Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

депутатской комнаты предупредительный персонал – не чета тому, который рявкает на пассажиров в других помещениях аэропорта – проведёт нашего завсектором в самолёт за несколько минут до того, как будет объявлена посадка, так, чтобы он и у трапа самолёта не встретился с народом. А в первом классе самолёта он окажется среди своих. При посадке самолёта сначала подкатят трап к первому классу, и он сойдёт на пустое лётное поле, встреченный местным руководством – потом уже выпустят остальных пассажиров [129] .

А как обстояли дела с высшими партийными бонзами? Слово М. Восленскому.

«Во время своих поездок высшие номенклатурщики не соизволят заходить даже в депутатские комнаты, о праве пользоваться которыми мечтают делегации советских учёных, писателей и прочих защитников мира. «ЗИЛы» и «чайки» верховного начальства въезжают прямо на аэродром и тотчас везут прилетевших на их дачи и квартиры. А как с багажом хозяев? Ведь, находясь за границей, они не забывают покупать вещи для себя и родственников, хотя по магазинам бегают не сами, а посылают обслуживающих их подчинённых. Заботу о багаже и оформление штампов в паспортах при отлётах и прилётах берёт на себя обслуга – приезжающие для этой цели в аэропорт сотрудники Девятого управления КГБ. Они уверенно распоряжаются в аэропорту, где всюду имеют право доступа. Тягостно было смотреть, как такой распорядитель, приехавший в аэропорт Шереметьево за багажом входившей в состав нашей делегации дочери А.Н. Косыгина, отправив её чемоданы, из милости покровительственно вывел вместе с собой без очереди вице-президента Академии наук А.П. Виноградова. И вот один из крупнейших учёных страны с робкой благодарностью семенил ослабевшими старческими ногами за важно шагавшим холуём номенклатурной верхушки» [130] .

Однажды владыка Никодим поведал об истории, которая якобы приключилась с армянским Католикосом Вазгеном. Тот прилетел во Францию, и в парижском аэропорту таможенники «тормознули» его представительский багаж. Им не понравилось, что несколько чемоданов были забиты бутылками армянского коньяка. Мало того, что превышены все мыслимые нормы провоза спиртного, так ещё на этикетках значится слово «коньяк», – а это уже незаконное использование чужой торговой марки. Речь уже зашла о конфискации, но секретарь Католикоса не растерялся и заявил, что это «вино» необходимо для совершения литургии по чину Армянской апостольской Церкви. У таможенников глаза полезли на лоб: ничего себе литургия! Но груз был пропущен – «из уважения к сану».

Впрочем, с другим архипастырем приключилась история из разряда «нарочно не придумаешь». Самолёт Аэрофлота выполнял рейс за границу, с промежуточной посадкой. На борту – артисты Кировского балета, летевшие до конечного пункта. Митрополиту сходить раньше, и он, пройдя аэропортовские формальности, направляется к багажной стойке. По транспортёру движется «его» чемодан, но на самом деле ещё при регистрации в Шереметьево были перепутаны багажные бирки, а чемоданы похожи как две капли воды. Ничего не подозревая, владыка едет в гостиницу; есть ещё время отдохнуть перед началом богослужения. Но пока надо извлечь из чемодана облачение. Крышка поднята, а там – пуанты и балетная пачка «лебедя». А прима-балерина в «своём» чемодане накануне спектакля обнаружила святительский омофор, саккос, поручи…

«Бронь ЦК»

Владыке часто приходилось вылетать за границу по срочным делам, не терпящим отлагательства (например, участие в похоронах предстоятелей Церквей). У Московской патриархии не было таких привилегий, как «бронь обкома», «бронь ЦК» или «бронь МИДа».

Для современного читателя поясним, что такое «бронь ЦК». Железнодорожные или авиационные билеты партноменклатура получала прямо в ЦК. В узком переулке за комплексом зданий ЦК КПСС в невзрачном домике был расположен Сектор транспортного обслуживания, относившийся к Управлению делами ЦК. Американский корреспондент Хедрик Смит с наивным западным негодованием передавал рассказ разоткровенничавшегося интуристовского гида о том, что во всех самолётах, поездах и отелях всегда резервировалось определённое количество мест на случай, если вдруг «власти» пожелают ими воспользоваться.

Для советского человека это была привычная азбука повседневности: он знал, что существует так называемая «правительственная броня» на самые лучшие места, и пускаются эти места в продажу для обычных граждан не раньше, чем за полчаса до отхода поезда, парохода или самолёта, а в отелях часть забронированных мест вообще не занимается, так как отель никуда не отходит, а номенклатурщики могут появиться в любой момент. Сектор транспортного обслуживания ЦК КПСС – одно из главных мест, где номенклатура получала билеты на забронированные места [131] .

Но, как шутили ещё в сталинские времена, «блат выше наркома». В международной кассе Аэрофлота у ОВЦС всё было «схвачено». Бывали тупиковые ситуации, когда действительно мест не было – вся бронь уже «выбрана». И тогда аэрофлотовский кассир «брала грех на душу» – продавала второй билет на то же место. За это ей грозил выговор, и она просила сотрудника ОВЦС: «Вы уж там за меня помолитесь!».

Владыка занимал «своё» место в салоне первого класса одним из первых, – при всех регалиях: в белом клобуке, с панагиями, с посохом. И появлявшийся затем «двойник» с простым кейсом не решался вступать в спор с маститым «князем Церкви». «Недоразумение» приходилось улаживать бортпроводницам, и «номенклатурщика из ЦК» пристраивали во втором салоне, но обслуживали по разряду первого класса.

В советские времена иностранцы, летавшие самолётами Аэрофлота, называли эту авиаконтору «чикен-компани» (chicken, англ. – цыплёнок), поскольку особого выбора блюд на борту не было. В одном из подмосковных поселков у Аэрофлота была птицеферма, где выращивали бройлерных цыплят. Пассажиры экономического класса получали «фрагменты» птичьей тушки в холодном виде, «люксовики» – в разогретом. В те годы существовало негласное правило, согласно которому «совграждане» должны были летать за границу только аэрофлотовскими самолётами (экономия гос. валюты!), и плакат «Летайте самолётами Аэрофлота!» ненавязчиво напоминал об этом. А если лететь надо было в дни поста?

Вспоминает бывший протодиакон, которого включали в состав делегаций, возглавлявшихся митрополитом Никодимом.

Взлетели; стюардессы начинают разносить подносы; и пассажирам экономического класса предлагают обычный аэрофлотовский набор. А владыке ставят поднос с рыбой, по спецзаказу. Передо мной – цыплёнок; смотрю на владыку, а он мне: "В дороге – «разрешение на вся"».

Часто бывая за границей, владыка был прост в обиходе, если это не касалось официальных моментов церковно-дипломатического протокола. Так, он с удивлением отзывался об одном почтенном профессоре-протоиерее (прошедшем лагеря), с которым ему доводилось бывать в поездках: «Он может за ужином в ресторане устроить сцену – почему вино не подогрето! Я этого не понимаю».

Пресс-конференции

Неотъемлемой частью поездок архиереев за границу было участие в пресс-конференциях и чтение докладов. В годы