Черный хрусталь - Алексей Бессонов

Карета привезла нас на большую торговую площадь и остановилась возле трехэтажного здания с огромными окнами, забранными изнутри металлическими шторами. Немного удивленный, я прошел вслед за Эйно через огромные двери с вычурными затемненными стеклами и оказался в роскошном магазине готового платья. Едва войдя в зал, мы оказались в центре внимания троих юношей, которые принялись выспрашивать о наших вкусах и пожеланиях. Короткими, деловитыми фразами князь приказал им одеть меня «как принца из хорошего дома», и меня потащили наверх, в примерочные.

Через полчаса я был готов. Такой роскошной одежды мне не приходилось не то что носить, а пожалуй, даже и видеть. На мне были бархатные бриджи, тончайшая сорочка с вышитыми золотом воротниками, нежной выделки замшевый камзол и желтые сапоги. Желтый же кушак искрился десятками мелких камней, а кобура была украшена изумрудами в серебре. К этому Эйно добавил изящный вытянутый перстень с каким-то черным камнем и шляпу с полудесятком перьев.

Посмотрев на себя в зеркало, я вновь, как и ночью, ощутил подкатывающий к горлу ком. Наверное, я понравился бы ей… если бы она узнала меня в этой кричащей роскоши. А узнав, сказал я себе, вряд ли решилась бы смотреть в мою сторону.

Эйно, также сверкавший драгоценностями, остался верен одной из своих расшитых курток и морского покроя штанам. Отсыпав приказчикам горку золотых червонцев, он подтолкнул меня к выходу – на площади нас ждал все тот же наемный экипаж.

– Теперь слушай меня внимательно, – произнес он, когда мы уселись, и кучер хлестнул лошадей. – Сегодня один из самых важных дней в твоей жизни. Запоминай все, что услышишь, тебе это пригодится. Ни о чем не спрашивай. Будет нужно – поддакивай, да не забывай напускать на себя умный вид, а то иногда ты выглядишь чересчур уж простодушно, прямо как деревенский увалень на ярмарке. Понял меня, Маттер?

И он ласково потрепал меня по плечу.

Я кивнул, ощущая, что начинаю немного дрожать. Куда он везет меня? На прием во дворец?

Карета ехала недолго. Выехав на набережную, кучер резко свернул влево, и через несколько минут мы оказались в довольно запущенном, темном и очень старом парке. За окном промелькнули распахнутые ворота. Здесь возница осадил коней.

Мы выбрались наружу и зашагали по длинной мрачной аллее, засаженной древними дубами, – солнечный свет почти не проникал сквозь листву, и мне показалось, что уже наступил вечер. Аллея вывела нас к замку.

Он был странен, он нес на своих стенах следы тысяч дождей и влажных морских ветров. Вычурные башни были украшены овальными окнами с потемневшими переплетами, похожими на прожилки древесного листа. Вход не имел привычных дверей: от центрального – донжона? – вверх полого уходили две закругляющиеся лестницы. Мы поднялись по одной из них, чтобы оказаться наконец перед дверью, тоже странной, выпуклой, отделанной каким-то черненым металлом. Здесь пахло пылью и гнилостью осенних листьев.

Эйно решительно толкнул дверь, и тотчас же навстречу нам выступил крупный седобородый мужчина в длинной черной накидке. Увидев князя, он едва заметно улыбнулся и посторонился, пропуская нас в холл.

– Хозяин внизу, – сообщил он.

Никак не реагируя, Лоттвиц прошагал через застеленный ковром холл – меж окон висели очень старые гобелены, изображавшие различные батальные сцены, и свернул куда-то вбок, чтобы скользнуть в небольшую лакированную дверь.

Привыкая к полумраку, я обвел глазами просторную полукруглую комнату с плотно зашторенными окнами, освещавшуюся лишь ярко горящим камином и парой бронзовых ламп с матовыми стеклами. В глубоком кресле, лицом к нам, сидел довольно молодой еще мужчина. Его лицо, вытянутое, с выдающимся вперед острым носом, блестело необычайно яркими синими глазами, вокруг которых темнели мелкие морщинки; его бесстрастность была наигранной, это я понял сразу.

– Твое послание почти напугало меня, – произнес он звонким, как у юноши, голосом, и вдруг, выпрыгнув из кресла, оказался рядом с Эйно и заключил его в объятия.

На лице Лоттвица появилась совершенно незнакомая мне улыбка, заставившая заблестеть его глаза. Он крепко стиснул хозяина, потом оттолкнул его от себя и шутливо ударил в грудь.

– Твой… лекарь? – с короткой паузой спросил тот, пристально разглядывая меня.

– Да, Маттер.

– Очень рад. Рэ Монфор.

Я поклонился. Это был он, тот самый Монфор, от имени которого так побледнел шахрисарский рыбник Каррик?!

Указав нам на кресла, хозяин подошел к одной из стен и сдвинул почти незаметную деревянную панель. Из ниши появились кувшины, какие-то закрытые крышками блюда и бокалы. Все это он передал Эйно, а тот поставил угощение на небольшой лаковый стол, стоявший посреди комнаты.

– Мои дела идут не так уж плохо, – довольно туманно сообщил нам Монфор, падая в кресло и снимая крышку с бронзового блюда, на котором обнаружились знакомые мне сладковатые креветки.

– Сейчас это очень уместно, – кивнул Эйно, наливая себе из маленького кувшинчика. – Мат, здесь – вина, а это ром с севера, но я бы не рекомендовал…

– Всему свое время, – усмехнулся Монфор. – Угощайтесь без стеснения, молодой человек. Итак, – он вдруг опять выбрался из кресла, подошел к окну, чуть отодвинул штору и несколько мгновений пристально вглядывался в зеленый мрак леса, – итак, мои дела идут хорошо. Ты предпочтешь векселя?

– Я не хочу поднимать шум там, в Альдовааре. Моя последняя сделка была очень рискованной. Настолько, что мне пришлось просить Маттера…

– Кого ты взорвал на этот раз?

– Денег не было даже на уголь, я не мог выйти в море на свою обычную охоту, поэтому пришлось раскручивать старую схему с одним гюзарским мошенником. Нет, он не посмеет пищать и возмущаться, но риск был. Ты сам знаешь, что наши финансовые акулы удавят меня за процент от добычи. Но все прошло весьма чисто, придраться ему теперь не к чему.

Монфор покачал головой, подошел к столику и взял бокал вина.

– Рисковать тебе придется дьявольски. Ты понимаешь?

– А выбор?

– Вот именно… В шесть вечера, – в руке Монфора сверкнул миниатюрный хронометр, – открывается прием у графа Беллина.

– У графа? – немного удивился Эйно. – Помнится, я не очень-то ладил со стариком.

– Графом стал твой старый приятель Люк. А древняя жаба наконец-то сдохла, к радости всей своей родни. Наверное, Люк будет рад видеть тебя без всяких приглашений – откуда, в конце концов, ему было знать, что ты примчишься по частным делам в столицу?

– Да… – Эйно показался мне растерянным, – я тоже был бы рад, но все же… что, ты хотел, чтобы я лишний раз насосался с ним вина? И ради этого?..

– Ты многого не знаешь.

Монфор вернулся в кресло, некоторое время молчал, потом пронзительно щелкнул пальцами.

– Старшая сестра Люка, леди Эрна, вышла замуж за князя Дерица, тоже, кстати, недавно осиротевшего. Мальчишка влюбился в зрелую шлюху… н-да. Ты помнишь, кем был дед Дерица?

– Адмирал Дериц? Погоди-ка, я начинаю соображать…

– Соображай, соображай, мой мальчик. Он был королевским картографом, и именно при нем были отправлены знаменитые экспедиции на запад. Теперь понял?

– То есть, ты считаешь, что Дериц поможет мне… поможет с картами? Да, я понял тебя, понял с самого начала. Но – а где уверенность, что он действительно владеет архивами старого адмирала?

– Ну ведь кому-то же они должны были достаться? А если не Дериц – как ты думаешь плыть в незнакомые моря? Не зная ни ветров, ни течений, не имея ни одного обозначенного рифа? Или, может быть, ты кинешься в ноги королевскому картографу? Королевскому штурману? И это еще не все. Возможно, тебе придется пересечь целую страну. А ведь Дериц изучал не только моря, но и сушу. Все его отчеты, насколько я понимаю, должны свято храниться в семье.

– И ты предлагаешь мне их купить? – хитро прищурился Эйно.

– Разумеется, скопировать, – хохотнул в ответ Монфор. – Дериц не настолько нищ, чтобы торговать семейными реликвиями. Но он мальчишка, он склонен увлекаться, ты понимаешь, о чем я, а? Ты найдешь, что ему наврать, и он сам побежит к тебе в руки.

Эйно не ответил. Потягивая из бокала желтоватое вино, он задумчиво глядел на играющие в камине языки пламени – эту склонность я заметил в нем довольно давно, с момента моего прибытия в Пеллию. Очень часто, особенно в дождливые вечера, он уединялся внизу и мог часами сидеть в кресле, покуривая трубку и время от времени забрасывая в камин небольшие аккуратно напиленные поленца, всегда лежавшие рядом с ним на полу.

– Ты прочитал свиток, который я нашел в Неф-Экселе? – спросил он, поворачиваясь к Монфору.

Скулы Монфора немного заострились.

– Я никогда не думал о праве на молчание. Я знаю – ты слышишь, знаю, что у нас нет права на слово. Все известно до нас. Не изменится ничего, кроме имен многочисленных богов… но сколько прольется при этом крови?