Стилист (СИ) - Лось Наталья

— Уже накрываю! За стол садились после первой звезды. Она уже взошла, — хозяйничала Маруся, застилая стол белой скатертью, — голодной смертью не умрёте.

Стилист расставлял тарелки, протирал фужеры. Евгения Ивановна достала из буфета бутылочку «Кадарки».

Распаковывание подарков прошло шумно с неожиданными комментариями и удивлениями.

— Ну, Маруся, ну устроила праздник! — приговаривала Евгения Ивановна нежно, поглаживая изысканную упаковку фирменных духов, — давненько мне не дарили таких дорогих подарков.

Юрик с удивлением смотрел на Марусю:

— Сама связала?

— Да, — кивнула бухгалтерша.

— Чесс-слово, я не ожидал. Это так символично — ангелы летают, звезды зажигают. И я хочу подарить тебе маленькую звездочку.

Стилист замолчал, пытаясь достать из кармана застрявшую там коробочку с сюрпризом.

— Ну и… — подгоняла его тетя Женя, — что ты там приготовил?

Юрик протянул Марусе свой подарок и замер.

Евгения Ивановна странно охнула и села на стул. Ей как никому был знаком этот футлярчик, купленный на изломе их отношений, накануне отъезда Юрика в Минск.

Маруся закрыла руками вспыхнувшее лицо. Что дарят девушке в красном маленьком футлярчике? Неужто так скоро сбываются задуманные на Рождество желания? Затаив дыхание, сжала коробочку в ладонях, боясь выпустить из пальцев свое счастье.

— Ну, открывай, — шепотом подсказывал Юрик.

Она зацепила ногтем крохотный замок, и бархатная крышечка сама открылась.

Непонятная пауза повисла над всеми.

Бухгалтерша моментально вспомнила серёжку, отданную ей на хранение, ту, которую сняли с Юрика медики, когда увозили его в травматологию. Это была вторая серёжка из пары.

«Это что, какой-то знак свыше?» — думала она.

— Ну, не нравится, тогда отдавай назад, — засмущался Стилист. — Между прочим, она золотая. А я, как волхвы…

— Юрик, спасибо, — проснулась Маруся. — Мне очень нравится твой подарок. Для меня он — особенный! Ты даже не представляешь, какой особенный.

— Какой же?! — еще больше растерялся Стилист.

— Я скажу тебе чуть позже. Дай прийти в себя… Мне надо побыть одной.

У двери своей комнаты она обернулась:

— У нас картошка есть? Мне нужна большая бульбина.

— Сплошные загадки! — недоумевал Стилист.

Евгения Ивановна, как ни напрягалась, понять ход Марусиных мыслей тоже не могла.

Маруся спешно разыскала у себя в комнате баночку из-под крема, где хранилось кольцо Стилиста и его маленькая серёжка. Да, не было сомнения, что это — две сестрички из бархатной коробки. Крохотные гвоздики с аккуратным винтом, надежно закрепляющим их в ухе.

Как раз на Рождество бабушка проколола Марусины уши обыкновенной иголкой, прокаленной на свече и обработанной денатуратом. Ее острие, пробив ушко внучки, вонзилась в располовиненную сырую картошку так молниеносно, что девчонка не успела испугаться. Бабушкины серебряные заушницы оказались великоваты для школьницы, мать выступала против, заставила вынуть — и уши скоро восстановили свою невинность.

Необычная бабушкина операция запомнилась Марусе на всю жизнь, и сейчас она решила повторить её сама, чтобы соединить на себе две гуляющие по разным местам серёжки. В ней зрела уверенность, что нашедшая друг друга пара бриллиантовых гвоздиков изменит её жизнь к лучшему.

— Продолжим наши зимние радости. Давайте тепло оденемся и пойдем веселиться, — предложила Маруся, спускаясь по скрипучей лестнице вниз в гостиную.

— Где ж тут найдёшь достойное веселье? — скептически улыбнулся Стилист, наливая в бокалы вино.

— Мы это веселье не будем искать, а устроим сами. Найдем горку и устроим на ней настоящие зимние гульбища! — разошлась бухгалтерша.

— Детка, ты часом у себя в комнате не хлопнула без нас бутылочку винца? — подозрительно посмотрела на Марусю Евгения Ивановна. — Раскраснелась, разрезвилась, желания у тебя необычные появились.

— Надо фанерку или тазик какой-нибудь взять, — не слушала ее Маруся. — Вчера видела, что дети на куске полиэтилена катались, — я им откровенно позавидовала. А сегодня можно и нам попробовать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну, это уже без меня, — запротестовала Евгения Ивановна, — Увидит кто из местных — не допустят к детям.

— А я — пойду! — согласился Стилист.

Снежок поскрипывал под ногами, и на горке было полно народу. Катались на тарелке антенны, которую Евгения Ивановна не догадалась хорошо спрятать в сарае. Наивная Маруся думала, что с ней ничего не сделается. Но сделалось очень хорошо после первого же спуска. Они летели вниз, растопырив ноги и цепляясь ими за горку. Что-то ёкало в животе от неровностей на заезженном и лысоватом льду, ситуация уже никак не поддавалась контролю, когда подпрыгнув на ледяной неровности, Маша потеряла равновесие и завалилась на бок, но Юрик успел переместить центр тяжести в другую сторону. Тарелка, раскручиваясь, набирала бешеную скорость.

— Ой, можно я завоплю?

— Давай, кто громче!

Парочка стремительно неслись прямо к трамплину, где уже визжали от переизбытка чувств смелые покорители экстремала. Ветер сносил голову и последний «ёк», который чуть не лишил кончика языка, стал отправной точкой взлета над трамплином. Острое ощущение полета и страха перед приземлением заставило Марусю орать еще громче, выпуская на свободу такое профессиональное вибрато, что и сама она удивилась, как у неё родился такой мощный музыкальный вопль.

Они еще немножко посидели, обнявшись, на сплющенной и ни на что теперь не годной тарелке и, с трудом поднявшись, на ватных ногах, пошли наверх. Горка была потрясена услышанным и увиденным. Уже достигнув вершины, Маруся поймала на себе восхищенный взгляд вывалянного в снегу мальчишки:

— А окна можешь хряснуть?

— Что? — не поняла Маруся.

— Ну, чтоб от крика стекла лопнули!

— Конечно, может, — смеясь ответил за Марусю Стилист. — Моя девушка может все!

Вернулись задубевшие и промокшие. Юрик сварил глинтвейн, утверждая, что он не даст заболеть. Маруся без умолку болтала, а он внимательно слушал и смотрел на серёжку в ухе. Классно, она не побоялась вдеть одну. Значит, подарок понравился. Маруся потянулась за апельсином, и Стилист увидел, что и во втором ухе тоже сидит такая же!

— Марусечка, а что это у тебя в ушах? — хотел он дотронуться и убедиться, что две они — реальные.

— Не чапай! Дырки свежие. Болят еще, — расхохоталась Маруся, хватая его за руку. — Это твой подарок.

«Где я видел эти сережки? Определенно, она продолжает что-то скрывать. Зубы мне заговаривает», — засыпая размышлял Стилист.

29. Нестандартная

Всё утро Силист ходил возле Маруси кругами, заглядывал ей в глаза, пытался что-то сказать, но не смел. Маруся помыла посуду и села за компьютер подбивать баланс.

Юрик нерешительно топтался возле неё, комкая в руке портновский сантиметр:

— Для того, чтобы я мог работать, необходимо знать твои размеры. Позволь, я обмерю тебя.

— Большая я, нестандартная. Меня просто так не обмерить! — засмеялась Маруся.

В ситуацию вмешалась Евгения Ивановна:

— Оставь свои комплексы. В жизни такие женщины, как ты, выглядят куда более естественно, чем те, которые больше похожи на голодающих подростков.

— Да уж, святая правда, — криво усмехнулась Маруся.

Стилист распутывал портновский сантиметр. Почему-то эта затея выглядела в глазах бухгалтерши как истинное злодейство. Она наблюдала за его движениями и думала: «Вот так к кобылам необъезженным подкрадываются: набросят уздечку — и шпоры в бока!»

— Меня измерять собрался? Пусть тётя Женя… Ты — выйди! — попыталась остановить его Маруся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну как я могу выйти? Ты — моя модель. Я должен увидеть твои формы, чтобы представить, как мне надо работать. Под твоими балахонами ничего невозможно определить — какого ты размера, объёма, какие у тебя особенности фигуры…

— Нет, только Евгения Ивановна! Она тебе расскажет все мои размеры. Может быть я и не подойду! — раскраснелась будущая манекенщица.