На остановке у сгоревшей березы - Светлана Мосолова

— Красавец! — оценил дед, наливая на посошок. А ты, Мишка, скрытный какой. Кому отдашь?

Михаил, чуть улыбаясь, глянул на собеседника.

— Этот щенок, дед, большую услугу оказать мне может в жизни. На Новый год в Березовку хочу съездить, вы с бабкой тут за домом приглядите.

— К кому это надумал ты, Мишка, в Березовку? Ты, парень, какой-то туман наводишь.

— Все узнаешь, дед, в свое время. Я ведь и сам мало еще что знаю да понимаю, но вовремя этот щенок у нас оказался. А теперь, дед, обувайся, тулуп свой надевай и домой топай, бабка ждет. Проводить тебя или сам дойдешь?

— Дойду, милай, ноги хучь как у пеликана, но до дому донесут.

Михаил проводил деда, постелил собаке в уголке одеяло, налил молока, достал из шифоньера сверток. Вытащил рубашку, подаренную Таней. Она действительно была яркой, летней и морской. Мужчина, мельком глянув, осторожно повесил ее на спинку стула, посмотрел на собачку, удовлетворенно кивнул, оделся и вышел в гараж, принялся ковыряться в машине.

20

Березовка. 2008 год

Таня никак не ожидала, что эти три первых ее месяца на белорусской земле окажутся такими трудными. Справляться с хозяйством оказалось совсем не просто. Дом, справный с виду, нуждался в хорошем ремонте. Крыша текла. Окно в маленькой комнате продувалось. Полы в сенцах совсем прогнили. В магазине продавали только самое необходимое. Андрейка лежал больной, а она не могла купить для него лекарств. Помогла соседка. Она пришла на третий день. Таня поставила таз под льющую с потолка воду и обреченно наблюдала, как струя становится все больше. Таисия Петровна позвала местного, и парнишка за полчаса устранил это бедствие.

Лекарства тоже принесла пожилая женщина.

— Я ведь тоже приезжая, — рассказывала она. В тридцать лет приехала сюда из Астрахани, да так и осталась. В школе учительницей тридцать лет проработала. Нелегко было первые годы. Но не уехала. Земля эта не отпускала. Жить нужно там, где душе спокойно.

«Как она правильно говорит», — думала Таня, подливая гостье горячего чая и успокаиваясь душой.

— И ты справишься. Плохо, что хозяина нет. В деревне без мужика тяжело. Но, не горюй, люди здесь отзывчивые. Через три дома от правления Сердюки живут, два брата с детьми. Сходи, договорись, они хорошие мастера, делают недорого и на совесть. Зиму перезимуешь, а весной такая благодать начнется, что забудешь про обратный путь.

— У меня обратного пути нет, — возразила Таня, — понимала, когда сюда ехала, что будет нелегко.

— И все-таки отчаянная ты женщина, — чуть усмехнулась соседка, — вот так сорваться с насиженного угла, детей бросить да приехать в чужую сторону, это веские причины быть должны…

— Должны быть, — эхом отозвалась Таня, мысленно в одно мгновение перелистнув свою прежнюю жизнь.

Таисия Петровна внимательно глянула на Таню, ободряюще улыбнулась.

— Ну и ладно. Захотела и приехала! Мы, русские бабы, такие, сначала терпим, а потом как разойдемся, что сами себе диву даемся! Ты не стесняйся, обращайся по-соседски. Я тоже одна. Вот вместе и будем зимовать. А куда поехать, так мой «Москвич» на ходу, подвезу.

— Спасибо, Таисия Петровна. Ваша помощь мне действительно нужна будет…

И Таня рассказала, что хочет усыновить Андрейку. Через неделю приехала подруга. Они отыскали лесничество деда Сергея. Но тот уже год, как умер. Мальчик перенес это известие довольно спокойно. К тому времени Таня уже поговорила с ним и Андрейка дал согласие на усыновление. Два месяца Таня собирала необходимые документы. Спасибо соседке, действительно помогла. Там, где Таня понапрасну обивала пороги, Таисия Петровна одним телефонным звонком решала проблему. Когда она узнала, что Таня пишет рассказы, потребовала прочитать ей их.

Прослушав некоторые, осторожно сказала Тане.

— Не хочу тебя обнадеживать. Хорошие. Я с интересом слушала. Видно, что не хватает тебе института. Но как самобытный писатель, ты довольно крепкая. Есть у меня один знакомый редактор. Ученик мой бывший, — она улыбнулась, — плохо он учился до четвертого класса. Однажды, помню, член комиссии какой-то приезжей его спросил: «Как ты учишься, мальчик?» — А Николка гордо ему отвечает: «Я — твердый троечник!» А потом так понравилось ему книжки читать, что вот уже десять лет возглавляет одну из Минских редакций. Он заезжает ко мне под Новый год, поздравляет. Вот мы и зайдем к тебе поздороваться. А ты подбери из своего запаса две три вещи, может, что и получится из этого.

— Вы просто фея-волшебница.

— Не хвали, ничего не известно. Писателей много. И поопытней тебя, и покруче. Но попытаемся. Хорошие ведь рассказы, простые и жизненные. Если мне понравились, так и другие с интересом прочтут. Глаза пожилой женщины загорелись.

— Не будем до Нового года ждать. В среду я в Минск поеду по делам, приготовь флешку, сама ему отвезу. А там уж, как Бог распорядится.

К Новому году Таня с Андрейкой уже освоились в своем доме. И даже украсили большую комнату гирляндами.

— Завтра по магазинам поедем, — сказала мальчику Таня. — Нужно тебе к школе форму купить с учебниками. Хорошо, что Таисия Петровна тебя немножко поднатаскала по всем предметам, иначе тебя только во второй класс взяли бы.

— Тетынька, не боись. Ты еще не знаешь, какой я смышленый. Я враз все понимаю. Ищо отличником буду, вот поглядишь!

— Погляжу, погляжу, — ответила Таня, а пока, хвастунишка, идем пельмени лепить. Много налепим и на мороз уберем. А ты, когда есть захочешь, возьмешь и сваришь.

— А ты где будешь?

— Работу поеду искать. Может, чего и найду.

— Я, когда вырасту, буду сам работать, а ты дома будешь сидеть, — серьезно сказал мальчишка.

Беларусь. Минск

Они успели купить все, что нужно, уже до обеда. Зашли в маленькое кафе на автовокзале, съели по пирожному и сели в автобус, чтобы ехать домой.

— Тетынька, смотри, тот дядя, что меня нашел, стоит у машины, — дернув ее за рукав, сказал Андрейка, сидевший у окна.

Она так быстро дернулась к окну, что потом стыдила себя за этот глупый порыв.

Она встретилась с ним взглядом, радостно заулыбалась и даже помахала ладошкой, приветствуя его. Мальчик тоже принялся махать. Мужчина удивленно всмотрелся в окно автобуса, узнал, широко улыбнулся им, махнул рукой, приглашая выйти из автобуса, сделал шаг навстречу, но тут из соседнего автобуса вышла женщина и, подойдя к нему, так эмоционально принялась выяснять отношения, то теребя его за рукав, то поглаживая ему щеки, что у самой Татьяны щеки почему-то запылали, словно от стыда. Она отвернулась от окна, встретила понимающий взгляд