Запретная зона - Олег Приходько

— У него все дела особой важности, потому что он следователь по особо важным делам.

— Вот именно! — воскликнул Перфилов с торжеством победителя. — А кто это определяет, какое дело считать особо важным, а какое — не особо важным?

— Закон.

— А законы кто придумывает?

— Ой, давайте лучше о любви поговорим, — притворно прогундосила Галя.

— От политики до любви один шаг, — сказал Каменев. — Ты, Леня, спроси, откуда мы сюда с Галей и Раей пришли.

— Откуда?

— «Бандита» брали. Он из двухстволки четверых уложил: начальника жэка, врача «скорой помощи», лифтера и своего соседа. Засел в квартире на пятнадцатом этаже, орет: «Не подходи!» — и пуляет во все стороны. Пока наши «мурочки» его отвлекали, я в окно с соседнего балкона прыгнул, обезоружил, как водится, но не в этом суть. Что оказалось? У мужика четырнадцатилетняя дочь заболела. Ухо, горло и прочее, температура поднялась. Вызвал он врача, а тот мазок на дифтерию взял да уехал. Ни лекарства, ни укола. К вечеру хуже. Температура 40. А в доме лифт отключили, лифтер нажрался, аварийная не едет — кто оплачивать будет, спрашивает. Потом свет вырубили, авария там какая-то. И воды не стало. Ни хрена нет!.. Дом новый, телефонов еще не поставили, «скорую» вызвать неоткуда. Мужик этот за два квартала сбегал, кое-как уговорил приехать. Только врач пешком на пятнадцатый этаж да еще в темноте идти наотрез отказался и умотал. А утром девочка умерла. Мужик пять лет назад жену схоронил, ребенка один воспитывал. Вот он взял ружьишко-то и начал с этого врача. Скажи, Галя, о чем он меня просил, когда мы его на пол положили и наручники защелкнули?.. «Майор, — говорит, — будь человеком, не позорь тюрьмой, пристрели. Скажи, что я сопротивление вооруженное оказал. А лучше, — говорит, — выйди, вон, на кухню, я сам застрелюсь. Один хрен, без ребенка жить не буду!» А девочка мертвая, между прочим, тут же на кровати лежит… Вот тебе про любовь и про политику одновременно.

Все подавленно молчали. Ника сидела, закрыв лицо руками.

— Мальчики, как с вами скучно! — закричала вдруг Коноплева, испугав задремавшего у нее на плече Горохова.

Рая и Галя бурно ее поддержали, но соседи постучали по трубе, и Петр приложил палец к губам. Несмотря на его уговоры остаться, гости засобирались. Перфилов настоял «выпить на посошок»…

Шумной толпой они направились к метро «Первомайская», где рассчитывали поймать такси.

— Муниципалочка моя! — обнял Горохов Коноплеву. — Нам с тобой всевышний отвел роли Ромео и Джульетты через двадцать лет спустя…

— После вскрытия, — добавил молчавший до сих пор Женька под общий хохот.

Шевелев, Перфилов и «мурочки» уехали первой машиной. Следующей — Ромео и Джульетта, хотя последняя утверждала, что ей нужно в другую сторону и что даже если бы они с Гороховым жили под одной крышей, то и тогда она поехала бы в отдельной машине, потому что от него пахнет трупами. Запихивая Джульетту в машину, Ромео успел пригласить в гости Нику, пообещав угостить ее бананами…

Каменев, Швец и Столетник провожали Нику домой.

— Какой прекрасный вечер! — говорила она. — А вы жаловались, что у вас друзей нет.

— Я шутил, Вероника Конечно, есть. А сегодня стало на одного друга больше. Ведь так?

— Льстите.

— Напротив, я польщен. Позвоните мне как-нибудь?

— Если только вы этого хотите.

— А вы?..

Несколько шагов они прошли молча. Ника остановилась у своего парадного.

— Я пойду, — ответила она текстом Нины Заречной. — Когда я стану большой актрисой, приезжайте взглянуть на меня. Обещаете7 А теперь… — пожала руку Петру. — Уже поздно. Я еле на ногах стою… я истощена, мне хочется есть…

Петр поцеловал ей руку.

— Не помню, что ответил ей Треплев. Кажется, предложил остаться и накормить ее ужином?

— У вас отличная память. Женя! Саша! Пока! — помахала она шедшим сзади и вбежала в подъезд.

Каменев и Женька помахали ей в ответ.

— Так что министр звездит, — продолжил Каменев, прикурив, — о приостановке роста и прочее. Подгоняет цифры под Указ Туловища о неотложных мерах. А то, что за девять месяцев сто четырнадцагъ наших погибло и пятьдесят один тяжело ранен, его мало волнует… О! — Каменев увидел приближавшуюся машину и выскочил на проезжую часть.

— Сашка, ты куда? Пойдем, у меня переночуешь! — крикнул Петр.

Но «мерседес» муниципальной милиции уже тормозил.

— Спасибо, Петя, если я у тебя сейчас завалюсь, ты утром меня не разбудишь. Пока!

Из машины вышли два офицера.

— Здравствуйте, — козырнул старший, — что у вас стряслось?

Каменев предъявил удостоверение.

— Дело в том, граждане муниципалы, что я увел бутылку водки у вот этого «важняка» из Генеральной, — кивнул на Петра и, приподняв полу куртки, показал «белую головку», торчащую из кармана брюк. — По пути к моему дому нам с вами необходимо определить экспериментальным путем соответствие крепости указанной на этикетке цифре.

— Товарищ майор! — строго сказал второй офицер, выходя в полосу света фар. — Что вы себе позволяете? В отличие от муровцев, представители муниципальной милиции во время исполнения служебных обязанностей спиртного не употребляют!

— А-а… Так это ты из моей опергруппы в муниципалку убежал, чтобы не спиться, Жуков? — спросил Каменев, и давние приятели, рассмеявшись, ударили по рукам.

— Садись, поехали, — Жуков отворил дверцу, пропуская Каменева вперед,

Петр и Женька проводили машину улыбками.

— Сейчас они вспомнят минувшие дни, — сказал Петр. — Каменев может бочку уговорить — и ни в одном глазу… Что-то спать неохота. Вернемся?

— Айда.

С черного небосклона на столицу взирала грустная луна.

Где-то в осенней ночи притаился киллер…

Через полчаса друзья сидели на знакомой кухне. Посуда была вымыта, пол подметен, на столе потрескивали свечи старинном литом подсвечнике.

— А отчего она «бережно целуется»? — спрашивал Женька и тут же отвечал: — «Все боится передать», понял? Умышленное распространение венерических заболеваний…

— А я тебе говорю — изнасилование! Она не хотела, а коробейник этот ее в рожь затащил…

— Ладно, Пьер, меня такие дела не интересуют. Дело прекратим за недостаточностью улик — «только знает ночь туманная, как поладили они». Скажи лучше, ты в МВД позвонишь? Все равно ведь получу, только отпуск кончается, а мне возвращаться в контору неохота. Что тебе стоит?

— Мне ничего не стоит. Я хочу тебя человеком видеть, а не топтуном. Это не решение твоих проблем, Жека. К тому же ты в этом вселенском театре, о котором сегодня Шевелев рассказывал, такой актер, которому обязательно режиссер нужен. Тебе волю дай, ты такого наворочаешь на свою голову!.. Ладно, положим, самоуправствовать тебе не дадут ни подопечные, ни органы надзора, но ведь я тебя знаю — обязательно сунешься в какие-нибудь дела на уровне правительственной мафии или Интерпола!

— Глупо, очень глупо, — сказал Женька. — Мне ведь не двадцать. Я работать хочу. И зарабатывать, естественно. Это мой хлеб. А его у меня бюрократы изо рта вырывают. Контролировать меня будут, как же! Они будут контролировать вопросы финансового взаимодействия.

— Нет, ты неисправим. Тебе даже не двадцать, а все шестнадцать, ей-богу!

— Ну, ну, давай, начинай…

— Да пойми же ты, что не сможешь ни черта сделать! Ни сил, ни средств, полная ограниченность информации. А тебя ведь, сам признаешь, мелкие хищения не интересуют. Вон, Сашка с муниципалами уехал. Разные структуры, разные источники финансирования, а друг без друга ни черта не могут: единое информационное поле — и по конкретным преступлениям, и по преступному социуму в целом. А тебе придется заниматься скринингом.

— Чем, чем?

— Скринингом. Есть у фармакологов такой метод создания лекарств — случайным подбором. Проверка каждого химического соединения методом скрининга обходится, по подсчетам «Империэл кемикел индастриз», в 150 фунтов стерлингов! А твой скрининг, значит, будет оплачивать клиент?.. Но дело тут не только в астрономических суммах. Чтобы испытать 4000 химических соединений и отыскать среди них одно лекарство, научный работник должен затратить 260 лет. Ничего КПД, а?.. Так что дело твое дохлое.

— За что я тебя люблю, Пьер, так это за то, что ты умный, — засмеялся Женька. — Ишь, чего выдумал! Ты почитай мировую классику. У тебя не создается впечатления, что все, кто работает методом этого самого скрининга, оставляют с носом полицию?

— Да то же развитой капитализм, чудило!

— А ты что, еще при социализме живешь?

— Я живу в эпоху становления базарных отношений. Но я не это имел в виду. У западных сыщиков свой банк данных, накопленных годами. Лет через сто-двести, может, и у нас будет эффект от такой работы, а пока это дилетантизм, обдираловка.