На остановке у сгоревшей березы - Светлана Мосолова

в окно на пробегающие перелески, она отложила журнал, тихо сказала:

— Расскажи мне про свою жизнь. Что помнишь…

Он словно ждал и не хотел этого вопроса, пожал плечом.

— Да чего там, тетынька, рассказывать. Я мало чего помню. Не так хороша жизнь там была.

— Тогда, Андрейка, — она вдруг притянула его к себе, прижала, заглянула в глаза, — тебе нужно ее забыть! Совсем забыть! Понимаешь?

— Я уже и забыл, — бросил он.

Видимо, ее вопрос все-таки заставил его на миг вспомнить прошлые страхи, и ему это было неприятно и ненужно. Детский организм сам отсекал все, что мешало, разрушало психику. Он не хотел возврата к старым отношениям, прошлому окружению, боролся за другую жизнь и не понимал, зачем ему напоминают о прошлом.

Таня подумала, что опять ляпнула лишнее. Мальчик молча смотрел в окно.

— А хочешь, я тебе про себя расскажу? — спросила она.

— Расскажи, — равнодушно отозвался он.

Женщина, подбирая слова, начала рассказ. Но скоро, замечая его интерес, не выбирая слов, не пытаясь выставить себя в лучшем свете, вспоминая какие-то детали, рассказала десятилетнему приятелю историю своей причудливой непутевой жизни.

Иногда он задавал вопросы, и она старалась честно на них ответить.

Когда она закончила, он вздохнул то ли с пониманием, то ли с осуждением. Помолчал и сказал.

— Хорошо, тетынька, что у тебя свой дом был. Ты с детьми своими там жила… И собака даже у вас была. А этот дядька твой, козел. А тебя не любил, обманывал. Надо было тебе молодой его бросить. Зачем так долго терпела… А теперь вот ты уже старая. Как одна в деревне жить будешь. В твоем доме дровами топить надо? Я тоже в деревне жил. Ух и холодно там, коли не протопить как следует. Я сам дрова колол, — прибавил с гордостью.

— Почему ты меня старой назвал? Я еще в состоянии сама хозяйством заниматься, — с легкой обидой сказала Таня.

— Ну, ты ведь уже бабушка, а жить одна будешь. Дети твои в Италии. Глупая ты. В Италии море, тепло, на берегу спать можно и бананы жевать.

— В Италии не растут бананы, там апельсины и мандарины.

— Еще лучше. И дома искать не нужно.

Он мечтательно прищурился.

— Для меня здесь лучше всякой Италии, — сказала она, — знаешь, у каждого должна быть в жизни мечта. Одна. Своя, настоящая. Вот моя мечта сбылась. Ты маленький, не все еще понимаешь.

— У меня тоже мечта сбылась, — отозвался он, — вот приедем, я отыщу деда Сергея и все пойдет как по маслу. У него тоже собака большая есть. Я ее дрессировать буду. А когда вырасту, он меня к себе в лесничество егерем возьмет, я знаю.

Вагон перестукивал и подергивался на поворотах, а они, не зажигая света, сидели, прижавшись, и долго еще разговаривали вполголоса.

Уже на границе Беларуси Татьяна созналась себе, что не хочет отпускать этого маленького человека.

«Он ведь совсем ребенок, пропадет один, — со страхом думала женщина, наблюдая за мальчишкой, — какой-то дед Сергей, которого он ни адреса, ни фамилии не знает. Просто яркое детское воспоминание. И куда пойдет без денег и документов. Снова заберут в приемник».

Она содрогнулась от этой мысли, представив его среди малолетних преступников.

И потихоньку, с женской хитростью принялась приручать его к себе.

— Ты прав, — говорила грустно, — вот я буду одна жить. Собаку заведу, козу куплю белую. Хозяйство небольшое, но одной все-таки тяжеловато будет. Особенно первое время. Подруга поможет, но жить мне одной придется. А зимы в Беларуси долгие и холодные. Может, ты у меня поживешь первое время? Вместе твоего деда Сергея отыщем. Ты ведь ребенок. Как будешь один его искать. А вместе легче. И дрова ты умеешь колоть…

Она говорила так, но осознавала, что легко только на словах. Понимала, что опять затеяла очередную авантюру, но потерять Андрейку уже не могла.

Мальчик сопел носом, прихлебывал чай, размышляя.

— Да я и сам, тетынька, боюся, как бы меня не сцапали прямо на вокзале. Я маленько помню, как нада ехать. Там такой большой дом прямо у дороги с синими воротами и от него на автобусе лесом до конечной остановки ехать нада. Мне бы этот дом сыскать только…

Он уперся в нее детским взглядом, полным надежды.

— Отыщем, Андрейка, — легко пообещала она. Сперва ко мне поедем, помоемся, отдохнем. А потом займемся этим домом. У меня подруга историк, она все большие дома знает. Точно тебе говорю.

— Ну, ладно, — согласился накормленный и сытый ребенок. Ты уж только поторопи свою подругу, пусть сразу начинает отыскивать, а то я этих историков знаю, они же руины всегда ищут, — бормотал он уже совсем сонный.

На подъезде к станции они смотрели в окно и увидели сгоревшее дерево рядом с остановкой.

— Жалко дерево, — сказал Андрейка.

В эту минуту в купе заглянула проводница, быстро обратилась к Тане, указывая на Андрейку.

— Патруль по вагонам ходит, какого-то мальчишку ищут, ты бы «племянника» схоронила. Я неприятностей не хочу.

Не успела она договорить, как он взметнулся, указывая на остановку, крикнул ей:

— Жди меня завтра там.

Таня не успела даже ответить, а он уже спрыгнул с медленно отходящего поезда.

Беларусь, лесничество Березовка

До Березовки доехали быстро. Дом Тани стоял чуть на отшибе от деревни, у самой реки. Подруга предлагала ей несколько более выгодных вариантов, но женщине настолько красивым показалось это место, что про другие дома она даже слушать не захотела. Теперь небольшая речка, такая спокойная летом, накатывалась холодными волнами на пологий берег и словно подвывала ветру.

Таня побежала к дому, открыть калитку и дверь. Когда обернулась, Михаил уже стоял на пороге с мальчиком на руках.

— Горит весь, — тихо сказал он и, осторожно переступив порог, занес его в комнату.

Таня засуетилась вокруг мальчика. Ребенок смотрел на нее, но, видимо, не слышал и на вопросы лишь чуть раскрывал потрескавшиеся губы.

Она быстро переодела его в сухое, уложила в кровать. Михаил помогал ей.

— Я сейчас разведу уксус и разотру его, — подумав, сказала она, — ничего, все обойдется, я надеюсь.

— Огромное вам спасибо, — опять обратилась она к нему, — мне просто повезло, что встретила вас на дороге. Даже не знаю, как отблагодарить. Хотя знаю… Присядьте, я сейчас.

Она вышла в другую комнату и скоро вернулась со свертком в руках. Улыбаясь, протянула ему:

— Когда была у детей в Италии, там на побережье много маленьких бутиков. В одном увидела эту мужскую рубашку и почему-то захотела купить. Она мне показалась такой солнечной, итальянской. А размер, я думаю, самый ваш.