Ставрополье - этноконфликтологический портрет - неизвестен Автор

Второй путь эволюции конфликтов - движение в направлении урегулирования конфликта. Сама возможность такой деэскалации не означает ее высокой вероятности, наоборот, неконструктивная деэскалация этнических конфликтов более вероятный вариант развития событий при отсутствии эффективного управленческого воздействия на конфликт.

Выбор между этими двумя альтернативами определяется многими переменными факторами, учесть которые в полном объеме не представляется возможным. Однако в современном мире, в политической организации которого главную роль играет государство, именно действия государства или его территориальных подразделений играют роль основополагающего фактора в динамике этнических конфликтов.

Один из принципиальных моментов в понимании этнических, как и других социальных конфликтов, заключается в том, чтоб перейти на путь конструктивной деэскалации и урегулирования конфликта и разрешения проблемы как можно раньше. Нет никаких закономерностей, согласно которым конфликт обязательно должен развиться до предела эскалации, наоборот, смысл конфликтологической экспертизы заключается именно в том, чтобы выявить пути и механизмы либо предупреждения конфликта, либо его ранней деэскалации.

Однако, если меры по предупреждению и ранней деэскалации конфликта не были своевременно приняты, это не означает, что конфликт, развиваясь по пути неконструктивной деэскалации, обязательно закончится социальной катастрофой. Но возможности перехода к конструктивной деэскалации в этом случае действительно весьма затруднены.

По пути неконструктивной деэскалации развиваются, например, армяно-азербайджанский конфликт вокруг Нагорного Карабаха, чеченский кризис, осетино-ингушский конфликт. В армяно-азербайджанском конфликте активные действия прекратились еще в первой половине 1990-х гг., однако никакого заметного продвижения по пути урегулирования конфликта нет. Предпринятые в 2001 г, активные попытки как отдельных стран, так и международных организаций, в том числе созданных для урегулирования именно этого конфликта, не дали заметного результата, а по некоторым позициям эффект оказался даже обратным.

Также па пути неконструктивной деэскалации развивается и осетино-ингушский конфликт. Активные насильственные действия были прекращены с помощью войск, однако не только конструктивного взаимодействия сторон (разрешение конфликта), но и просто готовности к компромиссам (урегулирование) у участников конфликта не наблюдается.

При таком развитии событий обычно формируется затяжной этнический конфликт, для которого не характерны такие разрушительные следствия, как для конфликта на пределе эскалации, но он представляет собой путь к социально-этническому кризису, причем

зачастую имеющему региональный характер, даже если сам конфликт имел локальных характер.

Затяжной этнический конфликт не тождественен латентному конфликту. Если возвращение этнического конфликта в устойчивую латентную фазу может рассматриваться в качестве одного из наиболее оптимальных выходов из конфликта, то этого нельзя сказать о затяжном конфликте. Затяжной этнический конфликт представляет собой колебательный процесс с низкой амплитудой колебаний и частой сменой открытых и латентных фаз. Это состояние наиболее точно определяется словосочетанием "ни войны, ни мира". Затяжные этнические конфликты характеризуются такими негативными чертами, как высокий уровень этносоциальной напряженности, продолжающиеся отдельные столкновения людей на этнической почве; деградация или, разрушение экономической и социальной структур общества; политическая деградация общества, нарастание тоталитарных и сокращение демократических начал в его жизнедеятельности. Атрибутом затяжных этнических конфликтов, как уже отмечалось в первой главе, является террористическая деятельность. Исключительно тяжелыми бывают социально-психологические последствия затяжных конфликтов: гибель людей и личная небезопасность начинают восприниматься как неотъемлемая часть образа жизни, происходит "окостенение" общественного сознания. И наконец такой конфликт под влиянием конфликтогенных факторов имеет высокую вероятность превращения в будущем вновь в открытый конфликт.

В современном мире имеется немало затяжных, этнических конфликтов, наиболее сложными и масштабными из которых являются арабо-израильский конфликт, этнорелигиозный конфликт на севере Индии, сингало-тамильский конфликт в Шри-Ланке, межплеменные конфликты в Африке. В затяжных конфликтах, как правило, не бывает победителей; все его участники испытывают эффект жертв. Такие конфликты могут протекать неопределенно долго и иногда угасают в случае коренного изменения исторической или социально-политической среды конфликта или, наоборот, полностью переходят в открытую фазу.

Однако путь деструктивной деэскалации этнического конфликта не обязательно должен привести к социальной катастрофе. Под социальной катастрофой мы понимаем необратимый распад сложных социальных связей и соответственных экономических, политических,

духовных систем. Социальную катастрофу не следует трактовать по аналогии с технологической катастрофой (хотя некоторые схожие черты у них есть), главный признак социальной катастрофу - это необратимый распад социальных систем. К социальной катастрофе можно отнести, например, распад СССР, Югославии, Чехословакии (хотя в последнем случае не было и нет тех признаков, которые мы обычно связываем с понятием "катастрофа").

Активные управленческие воздействия могут изменить деструктивный характер эволюции этнического конфликта, при этом такое развитие событий возможно даже на этапе кризиса (см. схему 3).

Однако, если не удается найти конструктивней выход из кризиса, то социальная катастрофа становится одним из наиболее вероятных путей дальнейшего развития этноконфликтного процесса.

Из этой схемы видно, то главное условие перехода на путь конструктивной деэскалации конфликта - восстановление управляемости конфликта. Конфликт является управляемым тогда, когда конфликтующие стороны адекватным образом реагируют на управляющее воздействие (чаще всего третьей стороны посредника). Добиться такого положения при деструктивном развитии конфликта не столь просто. Нередко в такой ситуации стороны неверно трактуют мотивы противника и посредников (типичный пример,- каждая из сторон обвиняет посредника в пособничестве противоположной стороне).

Как уже отмечалось выше, невозможно предложить набор таких мер, которые можно было бы с наибольшим эффектом использовать для урегулирования и разрешения этнических конфликтов.

Например, на Ставрополье наиболее значительные этнические проблемы и конфликты частично связаны с процессами, которые протекают независимо от краевых и местных институтов власти. Так, одним из наиболее значимых конфликтогенных факторов, согласно всем социологическим опросам, является экономический кризис. Однако невозможно выйти из кризиса, который имеет системный (или, как принято говорить, страновый, то есть охвативший всю страну, все аспекты жизнедеятельности) характер, в рамках одного субъекта федерации. На ситуацию в крае активно действует второй, если исходить из результатов исследования (а по нашему мнению, первый по значимости) фактор миграция из соседних северокавказских республик, и остановить этот миграционный поток краевые органы власти самостоятельно не в состоянии, более того, можно прогнозировать, что это поток сохранится в ближайшем будущем (по крайней мере в течение предстоящего первого десятилетия XXI века) Наконец, в условиях геополитической трансформации мира идет активная борьба за сферы влияния на Кавказе, в том числе Северном - и, этот фактор также не подвластен региональным властям, более того, это данность, с которой приходится считаться постоянно на различных уровнях политики.

Какие же в этой ситуации механизмы могут быть использованы на краевом и городском, районных уровнях принятия решении?

Во-первых, рационализация конфликта. Если социологическими исследованиями или на основе личного наблюдения, и интуиции и других механизмов познания ситуации выявляется, что этносоциальная напряженность растет, следует как можно раньше признать этот факт, попытаться разумно (рационально) проанализировать ситуацию, определить, кто является потенциальными участникам конфликта и в чем причины роста напряженности. Если политические акторы, в данном случае органы власти, не имеют рычагов воздействия на эти причины (а это бывает очень часто), наиболее вероятно, что конфликт полностью предотвратить не удается и в этом случае необходимо, чтобы все потенциальные участники конфликта рационально (а не эмоционально) относились к сложившейся ситуации.