Книжный клуб в облаках - Сильвия Алиага

новые знакомства и заново собрать себя) просто умирала от желания поехать. Умирала от желания первый раз в жизни подняться на борт самолета, погулять по Лондону, сходить на вечеринку, вживую увидеть Минхо и Каролину, выбрать себе маскарадный костюм.

А с другой стороны, ее так и тянуло написать Дориану, извиниться и сказать, что она согласилась не подумав и на самом деле никак не может отправиться в Лондон. Это была та ее часть, которая никогда не позволяла ей почувствовать себя до конца своей в их маленьком городке, всегда считала саму себя более скучной и застенчивой и менее решительной, чем все ее ровесники, и откладывала до последнего дня подачу заявления о приеме на обучение в Сорбонну (изучать литературу) из-за страха, что ей будет отказано.

На мгновение Кая задумалась о том, что сказала бы ей двоюродная бабушка, окажись та сейчас рядом с ней. Странно, что в этой ситуации первым делом пришла мысль именно о ней. Ведь Кая едва ее знала, и единственным, что их связывало, был непреложный факт: эта женщина написала «Трепещущий на синих крышах свет».

Каролина вдруг вспомнила о полученной несколько месяцев назад открытке, подписанной четким, красивым почерком, и тогда поняла, что обязательно взойдет на борт самолета, летящего в Лондон. О той самой открытке, которую она сама приколола кнопками на внутреннюю сторону квартирной двери, чтобы видеть написанное там каждый раз при выходе из дома.

«Теперь – твоя очередь».

Она сможет. Уже слишком далеко зашла, чтобы пятиться назад. Робкая девушка из Нормандии начала с нуля: купила себе в секонд-хенде классную куртку, научилась подводить карандашом глаза и обзавелась подругами в Париже. К тому же есть три человека, точно более интересные, чем она сама, с кем Кая никогда и не мечтала бы познакомиться при других обстоятельствах, и все они однозначно соглашались провести с ней выходные. Минхо, Дориан и Каролина. Теперь она – часть чего-то, член клуба. Единственное, чего ей недостает, – это маскарадный костюм.

КАРОЛИНА

Двумя годами ранее, в канун Нового года, когда Каролина летала к Дориану в Лондон

Дориан отделился на миг и вновь придвинулся – ровно настолько, чтобы преодолеть разделявшее их пространство, – и снова ее поцеловал. Еще и еще раз, чередуя поцелуи разной интенсивности: чуть более и чуть менее крепкие. Каролина, подняв руки, обвила ими его шею, и Дориан, как будто только этого и ждал, мягко подтолкнул ее к лежаку, уложил на него и наклонился над девушкой, ни на мгновение не прекращая покрывать ее поцелуями.

Каролина умела фиксировать начало новой зависимости, даже страсти. Как в тот раз, когда она впервые оказалась на Пятой авеню и глазам ее открылась череда роскошных бутиков, битком набитых одеждой ей не карману. Как в тот раз, когда, открыв список треков в «Спотифай», она ловила первые аккорды незнакомой песни, уже через считаные секунды значившей для нее почти все. Или как в тех случаях, когда Лили готовила свою бесподобную херикайю[28]. Она позволила себе увлечься поцелуями Дориана, и чувством, будто она одна во всем мире, и тем приглушенным звуком, чем-то средним между рыком и стоном, что вырвался из ее горла, когда он еще крепче прижал ее к себе. Каролина была уверена, что ей никогда не надоест нечто подобное. Оно еще не закончилось, но она уже знала, что до конца жизни будет страстно желать, чтобы это с ней повторилось.

Когда они разъединились, Дориан дрожал. Мелкой дрожью. Такой легкой, что, не будь Каролина столь близко, она бы ее не заметила. Нос и щеки его покраснели от холода. В иных обстоятельствах она бы просто приложила к его лицу руки в перчатках, чтобы согреть. Но в ту ночь не осмелилась. Просто замерла. С закрытыми глазами Дориан коснулся своим лбом ее лба.

– Извини, – прошептал он, прижимаясь к ее губам, оставляя на них еще пару поцелуев, очень нежных, прежде чем окончательно отстраниться.

– Что ты чувствуешь? – спросила Каролина, не будучи до конца уверенной, что захочет услышать ответ. – Целуешься ты совсем неплохо, – она заставила себя это сказать, поднимая руку и осторожно заправляя Дориану за ухо светлую прядь.

У Каролины возникло искушение вновь привлечь его к себе как раз при этом последнем поцелуе. Ей совсем не хотелось, чтобы он отстранился так скоро, но она уже знала, что момент упущен. Пришла уверенность в том, что ему просто необходимо считать, что все случившееся не имеет большого значения для каждого из них.

Дориан чуть улыбнулся и спрятал лицо во впадинку между ключиц Каролины, словно то ли чего-то устыдился, то ли ощутил облегчение, то ли все еще думал о том, что только что с ними случилось. А потом приподнялся и улегся на спину рядом с ней, все еще очень близко. И ей сразу стало не хватать ощущения тяжести его тела на себе.

И они долго еще лежали, блуждая взглядом в лондонском небе, выравнивая сбившееся дыхание. Звезд было не разглядеть, но светлый ореол сквозь облака намекал на наличие луны. Снизу вдруг послышался ликующий крик и несколько человек захлопали в ладоши. Наступил Новый год. На проспекте зазвучала полицейская сирена и выстрелы салюта – где-то не очень далеко, но в другом районе. С трудом верилось, что на этой планете есть кто-то еще.

– Мне понравилось тебя целовать, – тихо проговорил Дориан спустя несколько минут. – Очень.

Взгляд его все еще был прикован к небу. Огни фейерверка расцвечивали его лицо разноцветным веером.

– Мне тоже понравилось, – сказала она, но так тихо, что на миг поверила, будто Дориан не мог ее слышать.

– Но я не хочу тебя потерять. – В его голосе слышались нотки поражения. – Меня просто с ума сводит мысль, что я только что все испортил. Ты – лучшее и единственное, что есть у меня.

Каролина нащупала его руку и сжала ее, переплетя свои и его пальцы. Рука его по-прежнему дрожала. И она подумала про себя: от холода ли?

– Но ты не можешь потерять меня из-за чего-то такого. Ничего страшного – всего лишь мгновение. Одно мгновение в череде всех этих лет, всей нашей жизни.

И они снова умолкли, на этот раз сплетя руки. Дориан казался намного более спокойным. Через какое-то время на вечеринке внизу зазвучала песня Элтона Джона. Дориан стал тихонько подпевать, скорее бессознательно, и Каролина ощутила, как больно кольнуло в груди.

It's a little bit funny

This feeling inside

I'm not one of those who can easily hide[29]

– Это моя любимая песня, – сказала она.

Каролина не хотела, чтобы ее слова прозвучали оборонительно, но Дориан умолк.

– Извини.

Каролина понарошку пихнула его в живот.

– Да перестань ты без конца извиняться!

Дориан снова рассмеялся, на этот раз с меньшим напряжением. Оба они знали, что теперь для Каролины эта мелодия навсегда будет связана именно