Мой выбор (СИ) - "raksha_satana"

Снилась Максу какая-то дичь из обрывочных образов, хотя ничего другого от очумевшего мозга ждать и не приходилось. Пробуждение было резким, неприятным и тревожным, в горле пересохло и дышать стало невозможно. Лишь через несколько секунд, проморгавшись, Макс понял, что просто уснул, уткнувшись носом в Женины волосы и они перекрыли доступ воздуха. Но это была ерунда, потому что он все еще прижимал к себе любимого и отпускать его совершенно не хотелось, несмотря на затекшую руку, тем более, что Женя спал очень крепко и даже не почувствовал пробуждения Макса. Экран смартфона сообщал, что на часах всего-то без четверти девять, и можно было просто полежать тихо, без движения, чтобы не разбудить мужа, который наконец-то расслабился и отдыхал. Макс осторожно гладил его пальцами по животу, всматривался в линии лица, которые мог увидеть из своего положения, и думал о том, что, пожалуй, никогда еще полная жопа в жизни не получала такую крутую компенсацию. Именно в эти секунды молчаливых объятий он чувствовал, насколько сильно соскучился по любимому. Из глубины сознания вырвалась очень опасная, самоуверенная мысль о том, что все действительно скоро станет хорошо. Как прежде, а может и лучше. Макс позволил себе разжать объятия только, когда Женя шевельнулся под его руками. В общей сложности проспали они не больше шести часов, но и этого времени показалось много. И Макс впервые за долгое время смог осуществить свое давнее желание – принести Жене кофе в постель. Выбраться из нее без долгого поцелуя не вышло, но его пришлось прервать, поскольку нижняя губа Макса, изрядно получившая от обоих братьев Мештер, треснула и сильно болела. Скрыть гримасу боли у Макса не получилось, так что пришлось коснуться единственной темы, которой ему хотелось бы избежать, и рассказать про явление Самсона блудливому зятю.

Кофе вышел отличный, хотя у Жени, конечно, он всегда получался вкуснее. Макс сделал последний глоток, допивая остатки из чашки, и поморщился, когда фарфор царапнул ссадину на губе.

— Ни в коем случае никого не хочу обидеть, но брат твой изувер просто. И ты еще добавил вчера.

— Это тебе повезло, что зашивать не пришлось, – пальцы Жени осторожно тронули запекшуюся кровь на губе, вызывая новый приступ боли. – У Самсона очень острые костяшки, нетипичные для человека с его размером руки. Так что к мощи удара добавляется еще и имитация костета, в прошлом он многих отправил в больницу за швами.

Рука Жени коснулась щеки Макса, и тот, не удержавшись, поцеловал кончики пальцев.

— Хотя целуешься ты так, будто у тебя не болит ничего, – пальцы Жени опустились ниже и слегка сжали горло Макса, прямо в том месте, где красовался самый развратный кровоподтек. – Может, ты симулируешь? На жалость давишь?

А ведь казалось, после таких бурных часов организм вообще ничего хотеть не должен. Но нет, одного голоса Жени и блеска в глазах хватило, чтобы кровь прилила к члену и сбилось дыхание. Макс облизнулся и сглотнул, чувствуя, как рука мужа сжимается сильнее.

— Так вчера надо было на жалость давить. Сегодня поздно, ты мне уже все простил. Или нет?

Макс коснулся пальцами запястья сжимавшей его руки и скользнул по ней вверх, к плечу мужа, оставляя после себя мурашки. Женя наклонил голову в бок, так что пряди волос скрыли половину лица, и внимательным, долгим взглядом всмотрелся в лицо мужа. Макс не отводил глаз, ожидая ответа и невольно напрягаясь. Не то чтобы он боялся услышать что-то нехорошее, так вчера и не произнесенное, просто слишком часто в последнее время между ними звучали жестокие слова.

— Мне нечего тебе прощать, kedves. Из нас двоих только я делал все, чтобы разрушить нашу семью. Ты стоял до последнего, боролся как мог. И ты победил меня ради нас.

Большим пальцем Женя мягко гладил подбородок мужа, его голос звучал негромко, убаюкивающе, усыпляя бдительность, поэтому Макс от неожиданности даже воздухом поперхнулся, когда его внезапно опрокинули спиной на диван, под звон полетевших на пол кофейных чашек. Женя навис над ним сверху на вытянутых руках, так, будто это не он, а сам Макс не чувствовал ног.

— Но я как представлю, что кто-то касался тебя там, где только мне можно, от злости в глазах темнеет. Лучше этому Шнайдеру мне не попадаться, – Женя наклонился и лизнул алый засос на шее мужа. Макс задержал дыхание, дурея от собственного возбуждения. Как же ему нравился такой муж.

— Давай, может, ты мне напомнишь, почему только тебе можно? – голос Макса подрагивал. – Ну чтобы у меня больше и мысли не было не туда сверну... оооо бляяяя...

Макс запрокинул голову и застонал, как только его член обхватили сильные пальцы и сделали первое сжимающее движение вверх.

— Посмотри на меня.

Сразу подчиниться не вышло, волна электричества прошила тело, мышцы сводило от напряжения, и Макс, как пьяный, открыл глаза и посмотрел на мужа. Никогда еще в лице Жени Мештера не читалось настолько абсолютное чувство собственной власти.

— Если ты, сучонок, еще хоть раз вздумаешь кого-то к себе подпустить, я тебе сердце ложкой выну. Понял меня?

Рука, сжимавшая член, остановилась, и Макс заскулил, чувствуя давление большого пальца на головку. Женя наклонился ниже, так, что их губы почти соприкоснулись.

— Ты мой. Скажи это.

Ладонь снова сжалась и двинулась вниз, оттягивая крайнюю плоть.

— Я твой, – Макс вцепился в простыню руками и дёрнул бедра вверх, навстречу ласке.

— Еще раз, – Женя очень медленно двинулся вниз, едва-едва касаясь губами кожи на груди Макса.

— Твой. Я твой. Только твой. Пожалуйста... – и Макс сорвался в пропасть, едва его возбужденную плоть накрыло влажное тепло. Женя взял сразу на всю длину, так что Макс ощутил заднюю стенку его горла, и с издевательской оттяжкой начал приподниматься, выпуская член мужа миллиметр за миллиметром.

Макс отдавался этой ласке полностью, вообще отключаясь от того, что творилось вокруг, так что звонок телефона остался бы не незамеченным, если бы тот не вибрировал у него прямо под головой. На автомате рука потянулась за ним и зачем-то смахнула зелёный значок. Макс даже не обратил внимание на имя звонившего.

— Слышь, Казанова, и долго твой драндулет будет у меня под окнами стоять? Ты его забирать планируешь или нет? – голос Самсона звучал раздражённо, на заднем фоне послышался детский плач.

— Да... да-да, заберу. Потом заберу, – Макс не успел сдержать стон, поскольку Женя не потрудился хотя бы замедлиться.

— Потом это когда? Так, я не понял, ты там трахаешься, что ли?! – раздражение моментально переросло в ярость, которая даже по телефону стала очевидна.

Спорить и объяснять что-то было откровенно лень, да и не к месту, так что Макс тупо угукнул в трубку. В ответ зазвучал набор самого высококлассного мата про блядскую шкуру Савельева, но дослушать посыл самого себя Макс не успел, потому что Женя внезапно выпустил его член изо рта и, потянувшись, забрал из рук мужа телефон.

— Самсон, свали в туман, а? Дай ему кончить.

Мобильник отлетел куда-то за диван, и Макс ощутил, как его дернули за бедра вверх. Горячий язык снова скользнул по члену, а пальцы пережали основание, кажется, беря под контроль даже силу сердцебиения. Минет в исполнении Жени всегда был хорош, но теперь он стал сладкой жестокой пыткой, обрядом заклеймения, присвоения себе. И Макс отдавался со всеми потрохами.

— Кончай, – пальцы разжались, головка снова упёрлась в горло, и Макс забился в консульский, чувствуя, как наполняется вязкой жидкостью рот мужа. Женя не выпустил его член изо рта, пока все не проглотил. Затем подтянулся на руках вперед и улёгся прямо поверх Макс, прижавшись лбом к его виску.

Макс лежал, закрыв глаза и собирая самого себя по частичкам из той расползжейся лужи, в которую он превратился. Смерть, чистилище и воскрешение, полный набор ипостасей в одном оргазме.

— Наверное, надо Самсону перезвонить, извиниться, – Макс повернул голову и встретился взглядом с до безобразия довольным мужем. Они молчали несколько секунд, и в итоге Женя произнёс то, что оба подумали.