиявок. Я готов уже не обратить на это внимания и пойти дальше, но тут замечаю такой же у другой девушки. Вернее, два таких же.

Я останавливаюсь. Смотрю на шрамы. Понимаю, что это. Понимаю, что сделали с девушками.

Их заклеймили.

Девушка ловит мой взгляд и быстро опускает рукав, чтобы прикрыть шрам. Но только левый, правый все еще закатан выше локтя. Но на правой руке тоже есть метка. На этот раз не шрам от ожога, а странная татуировка:

— Как тебя зовут, — спрашиваю я.

Она вздрагивает от звука моего голоса и застывает как вкопанная. Все остальные тоже застывают.

— Доброе утро, господин, — говорит она, улыбаясь в землю. Ее голос слабеет от страха.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я так мягко, как только могу.

— Нам не положено говорить с тобой, — отвечает она, нахмурясь.

— Почему нет? — я стараюсь говорить спокойно и уверенно. — Только твое имя. И все. Как тебя зовут?

— Дебби, — бормочет она, помолчав.

— Дебби, — повторяю я, и она подпрыгивает, услышав свое имя от меня, — что это?

Она поднимает глаза и видит, что я указываю на татуировку.

— Это моя Метка Отличия, — отвечает Дебби, опустив глаза.

— Что такое Метка Отличия? — спрашиваю я.

Но она не отвечает. Выбившиеся из прически пряди волос дрожат на ветру.

— Что такое? — спрашиваю я. — Почему ты не…

— Оставь ее в покое.

Все пораженно охают и опускают голову еще ниже. За исключением девушки, которая это сказала. Она смотрит прямо на меня. Я вижу в ее глазах страх. Но за страхом есть что-то еще. Что-то твердое, как камень, несгибаемое. Но только на мгновение. Затем она опускает голову и смотрит на землю.

Я пристально смотрю на эту девушку. Она самая высокая в группе, но и самая худая. Ее нос и щеки покрыты россыпью веснушек. Но не это в ней самое заметное, а левое предплечье. Там четыре крестообразные метки. Жестокие уродливые метки, будто металлические инструменты вспахали ее кожу.

Потом она снова поднимает глаза и встречает мой взгляд. Без застенчивости. Без стыда.

Вместо этого я замечаю робкую, несмелую искорку… надежды.

— Что это? — спрашиваю я, указывая на метки.

— Их называют Отметками Взыскания.

Я смотрю на ее правую руку. Кожа чистая, нет никаких татуировок в форме улыбающихся лиц.

— Почему у тебя эти… Отметки Взыскания?Что они значат?

— Пожалуйста, — все, что отвечает она. Тихо, но твердо.

— Что?

— Если я отвечу, — говорит она, — я нарушу Правила. А если я нарушу Правила, то их нарушим мы все. Так гласят Предписания. Виновны как соучастники.Нас всех накажут, не только меня, — она опять поднимает на меня взгляд, в котором читается мольба. — А некоторым из нас дорого обойдется еще одно взыскание, — она понижает голос. — Так что, пожалуйста, пожалуйста, оставь нас в покое. Дай нам заниматься своими делами.

Я отступаю на шаг, не очень понимая, что делать дальше. Она идет вперед.

— Идемте, девочки, — говорит она, и все выходят на деревянные мостки, их шаги гулко отдаются по дереву.

Я возвращаюсь на дорогу, ничего не понимая. У меня в голове куча не до конца сформулированных вопросов, на которые я вряд ли получу ответ. Яркие цвета деревни приветствуют меня: цветастые платья девушек, идущих по дороге, ярко-красные пятна кирпичных труб, кричащие желтые оконные рамы. Прежде чем свернуть, я смотрю обратно на мостки. Все девушки опустились на колени, вытягивают одежду из своих корзин и трут в реке. Только девушка с веснушками все еще стоит. Она повернула голову набок, но я знаю, что она внимательно следит за мной. Наконец она тоже склоняется над стиркой.

Все утро я хожу по деревне, делая вид, что просто прогуливаюсь. На самом деле я во все глаза ищу… Не знаю, что-то. Что угодно, что выглядит странно. Но везде все одинаково — группы девушек, приступающих к дневной работе. Они тащат мешки с мукой на кухню, присматривают за играющими детьми на детской площадке, сколачивают мебель в столярной мастерской, несут молоко в ясли — к рядам младенцев, вопящих в своих колыбельках. Когда мои ноги устают, я сажусь на площади и со скамейки наблюдаю за жизнью деревни. Греясь на солнце, я иногда слышу клекот низко пролетающих орлов, галдеж детей, звон посуды, доносящийся из кухни. Легко позволить этому спокойному ритму захватить тебя, поддаться этим теплым цветам, этим сладким ароматам, доносящимся из кухни. Я почти начинаю понимать, каким образом Эпаф и другие ребята позволили себя одурачить.

Я возвращаюсь мыслями к отцу. Сколько раз он ступал на каждый из камней у меня под ногами? Сколько раз брался за дверные ручки, которые я поворачиваю? Держал ли он в руке вилку, которой я ем? Его следы повсюду, хоть и не видны. Я чувствую его присутствие здесь, чувствую, что он смотрит на меня и как будто пытается что-то сказать.

К тому моменту как Сисси меня находит, я чувствую себя сонным и, несмотря на все, почти довольным жизнью. Она напряжена и садится рядом со мной прямая, как будто проглотила аршин.

— Я не могу найти ребят, — раздраженно говорит она.

— Ты проверяла в обеденном зале? — сонно бормочу я. — Это место, где вполне вероятно обнаружить Бена.

— Нет его там, — вздыхает она. — И так все время. Каждый день они куда-то пропадают, обнаружив что-нибудь интересное в одном из уголков деревни. Я не успеваю за ними, Джин. Кажется, я их теряю.