Окаянный груз - Владислав Русанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все. Опоздали! – рыкнул пан Войцек.
«Куда опоздали?» – хотел спросить медикус, но не успел.
– За мной! Рысью, – скомандовал пан Шпара и устремился вперед.
Как ни были жители выговщины избалованы мирным житьем-бытьем, а оружие под рукой держали. Отряд Войцека, пропылив по улице между ладными, крытыми тесом постройками, вылетел на колодезную площадь и оказался под прицелом полудюжины арбалетов. Еще с десяток шляхтичей столпились у одного из домов. Он отличался ярко раскрашенными ставнями – с маками да петухами.
– Коронная служба!!! – заорал Ендрек во всю мочь, как и было заранее условлено. На последнем слове голос предательски сорвался, и получилось вовсе не так грозно и убедительно, как хотелось.
Поэтому медикус откашлялся и повторил:
– Коронная служба! Где старшиня?
Шляхта хранила молчание. Потом сквозь толпу протиснулся седоусый мужчина с кустистыми бровями и носом «уточкой». На его поясе висела неплохая сабля, судя по блестящим потертостям на ножнах, доставшаяся от прадеда, самое раннее. Он приосанился, расправил морщины жупана у пояса, откашлялся и сказал:
– Желеслав Клуначак, твоя мосць. Здешний старшиня – я. По какому делу, панове, ежели не тайна?
– Да так… – уклончиво качнул головой Ендрек. – Ищем одного человечка. Не встречались ли?
Старшиня посуровел, а стоявшие за его спиной шляхтичи еще больше сгрудились, словно желая спрятаться за спины друг дружке.
Пан Желеслав пожевал губами, разглядывая исподлобья всадников, а затем вздохнул:
– Быстро. Не ожидал. Или заранее знали?
– Или птичка на хвосте принесла? – послышался ехидный голос из толпы. – Хвост бы той птичке по самую голову…
– Тихо там! – не оглядываясь, осадил земляков старшиня. – Если вы за конокрадом…
– Ну? – Меченый подался корпусом вперед, наклонясь над конской холкой.
– Ну… Признаюсь, опоздали вы, панове.
– Что значит – опоздали? – не понял Ендрек.
– Да то и значит! – через плечо пана Желеслава крикнул высокий, зобатый шляхтич – чистый аист-черныш. – Всем миром били, виновного не сыщете!
– Где он? – помертвевшим голосом, чувствуя, как багровеет взгляд Хватана, а зубы пана Войцека сжимаются с такой силой, что прикуси ухналь и пополам разделит, не хуже зубила.
– Отведи! – тоном, не допускающим возражений, приказал сотник.
– Идемте, покажу, – просто и как-то обыденно ответил пан Клуначак.
Он внимательно посмотрел на верховых, сбил щелчком прилипшую к рукаву жупана соломинку, повернулся и пошел, широко шагая.
Толпа перед старшиней расступилась, пропуская и его, и Войцека со спутниками. Шляхтичи по-прежнему напряженно молчали. Хвала Господу, хоть арбалеты опустили.
– А что-то выговор у вас, панове, не тот какой-то… – на ходу рассуждал пан Желеслав. – Тут давеча… Ах, вот оно что! – Он хлопнул себя по лбу. – Вы от пана Адолика Шэраня?
Кто это такой, Ендрек не знал, но на всякий случай кивнул.
– То-то я гляжу, что так быстро за тем псом малолужичанским припожаловали. Давеча гонец в Выгов проезжал, так сказывал – какие-то разбойники, вроде как из приспешников князя Януша, пану Адолику замок пожгли. Прислуги перебили – ужасть. И удрали. Видно, им коней подпортили. А вы, панове, видать, из свиты тех панов, что к пану Шэраню в гости заехали…
– Ну да, – запоздало сообразив, что играет с огнем, кивнул Ендрек. – Мы из свиты пана Мржека.
– Кого?! – округлил глаза старшиня. – Мрыжека?
– Нет. Правильно говорить – Мржека. Вы как-никак шляхта, а не кмети.
– Не того ли Мржека Сякеры, что…
– Того. Могучего чародея и близкого друга пана Шэраня.
– Быть того не может! – Пан Желеслав даже споткнулся на ровном месте. – Я ж слыхал про того Мржека… Не может пан Шэрань… – Он осекся. Бросил взгляд из-под бровей на Войцека – должно быть, пан Шпара представлялся ему самым опасным и суровым. А ну, как за поругание честного имени этого самого, известного больше, как кровавый палач, едва ли не людоед, Мржека ему сей момент голову снимут острой саблей?
– Может, – сурово отвечал студиозус, испытывая при этом едва ли не мстительное блаженство. Пускай знают, с кем водится пан Адолик Шэрань – это имя он слышал раньше не раз, но не догадывался, в чьем замке едва не принял лютую смерть, – известный магнат и верный сторонник пана Жигомонта…
И тут они пришли.
Глазик лежал около навозной кучи за хлевом дальней от дороги усадьбы.
При виде сине-багрового, окровавленного, неестественно вывернутого тела у Ендрека оборвалось сердце. Не взаправду, конечно, а только на несколько мгновений перестало стучать и вроде как ухнуло куда-то вниз. А из желудка рванулся вверх долго копившийся там холодный ком первородного ужаса. Взлетел и ворвался в горло, обернувшись рвотным спазмом.
Чтоб не свеситься с седла и начать блевать на потеху окружающим, студиозус вынужден был вцепиться зубами в собственное запястье.
Помогло.
Он смог почти спокойно рассмотреть покрытое кровоподтеками распухшее лицо, висящий на тонкой ниточке глаз, который чубатый, любивший похабные рассказки малый берег, берег, да так и не сохранил. Жупана на Глазике не было, а рубаха, измаранная черной засохшей кровью, почти не отличалась цветом от избитого тела.
– Не взыщите, панове, – развел руками пан Желеслав. – Конокрад – он хуже грабителя с большой дороги. Только с насильником и сравнится. По обычаю, от дедов доставшемуся, мы его и обиходили. Не взыщите уж… Может, вам за него награда обещана, так мы это… какую-то малость посодействуем. Эй!!!
Старшиня в ужасе отпрянул и присел, прикрывая голову рукой, забыв о собственной сабле, когда клинок Хватана вдруг свистнул у него над головой.
– Убью, суки!!! – Порубежник снова взмахнул саблей, разворачивая коня к толпе. Глаза его, совершенно бешеные и налитые кровью, не различали белого света.
– Отставить! – загремел пан Войцек, дотягиваясь левым кулаком до затылка урядника.
Удар вышел не сильным, скорее пан сотник попросту ткнул товарища, но дело свое сделал. Хватан, всхлипнув горлом, втянул воздух и сник в седле, опуская саблю.
– Ты мне брось! – Меченый взял его сильными пальцами за плечо, развернул к себе лицом. – Сам не такой? Ты б конокрада не бил?
– Он же наш… – еле слышно выдохнул Хватан.
– Верно. А нашему м-можно то, что чужому заповедано? А?
Урядник еще больше склонил голову и отвернулся. Студиозус только услыхал:
– Саблей бы рубил, а ногами топтать…
– Ендрек! Ендрек, ты слышишь меня? – как сквозь воду прорвался голос Войцека.
– Да! То есть слушаю, пан сотник.
– Погляди его. Сможешь?
– Смогу, пан сотник.
Ендрек соскочил с коня и подошел к трупу. Вблизи изувеченное тело выглядело еще ужаснее. Живот – сплошное почернелое пятно. Из голеней, прорвав штанины, торчат осколки берцовых костей, губы запеклись кровью и распухли, словно вареники, а на щеке ясно выделялся отпечаток сапожной подковки. Студиозус вдруг понял, почему сапоги пана Желеслава выглядели так, будто он по росе с утра гулял. И снова едва не вывернул желудок на утоптанное подворье. Но пересилил себя и присел на корточки. Пальцем коснулся места на шее, где должен проходить живчик. Гематомы не давали разглядеть, точно ли он определил место. Оставалось лишь надеяться на опыт, привитый на трех курсах медицинского факультета Руттердаха…
За спиной едва ли не овеществленно сгущалось напряжение замерших в ожидании людей. Один неверный шаг, движение, слово – и прольется кровь. Будто бы мало ее пролилось за последние два дня!
Ощутив слабое, еле слышное биение под пальцами, Ендрек вздрогнул и едва не отпрянул.
– Что? – донесся сверху голос Войцека.
– Живой… – непослушным губами ответил студиозус.
Сердце билось редко – между ударами запросто можно произнести «двадцать один, двадцать два», но ведь билось!
Топнули о землю подошвы сапог. Меченый склонился рядом:
– Б-б-быть того не может.
– Я сам не верю… Но ведь живет.
– Воистину необъяснимы чудеса Господни. – Войцек поднял глаза к небу и сотворил знамение. – Думаешь, выживет?
– Сомневаюсь. Даже все профессора Руттердаха… Нет. Не выживет. Точно.
– И здесь бросать не годится, и увезти не получится, – медленно проговорил пан Шпара.
– Только тронем – убьем, – подтвердил медикус.
– Ну так, может, не дожидаясь?..
– Что? – жалобно воскликнул Ендрек и вдруг понял, о чем ведет речь сотник. – Нет. Я не смогу. Да и по заветам Господа…
– Д-добро. Этот грех я на себя возьму.
Левая ладонь Войцека скользнула под покрытый запекшейся кровью затылок Глазика, а правая – легла снизу на подбородок.
Ендрек, как зачарованный, наблюдал за его действиями. Ему не впервой было видеть смерть вот так близко. Но те люди умирали либо от неизлечимой заразной хвори, либо, как совсем недавно в замке пана Шэраня, в горячке боя. А здесь…