Муза - Эмма Скотт

завернутую в записку:

«Первая часть»

Амбри

"Это слишком", - пробормотал я, затем прочитал постскриптум.

P.S.: Это не слишком много. Привыкай получать компенсацию за свое искусство или найди новую профессию.

Мне пришлось рассмеяться. Он был прав. Еще более убедительным, чем материалы или деньги, было желание нарисовать Амбри. Оно горело во мне так же жарко, как...

Пламя, которое убило его?

Я приложил руку к груди, пока боль не утихла. Лучше сосредоточиться на моей новой ситуации, чем на том, что я чувствую по отношению к нему.

Почему-то это было не так сложно.

Я пролистал одну из своих книг по истории искусств. Конечно, во все времена находились люди, которые становились свидетелями потусторонних явлений. Я подумал об адских картинах Иеронима Босха или Франсиско де Гойи. Были ли они рождены исключительно воображением, или им удалось заглянуть в то, что им не полагалось? Как и я, знали ли они что-то, чего не знали все остальные?

На эти вопросы не было ответов. На что я мог рассчитывать, так это на то, что у меня есть покровитель. Я не собирался голодать или становиться бездомным, во всяком случае, пока.

Мне хотелось начать рисовать прямо сейчас, но моей лучшей подруге нужно было знать, что она может перестать беспокоиться обо мне. Я был в долгу перед ней. Я взял телефон и набрал номер Люси Деннингс.

"Привет!" - сказала она, когда ответила, настороженность подпортила ее энтузиазм. "Как дела?"

"Отлично", - ответил я. "У меня есть хорошие новости, и я хочу, чтобы ты узнала их первой".

"О Боже, я так рада за тебя!"

Усмехнулся я. "Я еще даже не сказал тебе, что это такое".

"Я знаю, но..."

"Но ты беспокоилась обо мне".

"Ну, да..."

"Ты можешь дать пять. У меня есть покровитель."

"Иди ты."

"Я знаю. Я тоже не могу в это поверить".

"О, я верю. Я так рада за тебя. Кто это? Что за работа?"

"Он... очень богатый человек".

Я подавил смех. Это описание Амбри было похоже на то, как если бы я сказал, что Давид Микеланджело - очень большая статуя. Технически точно, но даже близко не соответствует реальности.

"Он хочет, чтобы я написал его портрет. Большой. Это может занять несколько месяцев".

"Черт, Коул! Кто этот парень? Кто-нибудь, о ком я могла слышать?"

"Мне нельзя говорить. У нас своего рода соглашение о неразглашении".

"О Боже, это же принц Гарри, да?"

Я рассмеялся. "Ты угадала, прямо из ворот".

Она рассмеялась вместе со мной, а затем облегченно вздохнула. "Так приятно слышать тебя таким. Раньше ты звучал так, будто тебя сжимало от беспокойства, а теперь ты снова можешь дышать. Это правда, Коул? Тебе стало лучше?"

"Да, Люс", - сказал я густо. "Я в порядке, обещаю. И я также обещаю, что в следующий раз, когда я буду чувствовать себя так, я скажу тебе. Или расскажу кому-нибудь".

"Хорошо. Я как раз говорила Касу, что думаю, нам стоит проверить, как ты, но сейчас ты будешь слишком занят со своим таинственным, богатым благодетелем".

"Я дам тебе знать, как только закончу", - сказал я, мне уже не нравилась идея закончить с Амбри, когда мы еще даже не начали.

"Подожди, ты опять говоришь грустно", - сказала Люси. "Или, может быть, не грустно, но..."

"Противоречиво?"

"Да! В чем дело? Он засранец?"

"Скажем так, он... морально ущемлен".

Отлично, теперь я апологет демонов.

"Но это только часть проблемы", - быстро добавил я и, плюхнувшись обратно на свою жесткую кровать, уставился в потолок. "Я думаю, что у меня могут появиться..."

"Чувства к нему?" Люси практически прокричала мне в ухо.

"Нет, у меня есть мысли. Очень много. И все они направлены в его сторону".

Еще один визг, и мне пришлось убрать телефон от уха.

"О Боже, прости", - сказала Люси. "Просто прошло уже три года с тех пор, как ты даже не упоминал о ком-то".

"Да, но это нехорошо, Люси. Есть миллиард этических причин, по которым ввязываться в это дело - плохая идея. И наименьшая из них - он мой работодатель".

"Я тебя понимаю, но мне тоже вроде как все равно".

"Ты не помогаешь."

"Слушай, я знаю тебя. Ты сострадательный и добрый, и любой, кто привлекает твое внимание, должен быть как-то достоин этого. Так ведь?"

"Все немного сложнее". Я со вздохом стряхнул ворсинки с покрывала. "Мы вроде как невозможны".

"О нет. Не говори так".

"Это правда. Я немного увлекся им, потому что он до смешного красив. Но я не могу - и не должен - игнорировать все остальное".

Люси вздохнула. "Что ж, это отстой. Может быть, после того, как ты закончишь на него работать...?"

"Он все равно будет таким, какой он есть. Нет, мне нужно сохранить профессионализм. Делать свою работу и все", - сказал я, желая, чтобы мои слова звучали хотя бы наполовину так же убедительно.

"Ну, дай мне знать, если что-то изменится", - сказала Люси. "Кто знает? Может быть, просто присутствие твоего светящегося лица приведет его в чувство, и он будет вести себя хорошо".

Я улыбнулся при мысли о том, что Амбри будет вести себя хорошо в любом качестве.

"Чудеса случаются. Мне пора бежать. Люблю тебя, Люс".

"Я люблю тебя, Коул. Скоро поговорим, хорошо?"

"Обязательно".

Мы попрощались, и я тут же установил холст и взял карандаш. Свет снаружи становился все тусклее, но это казалось уместным. Я глубоко вздохнул, вспоминая, как прошлой ночью Амбри стоял у окна, кончики крыльев чистили пол, его черные-пречерные глаза были какими-то выразительными и задумчивыми. Почти меланхолия.

Я набросал его черно-белый эскиз, а цвет заполнил мысленным взором. Блики окна за его спиной и одинокий уличный фонарь, светящийся желтым светом. Темно-бордовый цвет стен, черный цвет его костюма. Вся композиция возникла передо мной за несколько мгновений; я видел ее так, словно она уже была закончена. Я бросил карандаш, взял кисть и принялся за работу.

Час становился поздним. Я зажег лампу.

В комнате стало холодно. Я надел свитер.

Мой желудок урчал. Я не останавливался. До тех пор, пока мои глаза