Муза - Эмма Скотт

не начали гореть. Только тогда я понял, что у меня нет очков - новые будут готовы только через несколько дней. Я был дальнозорким и не нуждался в них для этой работы, но они понадобятся, когда дело дойдет до более тонких деталей. Пора заканчивать.

Или ночи. По радио на часах было уже одиннадцать вечера. Я рисовал почти шесть часов без перерыва.

Я отложил кисти и умылся. Я должен был устать, но чувствовал себя бодрым, к тому же я обещал Амбри заняться исследованием его портрета.

Я разогрел чашку рамена - соленая лапша никогда не была вкуснее - и улегся в постель. Даже холодный ветер, проникающий через окно, не так сильно беспокоил меня.

Удивительно, что может сделать с человеком маленькая надежда.

Я пролистал книгу по истории искусства, которая охватывала эпоху Возрождения до конца 1800-х годов. Но картинки проплывали мимо моего взгляда, и я не замечал их. Я уже знал, как буду рисовать портрет Амбри. Я мог представить себе каждую линию, каждый мазок кисти.

Книга вырвалась из моих рук, когда сон подкрался ко мне.

"Я могу рисовать тебя с закрытыми глазами..."

Рассвет наступил, как мне показалось, через несколько минут, но я уже вскочил с кровати и рассматривал свою картину. Еще несколько часов, и все будет готово.

"Святое дерьмо", - прошептал я.

Я коснулся края холста, наполовину боясь, что он исчезнет. Что я сплю. Но, как сказала Люси, сомнения в себе, которые сжимали меня, как удав, исчезли, и я мог дышать. Я был в зоне. Я делал то, что должен была делать, и это было все.

Я должна была прийти к Амбри только во второй половине дня. Я нарисовал три эскиза его полного тела в виде демона - они практически вылетели у меня из-под руки - и отправился в Гайд-парк. Я держал цену в двадцать фунтов, и снова клиенты говорили мне, что это дешево. Амбри и так платил мне слишком много за свой портрет, а тут еще эти наброски были его подарком. Было ощущение, что я пользуюсь преимуществом.

К полудню два эскиза были расхватаны, и высокий мужчина в коричневом твидовом пальто взял последний, изучая его через круглые очки из черепахового панциря.

"У вас есть еще?"

"Это все, - сказал я, - но я работаю над серией картин".

Он кивнул и порылся в кармане. Он протянул мне визитную карточку с надписью "Дэвид Кофман, розничный продавец и экспонент" и своей контактной информацией.

"Я курирую коллекции для Лондонской ярмарки искусств через неделю после этой субботы. Как вы думаете, у вас будет что показать к тому времени?".

"Я... да! Определенно".

"Киоски для художников открываются в шесть утра. Тогда приходите ко мне в офис. Я займу для вас стенд".

"Я не знаю, что сказать. Спасибо."

Он протянул мне эскиз. "Вы забыли подписать его".

"Ах, да."

Я подписал свое имя в правом нижнем углу, пока он доставал из бумажника пятидесятифунтовую купюру.

"Я не имею привычки покупать у своих продавцов", - сказал он, - "но эту я оставлю себе". Мы обменяли эскиз на деньги, и он прищурился на мое имя. Затем он наклонил ко мне свою кепку. "Через неделю, в субботу, Коул А. Мэтисон".

"Хорошо. Тогда до встречи". Я сел обратно на свой маленький табурет. "Подождите! Вы забыли сдачу".

Он рассеянно махнул мне рукой, его глаза были устремлены на эскиз. "Поверь мне, это

кража".

Я приехал в квартиру Амбри в начале дня. Жером сидел за столом. Опять. Они когда-нибудь давали ему отгулы? Он помахал мне рукой, прежде чем я успел сказать хоть слово. У двери Амбри я постучал, и он пригласил меня войти.

Я глубоко вдохнул, приготовившись к тому, что он будет будоражить мои чувства и путать мысли.

Он сидел на стуле у камина, глядя в пламя, и на его красивом лице было написано грозовое выражение. Он был одет во все черное, как будто собирался на фотосессию или премьеру фильма. Его острый взгляд скользнул ко мне.

"О чем-то задумался?" - спросил он. "Позволь мне угадать. Ты размышляешь о продаже моих набросков". Он закатил глаза и снова повернулся к огню. "Неудивительно, что Фортуна продолжает скучать по тебе, Коул Мэтисон. Ты избегаешь ее на каждом шагу".

"Сегодня Фортуна не скучала по мне, благодаря тебе".

Я рассказал ему о мистере Коффмане и лондонской ярмарке искусств.

"Таким образом, начинается ваш эпический взлет к славе и несметным богатствам", - сказал Амбри.

"Не знаю, как насчет этого, но это больше действий, чем я видел с момента окончания школы".

"Так что, естественно, ты чувствуешь вину за это".

"Это не чувство вины, на самом деле". Я улыбнулся. "Ну, может быть, немного".

"Зачем? Я открыл тебе свою форму, чтобы ты мог использовать ее для создания своего имени. Мой человеческий портрет - для меня".

Я изучал свои руки, испачканные углем. "Я знаю. Просто это очень много, и я благодарен..."

"Тогда скажи спасибо и покончи с этим".

Его плохое настроение было похоже на грозовую тучу, заполнившую квартиру; воздух был напряженным и электрическим. Я присел на диван. "Все в порядке?"

"А почему бы и нет?"

"Это ты мне скажи". Я заметил, что его волосы не были как обычно безупречно уложены, а были взъерошены. Как будто кто-то - не один кто-то? - провел по ним пальцами. "Долгая ночь?"

"На самом деле, да. Это не оскорбляет твою чувствительность?"

Я пожал плечами, положив локти на колени. "Не знаю. Мне это не нравится, но я был окрылен..."

"В том, что я могу сделать для тебя?" Он насмехался. "Как по-человечески с твоей стороны".

"Возможно", - признал я. "Я даже не знаю, чем именно ты занимаешься. Создаешь сексуальных наркоманов? Или заставляешь людей изменять тем, кого они любят? Или…"

"Я не заставляю людей делать что-либо. Ни один демон не заставляет. Мы только разжигаем то, что уже существует в вас. Это зависит от тебя, чтобы противостоять нам. Дать отпор своей силе, которая намного превосходит нашу, если вы только поверите в это".

Я нахмурился. "Я просто