Основатели США: исторические портреты - Владимир Соргин

В Виргинии большинство республиканской партии состояло из консервативного крыла. Его признанным духовным лидером был Дж. Тейлор, плантатор и сенатор, хобби которого составляло написание книг по сельскому хозяйству и политэкономии. В них разоблачалась денежная аристократия Северо-Востока и проповедовалось правление «фермеров, фермерами и для фермеров». Так маскировались амбиции плантаторов, которые особенно резко возросли в 90-х годах в условиях начавшегося хлопкового бума.

Воззрения Джефферсона приобретали порой сугубо прагматический характер, подчинялись целям развенчания, дискредитации и ниспровержения Гамильтона. Партия Джефферсона стремилась изобразить себя не только истинной, но и единственной хранительницей республиканских основ и объявляла политических соперников чуть ли не монархистами, вступившими в сговор с английской короной для ниспровержения демократических прав и свобод в США. Это были явные пропагандистские натяжки и передержки, которые, как доказывала практика политической борьбы в молодой североамериканской республике, оказывались необходимыми средствами в борьбе за власть.

Джефферсоновские республиканцы не ограничивались пропагандистской войной против Гамильтона. Они стремились дискредитировать министра как личность, затеяли расследование его финансовых дел, не гнушались копаться в «грязном белье» соперника. Впрочем, Гамильтон и его сторонники платили им той же монетой: объявляли республиканцев якобинскими шпионами, разносчиками «французской болезни» худшего образца — безверия и анархии. Как далека была эта политическая практика от «царства разума», грезившегося Джефферсону-просветителю!

Политическая борьба вынудила Джефферсона в 1793 г. подать в отставку — так велики оказались расхождения между ним, руководителем внешней политики США, и внешнеполитической линией, навязанной Вашингтону министром финансов. Свои профранцузские симпатии Джефферсон не скрывал, отстаивал их и устно, и в переписке, и в печати. Джефферсон не только считал, что военно-политический союз с Францией обеспечил североамериканской республике победу, но и полагал, что свержение монархии во Франции в 1793 г. превратило этот союз в уникальный, неизвестный истории альянс передовых республик. Союз 1778 г. был поистине голосом судьбы!

Удалившись в 1793 г. в родовое поместье Монтичелло, Джефферсон оставил республиканскую партию на попечение Мэдисона. Тот обнаружил себя умелым лидером и за три года единоличного руководства партией превратил ее в слаженный организм с широкой социальной базой. Впрочем, укреплению позиций республиканской партии благоприятствовало само развитие событий.

К 1794 г. выяснилось, что федералисты зашли слишком далеко в ограничении буржуазно-демократических начинаний Американской революции. В 1793–1794 гг. они громогласно декларировали право президента на роспуск демократических клубов, возникших под воздействием и в поддержку республиканских новшеств во Франции. Это было открытое покушение на конституцию и билль о правах, закрепивших за американцами всего двумя годами ранее свободу слова, печати, собраний. Подавление в 1794 г. выступлений фермеров и заключение вслед за этим торгового соглашения с Англией сплотило вокруг противников Гамильтона широкую демократическую коалицию.

Возглавить ее мог и должен был только Джефферсон — таково было требование, содержавшееся в бесчисленных письмах, получаемых им в Монтичелло. Вняв ему, Джефферсон осенью 1796 г., не покидая Монтичелло, дает согласие руководству партии выдвинуть его кандидатуру на предстоящих президентских выборах. В декабре он получает сообщение об итогах выборов — кандидат федералистов Джон Адамс завоевал голоса 71 выборщика, Джефферсон — 68. По сложившейся тогда традиции Джефферсон занимает пост вице-президента: он согласился действовать в «паре» с федералистом Адамсом, зная его как заклятого врага Гамильтона.

Ожидания Джефферсона, связанные с антигамильтоновскими настроениями Дж. Адамса, не оправдались. Адамс повел открытое наступление на завоевания Американской революции. Если Гамильтон вполне удовлетворялся политической системой, введенной умеренной конституцией 1787 г., то Джон Адамс и его окружение («адамсовские федералисты») требовали пересмотра ее с еще более консервативных позиций. В 1798 г. были обнародованы указы об «иностранцах» и «мятеже», положившие начало антидемократическому законодательству в США.

В период президентства Дж. Адамса федералисты выступили с открытым осуждением не только революционных нововведений, но и умеренных реформ. Реформы, провозглашали они, вызывают «конвульсии цивилизованного мира и сотрясают основы общества»[115]. Дж. Адамс и его окружение довели до крайности консервативные тенденции федералистского правления. Это и предрешило их поражение в схватке с джефферсоновскими республиканцами в 1800 г., открывшем новую главу в американской истории.

Опыт президентства

В 1800 г. политическая власть в США впервые перешла из рук одной партии — федералистской в руки другой — республиканской. В глазах современников это событие приравнивалось к политическому перевороту, а победившая партия устами Джефферсона провозгласила свой успех «революцией 1800 г.», не уступающей по важности революции 1776 г. (В 1819 г. Джефферсон даже утверждал, что «революция 1800 г.» означала «столь же осязаемую революцию в принципах управления, как и революция 1776 г. в государственных формах»[116].) Страна жила в ожидании радикальных перемен, обещание которых было заключено как в идеологии республиканцев в целом, так и в конкретных требованиях их предвыборной платформы 1800 г.

Победа джефферсоновской партии на выборах 1800 г. была обусловлена многими обстоятельствами. Сыграли свою роль и острые фракционные распри среди федералистов, и огромный авторитет среди американцев вождей республиканцев Т. Джефферсона и Дж. Мэдисона и, безусловно, то, что республиканцы смогли создать в предшествующее десятилетие гораздо более действенную и сплоченную партийную организацию, нежели их соперники. Однако главная причина триумфа республиканцев заключалась в том, что они смогли сформулировать и предложить нации развернутую альтернативу скомпрометировавшему себя экономическому и политическому курсу федералистов.

Республиканская пропаганда в 1800 г. сумела в предельно краткой и выразительной форме указать на непопулярные в массах итоги пребывания федералистов у власти: британское влияние, содержание постоянной армии, дорогостоящий флот, увеличение прямых налогов, государственный долг, непомерно высокое жалование для членов конгресса, аристократический дух. Джефферсон и его окружение противопоставили иные, более демократические перспективы развития США, на которые пытались наложить запрет федералисты на протяжении 12 лет пребывания у власти.

Прежде всего, республиканцы обещали вдохнуть жизнь в билль о правах, одобренный еще в 1791 г., но фактически положенный федералистами «под сукно». Республиканцы, патетически восклицал в 1800 г. один из видных лидеров партии, Ч. Пинкни, ставят своей целью «навсегда избавиться от таких законов, как указы об иностранцах и измене»[117]. Джефферсон в инаугурационной речи в марте 1801 г. категорически потребовал восстановить основательно подорванное в 90-х годах доверие к народовластию и республиканской форме правления[118]. Правда, ни в этой речи, ни в других публичных выступлениях президентского периода Джефферсон не рисковал обращаться к теме развития в США принципов прямого народовластия, занимавших важнейшее место как в его собственных воззрениях, так и в идеологии республиканской партии в предшествующий период. Тем не менее политические формулы нового президента и победившей партии резко контрастировали с откровенно элитарными установками федералистов.

Среди экономических требований предвыборной платформы республиканцев, сохранившихся в идейном арсенале партии на всем протяжении деятельности джефферсоновской администрации, особое значение для простых американцев имело предложение о радикальном изменении фискальной системы, предполагавшем перенесение тяжести налогов с плеч трудящихся на плечи богатеев. В первом послании конгрессу Джефферсон выдвинул задачу отмены всех прямых налогов, увеличивавшихся в период правления федералистов подобно снежному кому. Он особенно подчеркивал социальный смысл налоговой реформы: в результате нее, доказывал президент, трудовой люд будет вообще освобожден от налогового бремени, ибо вся тяжесть сохранившихся «внешних налогов», выражающихся в пошлинах на предметы импорта, падет на зажиточных граждан, которые и являются потребителями заграничных товаров.