Стилист (СИ) - Лось Наталья

«Может, информация об аферисте не подтвердится. Компьютеры тоже ошибаются, зависают или поражаются вирусами.»

32. Карты раскрыты

Валентина Петровна в новом платье прохаживалась перед большим зеркалом, и ей очень хотелось поделиться своем счастьем и радостью с бывшими коллегами из общепита.

«Заодно и приглашу их на свадьбу. Они девки щедрые: всегда на дни рождения и поминки собирали хорошие деньги. А тут свадьба! Хоть и не любит эту «Крынiцу» Женик — лучшего места не найти. И звать к себе не надо, и подарок получу, и стол будет хороший — свои же», — размышляла она.

Повариха испекла яблочный пирог, купила бутылку полусладкого шампанского и шоколадных конфет.

Она уже предчувствовала, как её встретят и будут поздравлять. Настроение у невесты фонтанировало: она легко заговаривала с незнакомыми людьми, улыбалась детям, и в этот день её совсем не раздражали девки с металлическими гвоздями в носу и парни с выбритой над ушами головой с самурайскими гульками, перехваченными резинками.

На следующей остановке в вагон погрузились студенты-музыканты, и в такт колёсам загудел контрабас, запела скрипочка. А уж когда баянист подхватил мелодию, то ей захотелось заголосить что-нибудь весёлое и полезное для души.

«Это — всё неспроста делается, значит правильный праздник у меня будет!», — радовалась Валентина Петровна, услышав знакомое вступление любимой народу песни про вороного коня и догадливого есаула. Она была в голосе и кураж просто пёр из неё. Повариха встала со своего места, пару раз притопнула ногой в такт и двинулась к музыкантам, на ходу вступая в куплет, легко модулируя голосом терцию и неожиданно уходя басом в октаву.

— Ну, тётка, ты даёшь! А денег за своё выступление у нас требовать не будешь? — спросил скрипач, когда пение закончилось

— Сынки, какие деньги? За праздник денег не платят!

— Ну, тогда — всего хорошего, нам в следующий вагон. Пока движухи нет, надо протащить контрабас.

Хлопчик со скрипкой медленно шёл по проходу с льняной торбой, куда пассажиры бросали деньги за выступление. За ним потянулись его друзья. Неожиданно из тамбура в вагон вошли контролёры и заблокировали музыкантов. После долгих объяснений и препирательств с них взяли штраф и пригрозили милицией. Компанию высадили на следующей остановке.

Это была её остановка. Валентина Петровна с сочувствием смотрела, как на перрон спускался баянист с тяжёлым обшарпанным футляром. Контрабас выносили, как покойника. Скрипач сошёл последним. Студенты сели на скамейку, как видно, ожидая следующей электрички. Никто за билетами не пошёл.

— Вот вам на дорогу, не попадайтесь ещё раз, — Валентина Петровна, протянула скрипачу пятнадцать рублей. И опять удивила их.

— Тётя, вы редкий человек! А давайте мы специально сыграем для вас. Свою любимую! — улыбнулся контрабасист, показывая неровные крупные зубы.

Подёргал струны, помогая себе простуженным голосом. Остальные легко влились в предложенный ритм. Пели на английском, песня казалась знакомой. Что за чудо эти ребятки со своим неожиданным музыкальным подарком! Валентина Петровна подхватила тему, смело фантазировала, постукивала каблуками. Музыканты щурились от удовольствия, музыка получалась, и всех согревал высокий кайф импровизации. Минский район всё-таки не Минск, интересно, что за танцы-шманцы на ждановичском перроне.

И те, кто не хлопал, не пританцовывал, а просто спешил по перрону, жили и двигались, подчиняясь ритму свинга. Вот такой неожиданный весёлый день случился у Валентины Петровны, и она радовалась бы и дальше, если бы…

По перрону навстречу ей шли двое, которые испортили всё!

33. Двойной план

На новый паспорт не хватало ста долларов. И Евгений Мартынович надумал съездить к бывшей подруге из санатория, массажистке Сигуровой. Гастролирующий принц был уверен: его простят и пригласят в дом на ужин. А там добыть желаемое не составляло труда. Вторая полка на серванте, нефритовая вазочка с отколотым горлышком. Он всё не возьмёт, совесть имеет. Всё возьмёшь — хозяйка забеспокоится, скажет — «кража». А недосчитается нескольких золотых побрякушек, подумает: сама забыла, куда положила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он позвонил массажистке, и она обрадовалась.

В 15:30 Евгений Мартынович сошёл с электрички, в 16:00 получил прощение, в 17:З0 он уже шёл по перрону под руку с Сигуровой чтобы сесть в поезд, следующий в Минск, и носом к носу столкнулся с Валентиной Петровной, которая приехала к своим подругам — сообщить о важном событии в её жизни.

Все трое подумали, что настал конец света.

Валентина Петровна грубо и нецензурно назвала вещи своими именами, села на электропоезд без билета и в совершенно расстроенном состоянии уехала обратно в Минск. Евгений Мартынович сел в другой вагон и всю дорогу до Минска составлял сценарий примирения с Валентиной Петровной. Ему совсем не составляло труда придумать красивую и правдивую историю о взыскании долга с Сигуровой. К тому же он был ранен в нос сумкой, в которой лежала бутылка шампанского, и рассчитывал на жалость и сострадание.

Невеста терпеливо выслушала жениха. Ей очень хотелось верить в бредни, которые он сочинил для неё. Через два дня они могли бы стать мужем и женой. Ну какой нормальный аферист будет делать такие виражи, когда сделка уже в кармане? А то, что он шел под ручку с соперницей и улыбался, — так это Сигурова-гадина виновата.

Евгений Мартынович положил перед Валентиной Петровной часть своего инвентаря — маленькие золотые серёжки с крохотными изумрудами, завёрнутые в бумажку. Он балдел: как здорово уладилась ситуация, а в кармане оставались ещё два колечка и золотой зуб. На «непредвиденные нужды» хватит.

Валентина Петровна стала мерить серёжки и корить себя за бестолковость. Вот спокойно спросила бы его тогда на перроне: ««Женя, а что ты здесь делаешь под ручку с этой сукой?». Так нет, полезла драться. Оно, конечно, без предупреждения жестко решать свои вопросы — всегда выгодней, чем после всяких разговоров. Но ему досталось — вон как нос распух! Надо было первый удар направить на Сигурову, пока она не придумала прятаться за тётку с колючими саженцами.»

Серёжки очень подходили Валентине Петровне. Настроение у неё улучшилось, и она налила Женику борща, что означало окончательное примирение. Ночью они помирились ещё больше, а утром Валентина Петровна снова поехала в «Крынiцу», чтобы довести задуманное до конца.

В столовую решила зайти позже, сначала — к заведующей.

В кабинете толкалось много народа. Казалось, что все, находящиеся в кабинете, только и ждали прихода Валентины Петровны. Все повернули к ней головы и замолкли. Она только успела задать себе вопрос «с чего бы это», как заметила сидящую у стола Сигурову, которая сморкалась в платочек и лыпала красными заплаканными глазами.

— Вот она, негодяйка, заставила его обокрасть меня! — прохрипела прерывающимся голосом массажистка и протянула в сторону Валентины Петровны дрожащую руку со своим сопливым платком.

Теперь уж Валентина Петровна увидела и ещё одного персонажа, который спрятался за присутствующих. Маленький милиционерчик с головным убором, превышающим величину его головы в раза два, что-то кропал на бумаге формата А4. Взгляд у него был, как у василиска.

— Рассказывайте, гражданка, где вы проживаете!

— С чего это вдруг я должна называть свой адрес?

— Возможно, по этому адресу прячется преступник, который находится в международном розыске, а вы содействуете ему!

— Госпадя-а-а, — завопила Валентина Петровна, — откуда вы всё это берёте? Кто вам в уши вкладывает эту чушь! Ну, конечно, это гражданка Сигурова натравливает на меня. И этому есть причина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Причина у тебя в ушах, — закричала Сигурова, приподнимаясь на стуле.

Она увидела свои золотые серёжки, которые пропали вчера из её квартиры, и теперь уже не сомневалась в том, кто это сделал.

Такое бурное развитие событий совсем испортило планы Валентины Петровны. И чем дольше она отвечала на вопросы милиционера и сопоставляла свою жизнь с Евгением Мартыновичем, тем страшнее ей становилось. Неловкими пальцами она вынула из ушей подарок жениха и протянула Сигуровой.