Все под контролем - Энди Макнаб

Я посмотрел налево: идущая вверху скоростная магистраль терялась вдали, устремляясь к центру города. Бетонная стена скрывала все опоры, вдоль нее бежала дорожка. Собственно говоря, это была узкая полоса утоптанной земли, замусоренная пустыми банками и сигаретными пачками. Судя по всему, люди оставляли машины здесь, чтобы не платить за парковку в центре. Старые, разрушенные почти до основания здания виднелись повсюду, но все же земля эта как-то использовалась. Справа темнел «Уличный театр», устроенный в пакгаузе. Железнодорожные пути сохранились, но рельсы заржавели, и шпалы заросли сорняками. Сверху раздавался непрерывный рев транспорта на скоростной дороге.

Мы миновали склад металлолома, затем площадку с грудами цемента, где грузовые суда обычно очищали трюмы от мусора. Потом я увидел нечто настолько чуждое окружающему, что оно казалось выдумкой сюрреалиста. Отель «Калипсо», построенный в конце шестидесятых, по-прежнему бросал вызов прогрессу. Он был похож на обломок кораблекрушения в океане хрома, дымчатых стекол и блестящего кирпича, как если бы его владельцы решили погрозить пальцем собственникам, понемногу осваивающим эту унылую территорию.

Это было очень основательное четырехэтажное здание, построенное в форме разомкнутого квадрата; внутри квадрата находилась стоянка, битком набитая легковыми автомобилями и пикапами. С внешней стороны стен окон не было, там торчали одни кондиционеры. Я свернул налево и, продолжая слышать непрекращающийся грохот над головой, обошел отель. Теперь я находился параллельно Болл-стрит, проходившей за ним. Келли не говорила ни слова. Но у меня настрой был рабочий, и, если бы я не держал ее за руку, то, пожалуй, вообще позабыл бы о ее присутствии.

На крыше гостиницы стояла массивная спутниковая «тарелка» диаметром метра три, не меньше. Такая штуковина выглядела бы вполне уместно на крыше Пентагона. Мы дважды повернули направо и оказались на Болл-стрит.

По номерам домов на карте я знал, что объект находится слева. Чтобы улучшить обзор, я держался правой стороны.

Было по-прежнему невероятно шумно: гудение двигателей самолета, взлетающего по ту сторону выстроившихся в линию деревьев, перемежалось с непрестанным ревом автострады.

— Куда мы идем? — Келли пришлось перекрикивать весь этот шум.

— Туда, — кивком указал я. — Хочу посмотреть, удастся ли нам найти офис моего друга. А потом можем подыскать симпатичный новый отель.

— А почему мы все время переезжаем?

Я не сразу нашелся что ответить. Меня больше занимали номера домов по улице, чем вопросы Келли.

— Потому что мне быстро все наскучивает, особенно если еда плохая. Вчера вечером вообще была какая-то бурда, разве нет?

Последовала пауза.

— А что такое «бурда»?

— Это значит, что еда была не очень хорошая.

— Нормальная была еда.

— Да не совсем. Давай подыщем какую-нибудь приличную гостиницу, для этого я сюда и приехал.

— Но мы можем остановиться у меня дома.

Реактивный самолет, только что покинувший взлетную полосу, уходил в небо над крышей отеля. Мы следили за ним как завороженные, даже на Келли это произвело впечатление.

Когда рокот его двигателей стих, я сказал:

— Пошли, поищем офис.

Я продолжал глядеть вперед и налево, стараясь определить, какое это может быть здание. Район представлял собой настоящую мешанину стилей: старые фабрики и складские помещения и новые двухэтажные офисы соседствовали с парковочными площадками и скоплением контейнеров. В просветы между зданиями я едва различал зелень деревьев, растущих вдоль Потомака всего в каких-нибудь трехстах метрах от нас.

Начались дома постройки конца девяностых, и я понял, что офисный блок ВИРА где-то недалеко. Наконец мы дошли до новенького двухэтажного офиса, состоящего из сплошных металлических конструкций, с трубопроводами вдоль стен. Внутри горели лампы дневного света. Я попробовал прочитать таблички с названиями, но не смог: тут было темновато, и требовалось подойти поближе; делать это я не хотел. На одной, кажется, было написано «Юникорн»,[40] но прочесть другие я не сумел.

Здание не походило на офисы «Шин фейн» или ВИРА, к которым я привык. К примеру, на Кейбл-стрит в Лондондерри они были на два этажа над и на два под поверхностью земли — выдумка двадцатых годов, — мало чем отличаясь от таких же в Западном Белфасте. И уж это точно не были высокотехнологичные офисные блоки, похожие на центр Помпиду в миниатюре. Не ошибся ли Пат? В моем представлении это должно было быть какое-нибудь древнее, сдаваемое в аренду здание. Вполне вероятно, что все это было лишь внешней стороной — коммерческое предприятие с законопослушными служащими.

Я сконцентрировался на объекте, когда мы проходили обратно, но оглядываться не стал. Надо научиться получать всю информацию с первого раза.

— Ник!

— Что?

— Я промокла.

Я посмотрел вниз. Ноги у Келли были совершенно мокрые; сосредоточившись на том, что делать дальше, я не замечал, что мы идем по лужам. Надо было купить ей сапожки.

Мы подошли к Т-образному перекрестку. Посмотрев налево, я увидел, что улица ведет к реке. У обочины было припарковано еще больше машин, и на каждом шагу попадались свалки металлолома.

Я посмотрел направо. В конце улицы виднелась магистраль, а ближе, над домами, я заметил «тарелку» на крыше гостиницы «Калипсо». Настроение у меня было приподнятое. Я произвел осмотр объекта и нашел место, где остановиться, — и все это до 11 часов.

16

Мы зашли на стоянку отеля. Я указал Келли на проход между крытым грузовиком и мини-фургоном.

— Подожди под навесом, там сухо. Я скоро вернусь.

— Я хочу с тобой, Ник.

Я снова прибег к тактике натаскивания щенка:

— Нет. Ждать там. Я недолго.

И я исчез прежде, чем она успела возразить.

Вестибюль отеля представлял собой просто-напросто комнату на первом этаже, превращенную в офис. Регистрация оказалась такой же незамысловатой. Историю несчастной британской семьи здесь поняли намного быстрее.

Я вышел, забрал Келли и, пока мы шли к нашему новому номеру на втором этаже, усиленно размышлял над тем, что делать дальше. Внезапно Келли потянула меня за рукав:

— Двойная бурда.

— Что?

— Сам знаешь, здесь плохо. Ты говорил, что там была бурда. А здесь вдвойне.

Пришлось согласиться. Я даже подумал, что здесь может стошнить.

— Нет, нет, погоди, пока не придем. Видела эту спутниковую «тарелку»? С такой штукой мы, пожалуй, сможем ловить все программы в мире. И никакая это не бурда.

В номере нас ожидали две супердлинные кровати, большой телевизор, обычные темные лакированные поверхности и минимум мебели: просторный буфет, видавший лучшие дни, гардероб — просто рейка внутри распахнутого стенного шкафа в углу — и одно из тех приспособлений, куда можно поставить чемодан.

Я осмотрел ванную и заметил флакончик шампуня.

— Видишь? — спросил я. — Это всегда признак хорошего отеля. Мне кажется, что мы в «Рице».

Я включил телефон и устройство для подзарядки, а затем вплотную занялся телевизором, выискивая детские программы. Теперь это стало частью стандартной методики работы.

Я снял с нее пальто, встряхнул его и повесил в шкаф, затем подошел к кондиционеру и нажал несколько кнопок. Подставил свой пиджак, проверяя, насколько силен поток воздуха; мне хотелось, чтобы в номере было жарко. Все еще ожидая реакции агрегата, я спросил:

— Что показывают?

— «Могучих рейнджеров».

— И про что там?

Я отлично знал, про что там, но поговорить не мешало. Мне не хотелось, чтобы мы стали закадычными друзьями, вместе ездили на каникулы, обменивались зубными щетками и всякое прочее дерьмо, — далеко нет, но чем скорее все выяснится, тем лучше. Чтобы наши отношения выглядели нормальными, они должны быть нормальными, и мне не хотелось попасться только потому, что какой-нибудь не в меру назойливый тип решит, что нас не соединяют узы нежной привязанности.

— И кто тебе нравится больше всего? — спросил я.

— Кэтрин, она такая розовенькая, такая душка.

— Потому что у нее все платья розовые?

— Потому что она отличная, во! А не какой-нибудь придурок. — После чего Келли рассказала мне все про Кэтрин, которая к тому же оказалась англичанкой. — Мне это нравится, потому что папа тоже из Англии.

Я заставил ее переодеться в новые джинсы и футболку. Это заняло целую вечность.

«Нет уж, родительские радости не для меня, — подумал я. — Ни минуты личной жизни. И главное, в чем смысл, если приходится целый день проводить в роли слуги?»

Наконец она высохла и привела себя в порядок. Рядом с телевизором стояла кофеварка и пакетики с молоком и сахаром; намек был ясен, я включил ее. Когда агрегат стал фырчать и побулькивать, я подошел к окну. Сквозь прорезь в тюлевых занавесках мне открывались серые однообразные стены по обе стороны, внизу была парковка, а за дорогой тянулась в высоте автострада. Мое настроение было под стать пейзажу.