Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев

лёгким ароматом ликёра. Официанты в белых фартуках звенели чашками, интеллигенция вела жаркие споры о Гитлере, Лиге Наций и итальянской войне, а шпионы, укрывшись за газетами, обменивались взглядами, их пальцы нервно теребили салфетки или ручки. Вечером город оживал: театры и кабаре сияли неоновыми вывесками, оркестры играли вальсы Штрауса, а в тёмных переулках шептались о будущем Рейха, о его амбициях и врагах, чьи тени мелькали за углами, растворяясь в тумане.

Мария получила приглашение на вечер в дворце Шарлоттенбург. Дворец, величественный, с барочными фасадами, окружённый садами, где тополя и клёны шелестели под порывами ветра, а гравийные дорожки хрустели под ногами, сверкал великолепием. Залы, украшенные мраморными колоннами с позолоченными капителями, зеркалами в золочёных рамах и гобеленами с изображениями Фридриха Великого и прусских битв, гудели от голосов. Полированные мраморные полы отражали свет тысяч восковых свечей, хрустальные люстры, подвешенные на бронзовых цепях, сияли, как созвездия, их грани переливались радугой. Длинные столы, накрытые белыми льняными скатертями с кружевной каймой, ломились от яств: жареная оленина с можжевеловым соусом, утка с апельсиновым конфитюром, устрицы на колотом льду, трюфели, уложенные на серебряных блюдах, копчёный лосось, украшенный укропом и лимоном, пирожные с кремом и марципаном, фруктовые корзины с виноградом, персиками, гранатами и инжиром. Бокалы с рейнским вином, шампанским и бордо искрились, их звон смешивался с гулом разговоров, шуршанием шёлка и скрипом струн. Официанты в чёрных ливреях с белыми перчатками сновали меж гостей, их движения были бесшумными, как тени, а серебряные подносы сверкали в свете свечей. Струнный оркестр в углу зала, одетый в чёрные фраки, играл Баха, Моцарта и Бетховена, скрипки пели, виолончели гудели, ноты плыли над толпой, заглушая шёпот интриг и смех, звенящий, как хрусталь.

Гости — элита Третьего Рейха: генералы вермахта в мундирах с золотыми эполетами, Железными крестами и красными лампасами, политики в чёрных смокингах с шёлковыми галстуками и орденами, офицеры СС и гестапо в угольно-чёрных формах с серебряными черепами на фуражках и значками на воротниках, дипломаты с орденами на лацканах. Женщины в шёлковых платьях — изумрудных, алых, сапфировых, с глубокими декольте и длинными шлейфами — носили жемчужные ожерелья, бриллиантовые броши и длинные атласные перчатки. Их веера из страусовых перьев колыхались, как крылья, а губы, накрашенные алой помадой, шептали сплетни о Париже, Риме и Мюнхене. Воздух был пропитан ароматами духов с нотами жасмина, сандала и розы. Дамы обсуждали моду, мужчины — политику, их голоса тонули в звоне хрусталя, шуршании платьев и аккордах скрипок.

Мария, в тёмно-синем шёлковом платье с кружевным воротом, подчёркивающим её тонкую шею, стояла у мраморной колонны, её волосы были уложены в элегантный пучок, украшенный жемчужной заколкой с сапфиром. В правой руке она держала бокал шампанского, но не пила, лишь слегка касалась его губами, чтобы не терять бдительности. Её глаза, скользили по толпе, выхватывая лица, жесты, обрывки фраз. Вильгельм Келлер, генерал вермахта, высокий, с сединой на висках и стальным взглядом, в мундире с Железным крестом и красными лампасами, подошёл, его шаги были размеренными, как на плацу, а сапоги блестели, отражая свет люстр:

— Фройляйн Мюллер, вы сияете ярче звёзд Шарлоттенбурга. Как Крупп отпустил вас на вечер? Его заводы дымят день и ночь, а вы здесь, среди света и музыки.

Мария улыбнулась:

— Герр Келлер, я успеваю работать на Крупп, но не забываю любоваться красотой Берлина. А что сегодня обсуждают генералы? Абиссинию? Испанию? Или, может, Москву, которая так беспокоит Рейх?

Кох, пригубил шампанское, его пальцы сжали бокал, а взгляд стал острее:

— Африка — это целая кладовая сокровищ, фройляйн. Италия играет смело, их войска в Аксумском ущелье, но советские инструкторы и оружие им мешают. Их караваны через Судан доходят до Селассие, и это тревожит Рим. Мы наблюдаем, но не вмешиваемся… пока.

Мария спросила:

— А Германия? Как Рейх видит себя в Африке, среди песков и гор? Или в Испании? Я слышала, Мадрид горит, а коммунисты падают под пулями.

Кох, оглянулся, словно ища шпионов в толпе:

— Фройляйн, в Испании, по правда говоря, сейчас творится настоящий хаос, но фалангисты нам полезны. Они ослабят коммунистов PCE, и это нам на руку. Абиссиния — это тест для Италии. Если Рим победит, Африка откроет двери для Рейха.

— А если Лига Наций наложит санкции? Не боитесь, что Британия и Франция испортят игру?

Кох, усмехнулся, его голос стал тише, он почти перешел на шёпот:

— Лига Наций — это то еще болото. Никто не воспринимает ее всерьез. Лаваль играет на Рим, а Иден — на публику.

Альдо Риччи, итальянский дипломат, подошёл, держа бокал красного вина, его манжеты сверкали бриллиантовыми запонками.

— Фройляйн Мюллер, вижу, что вы очаровали генерала. Я краем уха услышал, что вы спрашивали про Африку. Смею вам заявить, что Италия гордится своей миссией в Абиссинии. Мы ведь несём туда цивилизацию. Наша цель установить там порядок, внедрить настоящие законы, построить дороги, школы, больницы.

Мария слегка наклонилась к Риччи:

— Синьор Риччи, цивилизация — это благо, вряд ли кто-то будет с этим спорить. Но, что пишут газеты, я слышала, ваши войска используют газ в Аксумском ущелье. Это разве не беспокоит Рим? Лига говорит о зверствах, о мёртвых детях в деревнях.

Риччи попытался улыбнуться, но его улыбка была натянутой, он поправил галстук, его пальцы немного дрогнули:

— Война требует жертв, фройляйн. Газ — это средство, а не цель. К сожалению, перед тем как начать что-то делать, нам надо свергнуть тех, кто этому препятствует. Но смею вас заверить, что все эти ужасы продляться не долго. Адис-Абеба падёт к весне.

В углу зала генерал Людвиг Бек, в мундире с орденами, говорил с дипломатом Константином фон Нейратом, одетым в строгий серый костюм с орденом на лацкане:

— Людвиг, Италия сильно рискует. Газ в Абиссинии? Лига наложит санкции, Иден уже кричит в Женеве.

— Константин, Лига слаба. Но СССР — вот это настоящая угроза. Их шпионы в Испании, их караваны в Абиссинии. Они лезут всюду. Мы должны быть готовы.

— Рейх не готов к войне. Италия — наш союзник, но их авантюра в Африке может нас затянуть.

Мария, проскользнув к группе офицеров СС, услышала оберштурмфюрера Ганса Ланге:

— Италия использует газ, и это смело. Я считаю, что Абиссиния падёт за месяц.

Мария, остановилась рядом, она поправила заколку:

— Герр Ланге, но газ — это так жестоко. Разве итальянцы не боятся осуждения мира?

Ланге шагнул ближе:

— Война не