Все под контролем - Энди Макнаб

К сожалению, такого я не нашел. Зато нашел нечто не хуже, а именно видеокамеру «Hi-8», которую предпочитают использовать тележурналисты, работающие на вольных хлебах. Нужно было только поменять объектив, чтобы укрупнить кадр. Я вспомнил, как работал в Боснии, а вокруг так и бегали парни, не отрываясь от своих «Hi-8». Все они думали разбогатеть, продавая новостям съемки стрельбы в упор.

Я взглядом подозвал к себе одного из продавцов.

— Сколько стоит эта камера? — спросил я на своем дурном американском.

— Совсем новенькая. Только распаковали. Пятьсот долларов.

Я ухмыльнулся.

— Тогда назовите вашу цену, — предложил продавец.

— У нее есть запасная батарейка и устройство для внешнего питания?

— Конечно. У нее все есть. Даже футляр.

— Могу я посмотреть, как она работает?

— Конечно, конечно.

— Тогда договорились: четыре сотни наличными.

Продавец стал делать то, что делают все водопроводчики и строители: прищелкивать языком и присвистывать.

— Послушайте, что я вам скажу: четыреста пятьдесят.

— Идет. Еще мне нужна воспроизводящая система, но только не видеомагнитофон.

— У меня есть исключительно то, что вам нужно. Пойдемте.

На агрегате, который он вытащил из-за полки, висел ценник: 100 долларов. На вид агрегату казалось лет сто, и он был густо покрыт пылью.

— Послушайте, — сказал продавец, — не мучьте себя понапрасну. Девяносто долларов, и эта штука ваша.

Я кивнул.

— Мне еще нужны кое-какие объективы.

— Какие именно?

— Двухсотмиллиметровые, думаю, к этому подойдут. Желательно «Никон».

Я исходил из одного миллиметра объектива на каждый метр, отделяющий меня от объекта. За долгие годы мне было не привыкать вести слежку за людьми, вынув всего одну черепицу из крыши их дома, так что я знал, что смогу зафиксировать цель. И еще я научился тому, как можно впустую потратить время, если в результате не получить качественные изображения.

Продавец показал мне двухсотпятидесятимиллиметровые объективы.

— Сколько?

— Сто пятьдесят.

Он уже приготовился к тому, что я скажу: это слишком.

— Ладно, договорились, если вы прибавите еще четырехчасовую пленку и удлинитель.

Он казался почти расстроенным тем, что я сдаюсь так легко.

— Какой длины?

Вот теперь надо поторговаться. Молодчик сам этого хотел.

— Самый длинный, какой у вас есть.

— Двадцать футов?

— По рукам.

Теперь он был счастлив. Можно не сомневаться, что у него был и сорокафутовый шнур.

Я зашел в «Уолмарт», расположенный в двух кварталах от метро. Нырнув в него, я стал оглядываться, выискивая предметы, которые помогли бы мне установить камеру.

Проходя мимо прилавков, я понял, что делаю то, что делал всегда, где бы ни находился: приглядываюсь к кулинарным составляющим и банкам с чистящими средствами и соображаю, что бы мне подошло, чтобы устроить небольшую заварушку. Смешайте это и это, доведите до кипения, добавьте щепотку вот этого, и вы получите зажигательную смесь. Или можете сварить все вместе, соскоблить накипь по краям посуды, потом добавить вот этого дерьма из банки и поварить еще немного, пока на дне не появится осадок, который можно использовать как взрывчатое вещество небольшой мощности. Двадцати минут, проведенных в магазине, достаточно, чтобы купить все составляющие для бомбы, способной разнести машину в клочья, да еще сэкономить долларов десять.

Однако сегодня ничего такого мне не понадобилось. Сегодня мне нужны были всего лишь двухлитровая пластиковая бутылка кока-колы, ножницы, рулон мешков для мусора, карманный фонарик «мэглайт» со сменными фильтрами, рулон клейкой ленты и набор отверток, клещей и прочих инструментов — двадцать одно наименование за пять долларов. Форменный грабеж! Они были мне нужны всего на каких-нибудь пять минут, не больше. Сделав эти покупки, я прихватил первую попавшуюся книжку приключений для Келли, несколько книжек-раскрасок, карандашей и разного прочего барахла, чтобы она не скучала. Еще несколько долларов — и я пополнил благосостояние мистера Орео.

Войдя в метро, я сел на скамейку. Когда поезд подходит, огни в конце платформы вспыхивают; вплоть до этого момента большинство местных негромко переговариваются или читают. Мне особо заняться было нечем, поэтому я открыл колу, взял бисквит, начал соединять одной линией точки в книжке-раскраске и дожидаться следующей вспышки света.

Когда я приехал в Пентагон-сити, дождь перестал, но небо было по-прежнему сумрачным, а земля мокрой. Я решил по-быстрому пройтись и обозреть объект, пока со мной нет Келли.

Срезав угол стоянки у супермаркета, я направился к туннелю под автострадой и Болл-стрит. Скоро я уже был неподалеку от объекта. Невысокая бетонная лестница, обрамленная густыми кустами, вела к стеклянным дверям. За ними был вестибюль, а дальше виднелись еще двери, по всей видимости, непосредственно в сам офисный комплекс. Над входными дверями была расположена всевидящая камера слежения. Окна с двойными рамами были плотно закрыты. За ними, на обоих этажах, виднелись компьютеры, доски объявлений — словом, нормальные атрибуты любого офиса.

Я так и не увидел снаружи ни одного знака, который оповещал бы, что данная собственность охраняется. Возможно, сигнализация располагалась сзади. Как бы то ни было, если детекторы были установлены, они подсоединялись к телефонной линии, напрямую связывавшей их с полицией или охранной фирмой.

Дойдя до конца улицы, я свернул направо и пошел обратно к отелю.

В номере было жарко, как в сауне. Волосы Келли торчали в разные стороны, и глаза у нее были сонные. Вокруг губ прилипли крошки. Судя по внешнему виду, уже засыпая, она пыталась доесть бисквит.

Когда я свалил свою поклажу на кровать, она спросила:

— Ты где был?

— Накупил всякой всячины. — Я стал залезать в пакеты и доставать то, что там лежало. — Принес тебе несколько книжек, раскрасок, карандаши…

Разложив все это на кровати перед Келли, я отступил назад, ожидая хоть какой-нибудь благодарности. Вместо этого она посмотрела на меня как на сумасшедшего:

— Мы это уже проходили.

А я-то думал, что книжка-раскраска — это классно. Мне, например, очень нравилось соединять точки с точками.

— Ну, ничего. Я принес тебе несколько сэндвичей и колы. Ты должна выпить столько, сколько сможешь, потому что бутылка мне понадобится.

— Разве мы никуда не пойдем поесть?

— Вот тут есть пачка бисквитов… — Я указал на пакет.

— Я такого больше не хочу. Терпеть не могу все время сидеть взаперти.

— Сегодня придется остаться в гостинице. Не забывай — за нами гонятся, и я не хочу, чтобы эти люди нашли нас. Это ненадолго.

«Черт! — внезапно подумал я. — А что, если она знает свой домашний номер и уже начала по нему названивать?»

Пока Келли пила колу, обхватив бутылку — почти такую же большую, как она сама, — обеими руками, я протянул руку за разделявший наши кровати туалетный столик и выдернул телефонный шнур из розетки.

Потом посмотрел на часы. Была половина пятого; самое лучшее время для связи с Патом.

Мне не терпелось проверить камеру. Я хотел посмотреть, как она снимает в сумерки; может, даже удастся поснимать перед тем, как сядет солнце.

Келли встала и выглянула в окно; запертый в клетке ребенок, которому все надоело.

Я налил себе немного колы и сказал:

— Хочешь еще? Мне будет нужна бутылка.

Келли покачала головой.

Я пошел в ванную и вылил остатки в раковину. Сорвал обертку и ножницами, которые я купил сегодня, сделал разрез наверху, у горлышка бутылки. Нижнюю часть я тоже срезал, так что у меня получился цилиндр. Я разрезал его по прямой и придавил получившийся прямоугольник к полу, чтобы он не скручивался. Потом прорезал в нем отверстие, предварительно закруглив углы прямоугольника, и еще подогнал его форму. Теперь перед нами был Ник-грабитель.

Вернувшись в комнату, я проверил провода и подготовил камеру к работе — будь то с помощью батареек или от внешнего источника.

— Что ты делаешь, Ник?

Я надеялся, что она ничего не спросит, но не отбрасывал такую возможность. И у меня наготове была целая «легенда».

— Хочу снять фильм, чтобы ты могла поприветствовать маму, папу и Айду. Сама же сказала, что тебе здесь скучно. Ну давай, начинай.

Я поднес камеру к глазам.

— Здравствуйте, мама, папа и Айда, — сказала Келли в камеру. — Мы в гостинице, ждем, когда можно будет вернуться домой. Папа, надеюсь, ты скоро поправишься.

— Расскажи им про свою новую одежду, — подсказал я.

— Ах, да! — Келли прошла к стене. — Это мое новое синее пальто. Ник принес мне еще и розовое. Он знает, что мои любимые цвета — синий и розовый.