Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Цена отсечения - Александр Архангельский

Цена отсечения - Александр Архангельский

Читать онлайн Цена отсечения - Александр Архангельский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 78
Перейти на страницу:

Если отбой, то конец приключению; их первый сегодняшний вечер тут же станет последним. Никогда уже они не сядут друг напротив друга, глаза в глаза; и вообще увидятся только разок, в присутствии Забельского. А это так несправедливо. Чудовищное слово – никогда. Страшное, как смерть. А Иван сегодня такой нарядный, ухоженный, почти вальяжный; узкий пиджак цвета ночной вишни, розовато-серая рубаха с широко разошедшимся воротом (ворот как на снимке – у Степана), одеколон пахнет густо, но не грубо, горьким перетертым миндалем.

Нет. Вопреки обдуманным планам и заготовленным схемам она принимает другое решение. Спасительное для себя, не обидное для него и длящее общение – для них. Пускай Иван приносит ей отчеты, расспрашивает про маячок; она будет старательно во все вникать, как настоящая отличница, поддакивать и поддерживать тему; но сердце свое закроет. А сама пойдет к Забельскому, одна пойдет, без Вани, и обсудит линию своего судебного поведения.

Они решили дерзко смешать ресторанные карты, закуски взять с французского стола, круглые устерсы из Бретони, бургундские улитки, к ним беспечный «Дом Периньон». А на горячее – пусть принесут украинского борща с пампушками и киевских котлет, и полграфинчика замороженной водки. Да, после шампанского. Да, голова заболит. Но это будет завтра. А нынче гуляем. Тогда, в катастрофическое утро, она дала отбой диете – от безнадежной тоски; сегодня – от рискованной радости; минус на минус обязательно даст плюс, она потом опять похудеет, а распавшаяся жизнь возьмет вдруг и полностью восстановится.

Официант, приземистый, в очочках, пожал плечами, но безропотно принял кошмарный заказ. Только на просьбу подать еще и пармской ветчины с мелоном внушительно, но очень тихо возразил:

– Этот ваш заказ – специфический.

– Не поняли.

– Я говорю, что специфический ваш заказ.

– А что вы имеете в виду?

– Я то имею в виду, что лично я вам это брать не советую. – Тут он вовсе перешел на шепот.

Жанна попыталась отшутиться: «А вы уверены, что дыня и впрямь плоха?», но услышала гордый ответ:

– Если вам официант говорит, это что-нибудь да значит.

Ветчину они брать не стали. Уплетали закуски за обе щеки; Ваня передразнивал официанта; краем глаза она заметила: официант из угла наблюдает, и очень ему эта сцена не нравится. Вообще, еда – событие интимное; жующий человек всегда чуть-чуть смешон, как неуемный кролик с жадными и жалкими глазами. И либо ты скрываешься за светским ритуалом, – спина прямая, разговор сухой, окаменелая улыбка, взгляды упираются друг в друга и держат равновесную дистанцию, – либо так доверяешь себя собеседнику, что дальше некуда, ты ешь при нем. И он доверяет тебе. И тоже ест. В постели человек еще смешнее; со стороны все эти странные трения, судорожные вздохи, комедийные стоны должны казаться дикими; но кому они нужны – со стороны? Двое так доверились друг другу, что согласились наплевать на мир; им не смешно, их тянет, как магнитом; им по одиночке тесно, а как только сольются – просторно… Но впрочем, что это она?

Родители Ивана были костромские, мама корректор, а папа печатник, работал в областной типографии, должность называлась метранпаж; смешно, как придворное звание. Павел Иванович Ухтомский, метранпаж. Папа выхватывал из ящичков длинные свинцовые палочки, похожие на толстые спички – вместо спичечной головки на конце была отдельная буква. Он быстро-быстро защелкивал буквы в тяжелую форму, справа налево, в зеркальном порядке. Ваню сажали сбоку, на верхней ступени стремянки; он часами сверху наблюдал, как форма зарастает литерами, становится похожей на свинцового ежа. Мощная железная страница. Папа иногда дарил ему свежий оттиск: восемь страниц на огромном листе, в перепутанном странном порядке; если сразу провести пальцем по краю строки, протянется серый след, а через пять минут краска просохнет, и тут уже води не води, ничего не смажешь.

А дедушка Ухтомский был офицер, из железнодорожных войск. Строил до войны КВЖД, поэтому его и не сослали: куда уж дальше? дальше некуда. Потом сражался; снова строил – в Казахстане, на Урале и в Сибири; вышел в отставку, поселился у родителей жены и пошел вести начальную военную подготовку в школе. Обычная майорская судьба. Поведение при ядерной атаке, сборка и разборка автомата, строевая подготовка оглоедов, лукавая симпатия девчушек: ой, Иван Иваныч, а как вот эту штучку вставлять в автомат? но ведь пружинка выскакивает! какой вы ловкий, Иван Иваныч!

Жанна спросила, в каких гарнизонах служил его дедушка; Ваня перечислил что знал. Иван Иванович рассказывал ему про Верхотурьинск, он там жил среди уральских сопок; служил на Сахалине, посреди икры, и растолстел; когда перевели на остров Русский, пешком ходил по льду из Владивостока – ветер дул такой, что однажды он выронил чемодан, и чемодан, как шляпу, унесло… До Томска дед не добрался, но зато служил в Новокузнецке. Примерно там же, где впоследствии служил полковник Рябоконь; траектории их судеб прошли через одни и те же точки.

Нахлынули приятные воспоминания и тут же схлынули; Жанну слегка задело, что Иван опять ускользнул от вопроса, где учился, как начинал детективный бизнес, на чем процвел. Хвостиком вильнул, плавник перенацелил, стал расспрашивать про Томск, про их знакомство со Степаном; хитрован. Да, про начало бизнеса говорить никто не любит; нетрудно догадаться почему. Но здесь хотелось полного доверия; жаль, что не случилось.

Между закусками и первым нужно было провести демаркацию; папино любимое выражение. Они ненадолго умолкли, ожидая, пока официант переменит приборы; пауза чуть затянулась. И тут Иван открыл очередную карту.

– Пойдемте потанцуем, Жанна, вы не против?

– А где танцпол? Не на скотном дворе?

– Шутка принимается. И все равно, пойдемте, ладно?

– Как же я могу быть против? не танцевала со студенческих времен. А ведь это было настоящее девичье счастье: томно, в полумраке, с кавалером…

Они вынырнули из своего закутка, медленно прошли сквозь яркое пространство буфетной, интимным полутемным коридором проскользнули налево и вбок. В роскошное подполье вела широкая лестница, усеянная мелкими лампочками; служитель тяжко раздвинул двери, из подземного зала полыхнула музыка, сквозь сумрак проступили виляющие пары: мамочка моя, родные буги-вуги, юность, влюбленность, финал дискотеки. А вот уже и рок-н-ролл. Полет от тела и к телу, пролет между ногами, секундный закрут, обжигающее соприкосновение, выброс на сцепленных пальцах правой руки.

Ладони у Ивана узкие, сухие, сильные; ведет уверенно, но мягко, толчок не резкий, разворот вихреобразный, объятие мгновенное, бросает в жар. Боже ты мой, ни одной ошибки, ни единого случайного движения, сплошной полет, юла и бесшабашность. Так московский бизнес не танцует, давно уже разучился, а может, никогда и не умел; так все еще учат танцевать в провинции: заставляя напрочь забыться, отключить мозги, и только слушать, как мечется растерянное сердце, отставшее от биения вольного тела.

За рок-н-роллом последовал вальс; Ваня вновь переменился, стал чопорным джентльменом, раз-два-три, раз-два-три, полупоклон, прижатие, отход; холодная улыбка, теплый взгляд глаза в глаза; он просто мастер, настоящий артист. А танго? Он вышагивал на полусогнутых, от бедра, пружиня и держа осанку; его щека была так близко, что виден стал черный недобритый волосик на скуле… А брови-то у него не седые, черные… и борода, наверное, была бы такая же… красиво.

Но вот и дискотека девяностых; гром и грохот, прыжки и вращение попой, руки вверх, ритмичное пощелкивание пальцами, скоростная пульсация крови, надвигающееся состояние транса… Световые пятна мечутся, на долю мгновения гаснут, вспыхивают снова; лица мерцают то красным, то синим; трассируют; сплошная инфернальность. Ты еще здесь или уже по ту сторону жизни и смерти? неважно! энергия бьет через край.

И сразу, без паузы, медленный танец – для не умеющих танцевать, но желающих обжиматься. Немножко стыдно выступившего пота, неприличной влажности собственных рук; зато какой восторг от близости чужого тела, безопасно скрытого одеждой, но заставляющего чуть дрожать… Стоп-стоп-стоп, это что опять такое, Жанна? куда тебя понесло? Давно не флиртовала, только вежливо строила глазки на общих приемах; так можно и выйти за рамки приличной игры.

– Спасибо, Ваня, вы чудесный. Но, кажется, пора переходить к основным блюдам.

А вот с блюдами вышел облом. Тутошние устрицы были еще терпимы – пресноватые, без океанского аромата, но вроде бы свежие; что же до борща, то он решительно не удался, а котлеты оказались просто отвратительны. В тарелке плескалось алое нечто, со стружкой капусты и свеклы и скудным мазочком сметаны поверх негустого бульона. Пампушка отдавала сдобой. Куриная котлета похожа была на аккуратно свернутый голубец, где вместо кочанных листьев – куриная грудка, снятая тонким слоем. Стало обидно за настоящую водку рядом с поддельной закуской; тем не менее водку выпили, залакировали свекольным бульоном, заели ломтиком картошки, раздраженно позвали манагера.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 78
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Цена отсечения - Александр Архангельский торрент бесплатно.
Комментарии